Это мероприятие во время рабочего дня мы с коллегой в шутку называли „морским обедом“. Мы старались не светиться и выбирали место на пляже, подальше от города.
Выйдя на песочный берег, мы рисковали встретить там кого- либо из телевизионного начальства. Так, пару раз мы видели там начальника отдела кадров. Того самого, кто неустанно боролся с нарушителями трудовой дисциплины, работниками нашего предприятия.
Среди тех, кто попадал в немилость кадровика, случилось побывать и мне. Он знал, что я практически ежедневно поздно возвращаюсь со своей работы по совместительству в ресторане и позвонил мне домой утром, когда официальное рабочее время уже 15 минут, как началось.
Жил я напротив своей работы, так, что дойти до нее, мне было не более 5 минут. Выяснив, что я еще дома, он припомнил этот факт при распределении годовой премии. Хотя он и отказался объяснить комиссии причину своего несогласия с включением меня в список претендентов на получение этой премии, комиссия приняла его сторону, не вдаваясь в подробности…
Следует отметить, что мое рабочее время было не нормированным и в случае аварии в инженерных сетях объектов радио и телевидения, меня первым вызывали на работу, в любое время суток. Часто, к сожалению, и по ночам. При этом от моего решения зависело, быстрое и максимально эффективное решение по выходу из любой аварийной ситуации.
Ошибка в моих действиях могла закончиться большим материальным ущербом для предприятия и моей персональной ответственностью, вплоть до уголовной.
Большинство работников приходило на работу вовремя, однако не торопясь приступить к непосредственному исполнению своих обязанностей, пили кофе, читали газеты, делились новостями. Но, это было не важно, важно было как раз вовремя прийти на работу...
В один из солнечных, летних дней мой коллега заговорщицким голосом предложил мне съездить на очередной „морской обед“. Он убежденно доказывал мне преимущества купания в морской воде, а меня долго уговаривать не требовалось. Я понимал, что таким подвальным „крысам“, как мы, целыми днями, находящимся без естественного света, наше короткое прибалтийское лето надо было как-то использовать, хотя бы урывками…
Мы подъехали к памятнику Русалке на моей „копейке“, где неожиданно движение перекрыли „гаишники“. Машина ГАИ встала у нас на пути, и водитель выставил в окно жезл. Мы, стали спокойно ждать момента, когда можно будет продолжить движение, и вели неторопливую беседу.
Ждать нам пришлось довольно долго, и вдруг гаишник, неожиданно сделал двойное круговое движение жезлом, которое я воспринял как сигнал к началу движения. Я хорошо помню, что успел еще подумать о том, что, скорее всего, ожидаемый кортеж сменил маршрут.
Я нажал на педаль газа, и мы начали движение с хорошей скоростью. В этот момент я услышал сильный писк тормозов, и справа за разделительным островком я увидел желтый “Мерседес“ охраны, двигающийся во главе правительственной колонны.
Летевший с бешеной скоростью по шоссе, водитель “Мерседеса“ начал экстренное торможение. Мы же в этот момент под острым углом неслись в его правый бок. Я тоже резко нажал на педаль тормоза и остановился в нескольких сантиметрах от „Мерседеса“. К нам подъехал какой-то милицейский чин и скомандовал мне проехать далее на парковку у „певческого поля“.
Я понимал, что мне предстоит беседа, неприятная во всех отношениях, и чувствовал себя террористом поневоле. На стоянке к нам подъехал высокопоставленный товарищ из КГБ и беседа началась…
Я попытался объяснить ему, что движение начал после разрешающего жеста „гаишника“, но он мне не поверил. Человеку в штатском, это объяснение показалось неубедительным, так как такой команды он не давал, а никто другой ее и дать то не мог. И это, к моему ужасу было правдой.
И все же, для полного прояснения ситуации, он вызвал по рации того самого „гаишника“. Я боялся, что тот не подтвердит моих слов и действительно, зачем ему признаваться, что он круговыми движениями жезлом фактически дал команду начинать движение.
Однако, подъехавший милиционер оказался честным малым и объяснил, что у него просто устала рука, и он решил такими движениями ее размять. У него и в мыслях не было разрешать движение. Объяснение „гаишника“ успокоило всех, ведь речь могла идти о попытке террористического акта, а это могло больно ударить по всем участникам инцидента, включая и самих охранников.
Я вздохнул с облегчением, ведь все подтвердилось и то, что я начал движение, прямо перед правительственной колонной, получило свое простое объяснение. Мне предложили впредь быть более внимательным и отпустили с богом…