Молодой поэт Костик Жаворонков страдал. На прошлой неделе его посетила муза. Общаясь с легкомысленной дамой, Костик играючи сочинил почти три стихотворения. «Почти» - потому, что в конце третьего капризница неожиданно улизнула. И надо же было ей смыться, когда рождалась последняя строчка! Произведение, воспевающее большое чувство к женщине, так и осталось незаконченным, а Костик впал в депрессию. Впрочем, он и раньше нередко бывал в этом состоянии. «Нередко» - мягко говоря. А если точнее, то десять месяцев в году. Семья была в курсе душевного состояния своей главы и по привычке обращала на него внимания не больше, чем на тумбочку в прихожей.
- Время уходит… безвозвратно… - тосковал Костик.- Жизнь уходит…
Дело в том, что он давно запланировал сочинять десять стихотворений в неделю. Чтобы уже через год получилось вполне солидное собрание сочинений. И вот из-за ветрености представительницы того самого рода, который он воспевал, план срывался. Что там план - в тартарары летели известность и имя в одном ряду с классиками! Костик давно понял, что, как все великие поэты, не задержится на этом свете, и очень торопился вкусить славы.
- Только свяжись с этими бабами, пропадешь… Нет уж, пусть моя душа живет в гордом одиночестве. Я и без этой самой музы кой-чего стою.
И, превозмогая себя, Костик сел за стол, заваленный словарями. Наугад раскрыв один из них и не глядя ткнув пальцем, прочитал: «Магдалина». «Ага, вот о ней и буду писать». Потом соскучился лицом и старательно начал погружаться в мир поэтических грез.
Мучительно рождались строки:
Словно грешная…
Магдалина…
Я уйду… в поля… васильков…
- Костя, вынеси мусорное ведро, два дня тебя прошу,- донеслось из кухни.
- А?.. Что?..
И лишь когда жена еще раз повторила, до него дошел низменный смысл ее слов.
С трудом очухавшись, Костик рявкнул:
- Отстань ты со своим мусором! Чего привязалась? Сама вынесешь, не рассыпешься. Не видишь? Я же ра-бо-та-ю!
В благородном негодовании он вскочил и с грохотом захлопнул дверь.
- Еле-еле настроился, и надо же, сбила с мысли. У-у, бездарность! Снует целый вечер с тряпкой, не дает сосредоточиться. Сколько раз говорил ей: не лезь в комнату, когда я пишу, и дите не пускай. Ты же вон какая здоровая, все успеешь сделать, пока я спать буду. Сама.
Однако план горел. С трудом подавив раздражение, Костик опять стал погружаться в себя. Спустя время рука его трудно вывела на белом листе:
О женщина! Перед тобой паду
В готовности служить до гроба...