Вот мы и дошли, Дорогой читатель, можно сказать, до крайней точки. А если быть точным, то до заключительного рассказа разнообразных повествований на тему «Если бы…». И если честно, очень не хочется заканчивать её какой-нибудь грустной, а тем более трагической историей. А потому вспомним что-то весёленькое или хотя бы забавное. А если коротко, то можно и несколько, в смысле курьёзных историй рассказать. Да они и сами уже наружу просятся, то есть к читателю. Или к слушателю. В общем, кому как нравится. А с кем у нас чаще всего забавные истории приключаются… Правильно, с моряками, особенно с военными. А форма у них — закачаешься. Она мне тоже нравится, особенно парадная. Да если бы только мне… Вот о том и наша первая история.
В одном южном флотском гарнизоне лейтенантик неприметный служил, и весь он из себя какой-то нескладный был: ноги длинные, руки короткие, а голова не то что бы квадратная, но точно приплюснутая со всех боков. Посмотришь на неё, и такое впечатление, что она под прессом побывала. Не скрою, многие смотрели на того лейтенантика, особенно молодые незамужние особы. Но когда с лейтенантских погон взгляд на их хозяина переведут, так желание замуж идти за него сразу и пропадает. Причём, напрочь. Кто ж хочет, чтоб у него дети с квадратной головой были. А если от соседа дети, тоже проблема, потому как сразу видно, что не родные… И ходил наш Ванюша в холостяках уже целый год, как в тот гарнизон прибыл. Он значит, ходил, а голова его о жизни да о службе лейтенантской думу думала. А варила та голова, то есть соображала, не хуже, чем голова у нашего самого главного начальника. А может даже и лучше, потому как с каким вопросом к Ивану не подойдёшь, а у него уже и решение есть, а то и два. В смысле решения. И, как ни странно, оба правильные. А разбирался он и в физике, и в математике, и в истории; а страны все на политической карте мира наизусть знал. И не только сами названия этих стран, а их столицы, крупнейшие города, реки, ну и прочее, что там в этих странах ещё было. В одном у него пробел был — в языках. И решил он его, значит, восполнить, начав для начала с самого что ни на есть простого — японского. Даже учительницу себе под этот язык нашёл, дочку нашего главного командира, которая только-только столичный институт иностранных языков закончила. И как раз по этому самому японскому языку. А работы в гарнизоне по специальности как бы и нет. Вот она с радостью нашего Ванюшу в ученики себе и взяла.
А у дочки той, кот был любимый: толстый, чёрный, и усища с полметра, ну, может быть, чуть короче. И вот идёт наш Ванюша воскресным днём при полном параде на своё первое занятие по японскому языку, а дорогу ему, можно сказать прямо перед носом, кот чернущий переходит. И главное — медленно, медленно, словно он хозяин жизни. Какое первое желание у каждого нормального человека возникает, когда ему дорогу переходит такой наглый кот, да ещё когда ты при полном параде. Правильно, схватить, что под руку подвернётся и в нахала этого запустить. Ваня естественно, так и сделал. А кот тот даже шага своего кошачьего не ускорил, а пройдя ещё метров пять, нехотя обернулся, ехидно мявкнул и исчез в гуще придорожных кустов.
