Посреди черно-белого бульвара стоял человек. Единственная деталь одежды, что была на его теле - шляпа, большая, широкополая, скрывающая его лицо от посторонних взглядов, которых было не так уж и много - прохожие не замечали его. Это был утренний час, когда люди торопятся по своим делам, когда единственное, что способно занять их умы - чашка утреннего кофе и проклятущие минуты, которые отделяют их от выговора за систематические опоздания. Но, человек все же был на том бульваре, и тот факт, что он все же существовал, не поддавался сомнению, несмотря на то, что никто из присутствующих в тот день не мог вспомнить его. Точнее – почти никто.
Сонная Ивашка разглядывала унылые лица черно-белых людей. Несмотря на свой маленький возраст, Ивашка уже кое-что понимала в законах этого мира, отчасти благодаря пытливому уму и склонности к размышлениям, перенятой у своей матери. Неожиданно её взгляд упал на человека, и она немного замедлила шаг, вызвав тем самым недовольство высокого, потрепанного мужчины, что держал её за руку.
-Дядя Михась, это что?
Мужчина повернулся в сторону человека.
-Манекен.
Ивашка удивленно уставилась на человека.
-Как в магазине?
Михась улыбнулся своими волчьими глазами.
-Нет, другой. Шутка хаоса, прекрасное создание – манекен. Он прекрасен настолько, что черно-белые существа, глядя на него, умирают от умиления. Поэтому он вынужден скрывать свое лицо.
Ивашка снова бросила взгляд на человека. Первое, что бросилось ей в глаза – человек не был черно-белым. Ярким пятном он разбавлял собой серую картину действительности. Судя по половым признакам, а Ивашка уже довольно неплохо отличала мальчиков от девочек, это был мужчина, но его тело было слишком по-девичьи изящно, кожа была настолько прозрачна, что сквозь нее можно было разглядеть кровеносные сосуды.
- А почему он тут стоит?
Михась закурил, нервно глядя на часы.
-Он, девочка моя, болен красотой. Он прекрасен сам, и ищет красоту в мире, без которой не может жить – он сел на корточки перед девочкой, заглядывая ей в глаза. В детский сад они безбожно опоздали, отчего уже не было смысла торопиться. – Хаос сотворил его пластиковым, но наделил человеческим сердцем. Поэтому, он решил, что сможет заразить мир своей красотой. Наивный… Он ждет, что мир окрасится красками…
Ивашка ещё раз посмотрела в сторону манекена.
-А что он будет делать, если этого не случится.
Михась выкинул окурок.
-Думаю, он пустит себе пулю в лоб. Или в сердце. Черт его знает, где их слабое место.
Ивашка расстроенно опустила голову. Михась встал, поправляя сползшие на нос темные очки. Прохожие продолжали свой черно-белый марафон, а манекен все так же одиноко стоял, пряча лицо за полами шляпы… Кажется начинался дождь, и мелкая морось оседала малюсенькими каплями на Михасевой пиджаке. Ивашка послушно сунула маленькую ручку в большую Михасевскую ладонь, жалея пластикового человека с человеческим сердцем. По выражению лица своего дядьки, она поняла, что долго манекен не проживет.
Когда Михась возвращался, кутаясь в воротник шерстяного пальто, манекена уже не было. Были лишь черно-белые люди, отмывающие красную кровь с черно-белого асфальта. Он остановился, сел на лавку, и закурил.
-Быть может следующему удастся… Но, этот, пожалуй был упорнее всех…
Постепенно все возвращалось на круги своя. И только маленький кусочек земли, где лежало тело манекена так и остался красочным, переливаясь бликами желтой листвы. Михась ещё немного полюбовался на кусочек красочного мира, а потом уныло побрел обратно в свою действительность, думая о том, что неплохо бы показать это Ивашке, если конечно, черно-белые чистильщики не успеют устранить неполадки… А дождь по прежнему моросил, словно бы хаос оплакивал свое детище. Быть может, так и было.