- Милый, ты очень занят? – она подходит к дивану.
- Ну… Слушай, сейчас же бой за звание Чемпиона Мира… У тебя что-то срочное? – мужчина приглушает звук телевизора.
- Да не то, чтобы очень… Вот, хотела обсудить… - она протягивает мужу раскрытые ладошки.
Мужчина улыбается. Приобнимает ее:
- Ох, философ ты мой. Давай, давай, что там у тебя на этот раз?
- А как же бокс? – она хитро опускает глаза.
- Да есть еще пять минут. Пока они там разойдутся. Давай!
Муж бесцеремонно сгребает из ее ладошек протянутое ею. Она вздрагивает: «Ой, опять помял… Немножко… Ладно, ладно. Хорошо, что взял! Поправим!»
- Та-а-к… Ну, и что на этот раз? Как всегда, накручено, наверчено. Вот это, например, сбоку. Что это?
- Узелок… Ну, это, помнишь, когда…
Он перебивает:
- Узелок? Это – узелок? Не поймешь, где начало, где конец! Смотри сюда! – он шарит глазами. Хватает дочкин халат, выдергивает пояс. Перед носом жены завязывает аккуратный узел. Кажется, такой называют «морским».
Победно смотрит на нее:
- Вот это - узелок! А у тебя? Как развязывать? С какой стороны? За какой хвост не потяни – только хуже сделаешь!
Она молчит. Муж продолжает «осмотр»:
- Вот ты скажи мне, милая ты моя, хорошая, красок столько – для чего? Смотри: вот эти – вообще не сочетаемы! А вот эта - выбивается из общей картины! Зачем так усложнять? Я же тебе столько раз повторял – берешь две-три…
Она опускает голову. Все правильно. Говорил. Много раз. И сейчас повторяет еще раз. Ну, что же ей делать, если она видит – именно так?
Это Она и спрашивает у мужа. Он удивленно поднимает брови:
- Ты, значит? Ты видишь так. Хорошо. А тогда зачем мне принесла? Что я тебе могу на это сказать? Я – так не вижу! И, поверь моему опыту, многие и многие тоже так не видят! Ты же хочешь диалога? Тогда вот это надо убрать!
Она ойкает, когда Он начинает решительно «убирать» то, что показалось ему лишним.
- Так. Идем дальше. Вот тут – что?
- Это дорога. Путь…
- Путь… Гм… А почему он у тебя – как лабиринт? И везде – тупики одни! Стены глухие!
- Нет! Подожди! Ты не понял! Они – не глухие! Смотри, если развернуть вот так, под таким углом, - она поворачивает в сторону его ладони, - видишь, не глухие стены-то!
Муж сидит в странной позе. С выпрямленной спиной и развернутыми в сторону ладонями. Потом начинает смеяться:
- Чудо мое! Думаешь, так удобно? Правой рукой – левое ухо? Главный вопрос – зачем?
Он «рушит» стены лабиринта, не обращая внимания на ее робкие протесты:
- Я сколько раз тебе говорил! Определи сначала цель! Какая у тебя цель?
- Чтобы поняли… Чтобы услышали… - женщина переходит на шепот.
- Вот! Умница! А как это можно понять? Если смотреть надо – под другим углом? Так. А тут – что? Что это за дырки?
- Это не дырки, - она уже чуть не плачет, - это ямы. Провалы. Кусочки бездны…
- Кусочки чего? Бездны? Ну, ты даешь! Скажи, здравомыслящий человек захочет в бездну?
- Не знаю… А как же исследовать… Докопаться до истины?..
- Бездну-то исследовать? – муж опять смеется. – Истина? А почему у тебя истина – в бездне живет?
Муж безжалостно «засыпает» ямы-провалы. Любуется своей работой. Протягивает жене:
- Вот. Теперь – полный порядок! Просто, понятно, доходчиво. И – не спотыкаешься нигде!
Она смущенно крутит в руках возвращенное ей:
- Но… Это же – не я! Это – ты!
- Пусть так. Что в этом плохого? Иди еще кому-нибудь покажи. Оба варианта! Как думаешь, многим твой понравится? Иди уже, Ван Гог мой, непонятый! – муж чмокает её в щеку... Бой. За звание Чемпиона Мира...
Она, вздыхая, отходит в сторону. Расправляет скомканные уголки, потуже затягивает свой странный узелок, восстанавливает какофонию красок, строит заново стены лабиринта, расчищает засыпанные «бездны».
«Пусть так! Пусть непонятно. Я не могу по-другому. По-другому буду уже не я.»
Бережно прикладывает ладошки к груди и возвращает потревоженную Душу на место. Та, недовольно ворча, крутится на месте, пытаясь занять свое привычное положение. Конечно, она поболит еще немного. Так всегда бывает, когда ее срывают с места и тащат на всеобщее обозрение.
Ничего. Скоро все будет по-прежнему…
Будет. По-прежнему…