Оглянулся наш Иван по сторонам, поплевал через плечо для порядка, и продолжил свой путь как ни в чём не бывало. Эх, если бы он бедолага тогда знал чей это кот, и чем вся эта история закончится. А потому дальше — как в анекдоте. Приходит Ванюша на занятия, а училка его только пироги с рыбой из духовки вытащила: сочные, жирные, поджаренные… И гостя, хоть он и ученик и при полном параде, сразу же за стол усадила, чая попить да пирогов попробовать. И сама рядышком присела. И только она положила на Ванюшину тарелку два нехилых кусочка пирога, как с балкона раздалось недовольное не то «а мне», не то «мяу». «А вот и Фомочка», — защебетала училка, а чёрное страшилище прямо с балконного проёма прыгнуло на стол и к Ванюшиной тарелке. И не успела та училка ещё хоть что-то сказать, а тем более сделать, кот столкнул своей мощной лапой со стола два огромных куска пирога. Они здесь же разлетелись на более мелкие и наполнили комнату непередаваемым ароматом рыбьего мяса и жареного лука. Остатки от тех кусков были везде, но главное ; на белоснежном кителе и брюках Ванюши. Огромное жирное пятно сияло своей свежестью и на на-рядном платье неудавшейся учительницы «простейшего» японского языка…
Командир нашего флотского гарнизона был мужик жесткий. И категоричный. Может из-за усов, которые торчали у него из-под носа в разные стороны. А может и должность обязывала. И потому, когда он примерно через полчаса после описанных выше событий неожиданно вернулся домой, открыл дверь своей квартиры и увидел молодого лейтенанта в трусах и майке рядом со своим любимым дитятком, которое прибывало в лёгком халатике, он не стал разбираться почему они в таком виде. Адмирал сразу назначил день свадьбы. И называлась та немая сцена — приехали…
А Вы попробуйте поспорить со своим самым главным командиром, даже если у Вас голова соображает лучше чем у него. Вот и Ваня спорить не стал. Да и дочка адмиральская не стала со своим папаней отношения выяснять. Во-первых, воспитание у нее не то было, а во-вторых, она давно на нашего башковитого Ванюшу глаз положила. А то бы стала она первого встречного пирогами угощать. Да еще прямо с пылу-жару. А свадьба та была на славу. Ох, и погуляли мы тогда. И не только сами, но и коту тому мстительному миску валерьянки налили, как никак, а сват с него отменный получился. А вы думали, что это он случайно на Ванин парадный прикид пироги с рыбой опрокинул. Нет, конечно. Он Ваню нашего тоже приметил, когда тот в него камнем запустил. «А молодец лейтенант, — подумал тогда кот, — хорошая пара моей непутёвой хозяйке будет. На прошлой неделе начальник штаба, аж целый капитан 1 ранга, и то десять минут по пожарной тревоге ждал, пока я дорогу перед его машиной перейду, а этот сразу камнем. Нет, молодец, мяу…».
Да и мы скажем, что молодец наш Ваня, потому как умные женщины, хоть и со знанием японского языка, выбирают себе мужей не по звёздам на погонах, а совсем по другим качествам. И в какой голове эти самые качества находятся — в круглой или в квадратной — это уже совсем другой вопрос…
Но оставим наших молодожёнов в покое, как никак а медовый месяц есть таинство за семью печатями, и переместимся с тёплых южных широт куда-нибудь подальше. А раз подальше, то значит на север, где не только подальше, но и посуровей будет.
И вот с этого будет и начнем свою новую историю…
* * *
«Будет вам, Дина Сергеевна, дежурный офицер, обязательно будет. Вот сейчас его проинструктирую и сразу к Вам. Через полчаса он у Вас, не волнуйтесь, ждите», — оперативный дежурный по бригаде облегчённо положил трубку городского телефона, вытер со лба пот и расстегнул тужурку.
Прошла минута, другая. Казалось, что он сейчас безмятежно заснёт. Но уже в следующее мгновение давно уже немолодой капитан 3 ранга шумно поднялся, зачем-то одел фуражку, и, обращаясь к молодому лейтенанту, только что заступившему дежурным по береговым подразделениям, чётко и ясно поставил задачу: «Следуете в военный городок, найдете дом № 2, квартира 19, на первом этаже. Хозяйка — Дина Сергеевна, жена командира первого дивизиона. Ей надо поставить палку. На помощь возьмёте двух матросов. Подробности — на месте. Выполняйте!»
«Но, — пытался возразить молоденький лейтенант, — я же только женился…».
«Никаких «Но», — не дослушав, отрезал оперативный дежурный, — если эта гром-баба через полчаса позвонит мне ещё хотя бы раз, я Вас…» концовку фразы лейтенант Осин уже не слышал. Он бежал по широкой лестнице, а в ушах, вместо звука подошв новеньких форменных ботинок, бесконечно звучала только одна и та же фраза: «Поставить палку, палку…».
«Ну и нравы», — выдохнул Осин, покинув душное здание штаба и оказавшись на морозном плацу, усыпанном первым снегом.
«Ну и нравы», — опять повторил про себя Осин, — это ж надо додуматься, чтобы в отсутствие целого командира дивизиона поручить дежурному офицеру исполнять его супружеские обязанности. Да еще и группой, то есть с матросами. Нет уж, лучше я сам, без свидетелей, раз по другому нельзя, главное чтобы у нее, у этой Дины Сергеевны, дома спирт был, или хотя бы водка…».
