Окончив школу этим летом,
Перипетии юных вех,
Стал Женька абитуриентом,
Сдержав экзамен в «Политех».
Вверялся будням института,
Чему-то новому учась.
Но в буднях каждая минута
От жизни отнимала час.
К тому же мнению склонялся
Сосед по курсу, Николай.
И первым откусить старался
Ватрушки сочной нежный край.
Был Женька слабым по натуре,
До женских ядовитых чар.
Он на своей отведал шкуре
Любви бушующий пожар.
И это чувство, как зараза,
Цеплялась вирусом утех,
За каждый мускул керогаза
И узкий вход брючных прорех.
На этой почве и сдружились
Два институтских паренька.
И так они вдвоём кружились
Под искушением пока,
Седой декабрь тридцать первым
Числом их не привёл в «Избу».
Так назывался бар кошерный,
Что пивом потчевал толпу.
2
А Новый год «семьдесят восемь»
Назавтра обещал придти.
И Женька с Николаем восемь
Просили кружек принести.
Без водки пиво - деньги ветру
Отдать, как говорит народ.
А по сто граммов водки к литру,
Уже совсем другой подход.
И молодые организмы
У Вакха промочивши рот,
Во мнениях сошлись: "Мы
Идём сейчас на Новый год!?".
И Николай ответ держал:
- Мой брат намедни приглашал.
- На Пузакова он живёт.
- Пойдём, отметим Новый год!?
- Пойдём,- ответил Женькин хмель,
С трудом, срывая дверь с петель,
Из бара вышли «лис» и «кот»
И шли, виляя в Новый год.
3
До брата полчаса пешком,
Если идти простым маршрутом.
Но лёд, скользивший под снежком,
Сменил их направление круто.
Чтоб сократить нелёгкий путь
И вовремя придти к застолью,
Мост порешили обогнуть.
А там вдоль гаражей, по полю,
Через кусты, через ручей,
Что у домов скрываясь, блудит.
И злой шаман повёл друзей,
Науськивая: "Так короче будет".
И вот уже рукой подать,
Горит огнями дом панельный.
Но треснул лёд, и водяная гать
Их обняла своей купелью.
Холодный саван их накрыл,
У Женьки: меч, седло и гири.
А Николай уж матом крыл,
За то, что не шагнули шире.
4
Все мокрые, совсем застыв,
Ввалились на квартиру брата.
Их встретил женский коллектив
И улыбнулись им ребята.
И в «мокром госте» разглядев,
Серёжкиного брата Николая,
Его и Женьку в миг, раздев,
Послали в душ, смеясь, и понукая.
(А их мужья пошли к друзьям,
Чтоб проводить год уходящий.
Вот повезло двум «воробьям»
И в будущем, и в настоящем!)
Девчонки были под «шафе»,
То есть, подвыпивши немного.
И три «крылатых галифе»
Открыли дверь, спросили строго:
- Мы можем мальчики помыть,
Приборы ваши, вам же трудно?
Они в ответ: - Помыть, помыть!
Коль в радость вам, то - трудно!
И три девицы, встав кружком,
Без ложного стыда припали
Руками к членам и ладком
Давили мальчикам педали.
- Какой он у тебя большой?
- И весь открыт, такого не видала?
- Одна сказала, шевеля рукой
И с содроганием продолжала.
- А как тебя малыш зовут?
- Она спросила.- Женькой Шварцем,
- Ответил он и слабый зуд
Попрыгал по яичкам зайцем.
- Я, Оля Бойко,- говоря,
Своей рукой ласкала нежно,
Крутя головку фонаря,
Другие, отводя небрежно.
И две подружки веселясь,
Сказали: "Не замучай брата!
А то конёк тебе сейчас,
Наложит на ладони пата!".
- И правда, это может быть,
- Сказала Оля,- отпуская.
Глазами, продолжая шить,
Подумав: "Сабля-то, другая".
5
И завернувшись в два халата
Из ванной вышли «лис» и «кот».
Прошли на кухню, там девчата
Уж провожали Старый год.
- Садитесь к нам за стол ребята,
- Сказали три чужих жены.
Но два фужера тёплого муската
Им были хуже сатаны.
Отпив муската ровно треть,
Мальчишки начали пьянеть.
На розовеющих щеках
Улыбки подавляли страх.
Переходя на брудершафт,
В глазах ребят поплыл ландшафт.
Тут Николай обмяк, как тюха,
Просился на кровать прилечь.
И Новый год встречал Колюха,
Не израсходовав картечь.
6
А ближе к полночи с друзьями
В квартиру, Николая брат пришёл.
И над «коварными ручьями»,
Над спящим братом голышом
Смеялись гости, вот потеха,
Над тем, как в самый Новый год,
Два ухаря, из «Политеха»
Зимою покоряли брод.
Куранты уж двенадцать били,
Шампанское рекой пенясь,
Лишь добавляло веселящей силе
Очарование, искрясь.
Все гости в маски наряжались.
Приклеив Женьке бороду, усы
Над дедушкой-морозом потешались,
Девчонки пудрили носы.
