Но как и почему приключиться может с гордым потомком великих в дикости своей племён такая печаль, когда прежде выскажется он, да притопнет, да отмахнётся просторно, да в конце ещё пальцем стукнет, негодуя, - и только после всего того, поуспокоившись, да утеревшись, сообразит узнать, о чём, собственно, не далее десяти минут как нашумел и чему приговор вынес, непреклонно взмахнув кудрями? Где-то заблудилось на пути к нему из простых времён человеческих тихое обыкновение неторопливости, привычка к молчаливому изучению подробностей, к покойному терпению, что даёт уму время прорасти внутрь и вниз, под предмет и в себя, тогда как лихорадочное остроумие всё менее и менее управляет само собою и скачки его становятся раз от разу всё более просты и невыразительны.
Нищета бывает лихорадочна, когда не перешла ещё в ненависть.
Сознание, упорно числящее себя в современной Европе, и тело в раннем евразийском средневековье, одно наше, общее тело, так и не утвердившееся в привычках жизни согласованной с производительными надобностями, создали невиданное по обширности своей пространство фантазии, соединяющее это сознание с этим телом, создали фантом бешено бегущего организма.
История России - это единый миг, растянутый на века. Иные государства быстры и откровенны, другие - скрытны и замедленны в жизни своей. Но только ОНА, остановившись однажды, растянула мгновение в эпоху и теперь не найдёт выхода в реальное пространство-время, и мчится куда-то по широкой и скудной долине подобно колоссальному организму без глаз... И что ей остаётся ещё, когда мир её плывёт, сползает в божественную бездну, расслаивается?
Остановленное мгновение неустойчиво - в нём можно только бежать. И может быть нет её, России, может быть, давным-давно умерла она, только в самый миг перед смертью сумела выскочить из нормального времени и мчится теперь, задыхаясь и сипя, чтобы удержаться в этом мире, на самой последней своей точке.
Человек современный сдаст город врагу, но испытывать на разрыв человеческий образ не будет. Я думаю так. Человек образовавшийся знает уже, какая это великая ценность - человеческий образ. Город не идет с ним в сравнение - его быстрее восстановить.
В Блокаду некоторые из соотечественников наших вернулись к каннибализму. Некоторые, которые не выдержали.
Во времена Смуты вернулось рабство. И скрытое под словесной дрянью, обрамлявшей РЕФОРМЫ, как труд без возможности заработать или удрать. И совсем уж ПРОСТОЕ, не сопровождаемое текстовыми фигурами, с цепями, погребами, татуировкой на лбу израсходованного бомжа, которого подманили инициативные негодяи. Я - не про чеченские ужасы. Я - про среднюю Русь.
Примеры той СЛОВЕСНОЙ ДРЯНИ многочисленны. Заявлено, например, было одним из РЕФОРМАТОРОВ (внучком Молотова, кажется…) следующее: ЧТО ДОЛЖНО БЫЛО ПОГИБНУТЬ, ТО И ПОГИБЛО! Речь конечно не о внучке, Это читалось во вдохновении ведущих к идеалу и обретающих богатства земные ЭТИХ БОЛЬШЕВИКОВ. Речь впрямую, конечно же, адресовалась к ненавидимым заводам и станкам, но после выяснялось по ходу дел, что и к гибнущим поселкам и населяющим оные посёлки сословиям тоже относилась эта речь. К ГИБНУЩИМ в самом прямом и, разумеется, в самом наипошлейшем смысле – в кладбищенском, алкогольном, в ВЕРЕВОЧНОМ смысле.
В этом месте интеллигента выручает некоторая придурковатость, которая отнюдь не портит его, интеллигента, - отнюдь! Она – в стиле, она – из высших категорий. Интеллигент удивится: да я и не понимаю-то, скажет, в экономике вашей ни шиша, уж извините, дорогой, другим занят!
Мы очень близко (выясняется) от тех времён, когда обруч на шее был всего лишь деталью структуры, мы очень близко от края, поскольку ДАЛЁКОЕ ПРОШЛОЕ, активно введённое в СОВРЕМЕННОСТЬ - это пропасть. Надо либо сразу менять людей, обозначив их как ОЧЕНЬ ВАЖНУЮ ДЕТАЛЬ ЛАНДШАФТА (и со мной тут, боюсь, согласятся многие), либо сидеть в своём времени.
...правда, можно поменять людей, всех и сразу, способом вполне цивилизованным - эмигрировать, удрать от проблемы. Но тогда надобно не бегать обратно, не беспокоить оставшихся искушением СОВРЕМЕННОСТИ.
Мы, однакожде, кое как прочли Пруста и Фаулза, с помощью незабвенного Лаврентия практически освоили квантовую физику, и, вопреки оному, достали кибернетику, и мы это оценили в себе. Даже то, что ныне стремительно забываем мы науки, да и говорить начали более по фене, нежели по-русски, не помогает нам понять СВОЁ ВРЕМЯ. После РАБСТВА всё равно будет РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ, даже если заведём мы самые настоящие БАНКИ и ФИНАНСОВЫЕ СТРУКТУРЫ, абсолютно неотличимые от того, что они должны изображать.
Это всё - большевики, большевики проклятые! Это всё они, мерзкие, повелевают временами нам в ущерб, окрестным землям в удивление!