Вот в таких несуразных и растрепанных мыслях дежурный по береговым подразделениям быстрым шагом преодолел полуторакилометровое расстояние до военного городка, нашёл нужный дом, квартиру, и, переведя дыхание, нажал кнопку звонка. Дверь открыла миловидная рыжеволосая женщина в лёгком халате и с сигаретой в руках.
«Вы по моему звонку, — быстро спросила она, даже не дав открыть рта обескураженному Осину, — проходите, раздевайтесь. Помыть руки и переодеться можно в ванной».
«В смысле, раздеться», — вымученно переспросил он.
«Это уже на ваше усмотрение, — продолжила Дина Сергеевна, — Даю Вам пять минут. А то я уже не могу без него…».
«Точно, гром-баба», — подумал Осин, и молча прошмыгнул в ванную, снимая с себя на ходу шинель, шапку, китель… Через три минуты он стоял перед хозяйкой квартиры в одних трусах и носках, ожидая дальнейших команд и поручений. Дина Сергеевна с нескрываемым удивлением осмотрела могучий торс молодого лейтенанта, его цветастые трусы, волосатые ноги и загадочно уставилась на его красные носки. Пауза затянулась, и Осин, стремясь хоть чем-то облегчить свою дальнейшую участь, вполголоса отрапортовал: «Лейтенант Осин к постановке палки готов. Куда прикажите пройти, Дина Сергеевна».
«На крышу, милок, на крышу, — невозмутимо ответила она, — только в таком виде вы там и пяти минут не продержитесь».
«А Вы, Дина Сергеевна», — удивленно переспросил Осин, пытаясь представить до какой же степени упали моральные принципы в их военном городке, если некоторые семьи занимаются этим прямо на крыше, да еще и в мороз…
«А я буду дома ждать Вас, потому что всё равно ничего не понимаю в этих телевизионных антеннах. А палка, на которой она держалась, рядом лежит, её ветер свалил. И вот так без телевизора уже второй день…».
«Без те – ле – ви – зо – ра», — протянул по слогам Осин, и неистово засмеялся. Он не мог перестать давиться смехом даже тогда, когда не на шутку перепугавшаяся Дина Сергеевна усадила его на диван, прикрыла теплым пледом и налила огромную кружку горячего душистого чая…
Сам Осин с первого раза установить на крыше повалившуюся антенну не смог, а потому вызвал двух матросов. Быстро справившись втроём с довольно сложным заданием на скользкой покатистой крыше, моряки попили чая, а лейтенант Осин остался. По просьбе хозяйки, разумеется. Она долго и по-матерински выспрашивала его кто он да откуда, и почему служит на берегу, а не на корабле. Беседа была такой домашней и задушевной, что Осину и уходить не хотелось. Но служба есть служба. Да и оперативный уже беспокоится, всё ли нормально.
А о своих догадках по поводу полученного от него поручения и уровня падения морально-нравственных принципов в их военном городке Осин промолчал. Тем более, что в реальности они оказались на высоте. И в прямом и в переносном смысле, разумеется. А через год Осина направили на медицинское переосвидетельствование, после которого перевели служить в плавсостав.
Злые зыки говорили потом, что это Дина Сергеевна постаралась. Может так оно и было, кто знает, ведь спорить с гром-бабой желающих в той бригаде не было. Один такой много лет назад попытался, да с инфарктом слёг. Еле отходили. Потому до сих пор в командирах первого дивизиона и ходит. А Осин точно дальше него пойдет, потому что с воображением и с юмором у него всё в порядке. А таких на флоте любят. Да и Дине Сергеевне он понравился. Как настоящий флотский офицер, разумеется. И потому быть ему большим командиром. Факт…
* * *
Да, факты вещь упрямая. И хотел бы с ними поспорить, та куда там. Они ж, факты эти, в огне не горят, и в воде не тонут. Вон, на Балтике говорят, такими непотопляемыми фактами очень большого прохиндея утопили. Но, обо всем по порядку…
Что такое склады мобилизационного резерва сегодня все наслышаны, а много-много лет назад само даже название тех складов не всегда употребляли, а чего и сколько там хранилось, так то и вообще военной тайной было. Но, оказывается, не для всех. Служил на одном из таких складов майор один, назовём его Петрушей. Уникальная личность была: сам круглый, щёки со спины увидеть можно, а глазки маленькие-маленькие, словно крысиные. Вот и крысятничал тот Петруша, то есть по-простому — воровал. Всё тащил со складов, которые ему доверили: и крупы, и сахар, и тушёнку со сгущенкой, и мясо. Особенно, свиное. Шашлычки и стейки, видите ли, он любил. Да так полюбил, что этих туш свиных штук этак пятьдесят при ревизии складов и не досчитались. «Утопли, — говорит Петруша, — когда морем их везли, шторм был, туши за борт смыло, а они и утопли». «А почему не доложили», — спрашивает один из ревизоров, который помоложе. «Да я как бы хотел доложить, даже бумаги всякие составил, — отвечает Петруша, — вот и подписи разные на них есть. Всё честь по чести».