Снегуркой нарядилась Ольга
И Женьку за руку ведя к дверям,
Сказала всем: "Мы, ненадолго,
Родню поздравим и вернёмся к вам!".
На марше лестничной площадке
Он видел Ольгины черты.
Фигура не играла в порядки,
А грудь цвела от красоты.
- Садимся в лифт, я так решила,
- Она сказала, увлекая за собой.
И «кнопкой стоп» его остановила,
И свет померк, накрылся тишиной.
7
Не тратя время для признания,
В квартире ждал честной народ,
Она взяла рукой мужское знамя,
А он накрыл рукой секретный дот.
И в волосы, ударив током,
Сатир свистел на ухо Женьке: "Фить!".
Он Олю на себя тянул жестоко,
Она пыталась флаг кормой словить.
Вдруг содрогнулись лифта двери,
(Такой удар, по низу живота!)
И пьяный голос, ни во что, не веря,
Кричал: "Лифт отпустите, сволота!".
Снегурочка включила кнопку лифта.
Открылись двери. Прикрывая стыд,
Бежала, сжав бретельки лифа,
А Женька шёл, как будто был избит.
И у квартиры, обнимая Олю,
Спросил:- Что скажет муж сейчас?
- Да ничего, ему б напиться вволю,
Потом заснуть,- да вот и весь рассказ.
- Ты подожди минут пятнадцать,
А я пойду ему налью.
И Женька сел, чтоб не качаться
К столу и ожидал мечту свою.
Минуты быстро пролетели,
Пришли и на колени сели.
И стали глазками косить,
Переходя в лихую прыть.
8
Спиртное задирало юбки
И Женька целовал его в засос.
Оно выпячивало губки
И красный задирало нос.
Потом все парами искали,
Кому, куда приладить плед.
И по квартире жён таскали
Мужья родных, а чаще нет.
Нацеловавшись с балагуром,
Кружилась Женьки голова.
Он лёг за ёлкой «пьяной шкурой»,
Смотрел, как из дупла сова.
Над головой мелькали ляжки.
Из нагло съехавших трусов,
Торчали кольцами барашки,
Усами пьяных женских псов.
Трусы, то щёлками сверкали,
То к ним ныряли пальцы рук,
А ляжки пальцы зажимали
И издавали смачный звук.
Под цветомузыку, без света,
Уже веселье понеслось:
От кухни - в зал, теряясь где-то,
Снегуркой к Женьке добралось.
И тут всё только началось,
Другого места не нашлось.
9
- Так вот ты где, мой дед мороз!
- Сказала Оля, наклонившись.
Из декольте на Женькин нос
Упали груди открепившись.
И тёплый, потный, мягкий хлеб
Прижал у Женьки щёки, уши.
У Оли сердце танцевало степ
И Женька его ритм слушал.
- Муж крепко спит,- она, шепча,
Сказала, обползая ёлку.
Легла спиной, дрожа в плечах,
Упёрлась в Женькину иголку.
Пружиной колкою звеня,
Как будто здесь его дорога,
Беззубый конь арбу маня,
Поехал покосить немного.
Косил, и дух, переводя,
Он бегал у родной сторонки,
Шершавой мордою водя,
Ел ягоды, овёс, щипая тонкий.
Его пыталась изловить
Руками Ольга, холм, лаская,
Но Женька продолжал громить
Её под ёлкой, прижимая.
Последний вздох, рывок, толчок
И Женька едет на лафете.
Щекотно льётся родничок
На фантики в конфете.
И пять минут под тенью ёлки
Они смотрели сквозь иголки.
От взглядов страсти хороня,
Она, корябала коня.
10
Затем она, придя в себя,
Переступая через спящих,
Пошла домой его любя,
От прошлых и до настоящих.
А в спальне брата, Николай
Вздыхал, ему так было плохо.
Его тошнило через край
И в горле сильно пересохло.
Потом всё встало на места,
Как год назад, в тот самый вечер.
И рядом с Женькой была та,
Кого не брал давно за плечи.
Все гости были за столом,
Веселье перешло в похмелье.
Всё старое пошло на слом,
Всё новое сверкало щелью.
А Ольга под столом рукой
Ласкала Женьке краник пухлый
И ног не чуя под собой,
Под видом тошноты тупой
Он от стола сбежал на кухню.
Она ушла за Женькой следом,
В манерах детского врача,
С глазами ждущих снега летом,
Ничуть не пожалев об этом,
Что полюбила палача.
Палач жестокий и коварный
Её влюбил и соблазнил.
Своею прихотью кошмарной
Её он всю насквозь пронзил!
В объятья он её завлёк
И потушил на кухне огонёк.
Она без звука отдалась,
Так захотела её страсть.
Процессом Женька управляя,
Снегурку Олю, наклонив к окну,
Задрал подол, трусы, снимая,
Направил саблю в глубину.
То, размыкая, то тела смыкая,
Во всём виновен Новый год.
Они, прослыв «детьми без рая»,
Пошли через коварный брод.
А сабля ножны раздвигая,
Порола лезвием манжет…
Какой прекрасный был портрет:
"Лицо в окне и задница нагая".