«А вы сами видели, что утонули», — спрашивает другой ревизор, который постарше.
«Сам, конечно, сам», — передразнивает его Петруша.
«А раз сам, тогда и пошли», — говорит тот ревизор. А сам матросов к себе подозвал и команду какую-то дал.
Петруша с перепугу сначала подумал, что сейчас его в кутузку повезут, или чего хуже — к стенке поставят. А когда первый страх прошёл, он вспомнил, что времена сейчас на дворе не те, ну и хамить опять начал. А невозмутимые ревизоры подошли к пирсу, а за ними матросы туши поросячьи тащат. Много туш. Донесли значит они эти туши до среза воды, а потом, по команде, в море и сбросили. А ревизоры часы в руки взяли и за стрелками циферблата наблюдают. Петруша увидел такое безобразие, и ну как петух па пирсу бегать.
Бегает и орёт истошно: «Ироды окаянные, что утворили, я военному прокурору на Вас напишу…».
А один из ревизоров приподнял свои очки и так это внимательно на Петрушу посмотрел, а потом и говорит: «Что ж, воля Ваша, минут этак через пятнадцать и начинайте. Только не жалобу, а явку с повинной». Петруша от таких слов так и онемел. И вот через эти пятнадцать минут туши поросячьи, что в воду сбросили, одна за другой и повсплывали. Все до одной. Оказывается, у них какой-то там удельный вес меньше чего-то оказался, а потому туши в морской воде и всплыли, надолго похоронив Петрушину любовь к свиным шашлыкам и стейкам в тюремной баланде. Но это было потом, после следствия. А тогда, когда утопшие туши сами по себе повсплывали, матросики и иные очевидцы того действа так насмеялись, что наверное больше никогда за свою жизнь и не смеялись.
* * *
Эх, побольше бы таких ревизоров знающих. Ну, на худой конец Петруш наивных. Рядом с нами, разумеется. А то скоро жизнь совсем скучной станет. А со скуки можно такого понаделать… Не верите, тогда послушайте, что однажды на Дальнем Востоке приключилось. Со скуки, разумеется.
Наш старенький корабль, недавно вышедший из дока после длительного ремонта, третьи сутки стоял в дозоре в условленной точке. Когда-то он был грозной единицей флота, потому что именно на нём испытывали первые корабельные крылатые ракеты. Их тогда любовно называли «Машками». Ракет на корабле уже давно не было, а огромный несуразный контейнер для их пуска сохранился. Но он больше подходил для съёмок фантастических страшилок, потому что был огромным и непропорциональным плавным обводам самого корабля…
Зловеще палило июльское солнце, был штиль, и свободные от вахты офицеры, мичманы и матросы уже третьи сутки ловили на «самодур», то есть голый крючок с цветными нитками, дальневосточную камбалу. Она была мел-кой, но такой же вкусной, как жаренные семечки. Но когда эти семечки ешь на завтрак, обед, полдник и ужин, тебя начинает воротить даже от их вида. Вон и корабельный кот Васька, при виде очередной пойманной рыбёшки, демонстративно икнул и убежал в прохладный кубрик…
К исходу третьих суток командир корабля понял, что скучающий экипаж надо чем-то взбодрить, а то такая раслабуха до добра не доведёт. А здесь ещё милях в пяти от нас, в нейтральных водах разумеется, лёг в дрейф корабль вероятного противника. То есть супостата, как мы его тогда любовно называли. Получив от командования дивизиона разрешение на свои действия, командир сыграл на корабле учебную боевую тревогу. А все её как будто и ждали, с удовольствием побросав удочки и заняв места по боевым местам. Когда проверили работу всех корабельных механизмов, командир дал команду шлюпочной команде спустить за борт шлюпку, а остальным, то есть нам, стоять по бортам и наблюдать. С собой командир взял только двух старослужащих матросов и боцмана. Шлюпка плавно заскользила по воде, но отойдя метров на сто от корабля, легла в дрейф. Командир приказав боцману и матросам лечь на дно шлюпки, сам вскрыл какой-то цинковый ящик, и стал сбрасывать за борт продолговатые капсулы. Они поочерёдно уходили в воду, но через несколько секунд залив стал покрываться небольшими водяными куполами. Затем раздавался еле слышный взрыв, и тысячи капель разлетались в разные стороны, неся в себе частицу солнца и света…
«Это командир отслужившие срок запалы от гранат взрывает», — громко изрёк стоявший рядом с нами сверхсрочник, и здесь же добавил: «А щас корюшка пойдёт…».
И правда, на поверхность воды одна за другой стали всплывать небольшие продолговатые рыбёшки, которые переливались на солнце всеми цветами радуги…
Вслед за просроченными запалами от гранат под воду ушло несколько динамитных шашек, после подрыва которых командир дал команду спустить с борта ещё одну шлюпку и начать собирать улов.
Все настолько увлеклись сбором диковинной рыбы, что сразу и не заметили перепуганного радиста, жестами вызывавшего командира корабля…
«Что стряслось, — крикнул он, поднимаясь по спущенному трапу на борт старой развалины, — никак третья мировая война».
«Хуже, товарищ командир, люди в воде, — выпалил радист, — с супостата открытым текстом об этом в эфир передали».
«Какие к чёрту у нас тут люди, — рявкнул командир, — когда они в нейтральных водах».
И здесь он увидел то, чего увидеть явно не рассчитывал. Прямо у правого борта корабля вместе с корюшкой медленно всплыл человек в лёгководолазном костюме.
А потом, чуть поодаль от него, всплыл и второй.
«Нет уж, — снова рявкнул командир, — это уже не люди, а шпионы, мать… В шлюпки их и на корабль, пока от взрывов не очухались, если вообще не окочурились. Вооружение ко мне в каюту. Самих связать и в грузовой отсек. Пусть там в чувство приходят».
Матросы действовали быстро и проворно, и не потому, что им очень были нужны эти полуживые шпионы, а просто приказы на флоте не обсуждаются. Да и командира своего они уважали, если не сказать, что любили. И, кстати, по-настоящему.
А шуму потом те шпионы понаделали конкретного, но слава Богу хоть живыми остались. Средство их доставки наши водолазы тоже нашли — этакий двухместный подводный мотоцикл. Ну и приборы разные. Оказывается, с того супостата наш старенький, но свежевыкрашенный корабль за новое чудо военно-морской техники приняли. Особенно обводы старого контейнера для крылатых ракет их заинтересовали. Вот что значит ужастиков своих фантастических насмотрелись. А водолазов-лазутчиков своих поближе к кораблю нашему направили для того, чтобы всё поближе рассмотреть, показания радиационного фона снять, днище обследовать. А вдруг там тоже чего-нибудь новенькое. Кто ж знал на том супостате тогда, что командир наш свой любимый экипаж от скуки будет спасать таким необычным способом. Да ещё и неучтённый динамит в деле проверит. Вот и я говорю, что никто, а тем более на супостате. Им тайны нашей славянской души знать не положено. Не доросли ещё.
А шпионов тех немного помурыжили, где положено, разумеется, да и отпустили по тихому, но в установленном порядке, естественно. Чего ж о каждом шпионе в газетах писать, да по телевизору показывать. Потому что если о каждом, то это уже и неинтересно будет, да и времени эфирного на всех не хватит. Если о каждом, разумеется.
А вот технику их диковинную, конечно же, никто отдавать не стал. У нас такой тогда не было, а здесь на тебе, за спасибо. Бери себе на вооружение и пользуйся. И деньги же опять государственные сберегли, на разработки раз-ные.
А командира нашего большое начальство сначала наказать хотело. За неучтённые тротиловые шашки, разумеется. Да в дело, говорят, сам Юрий Владимирович вмешался. Он хоть и из другого ведомства был, но прав, а тем более управы, на многих имел в полном достатке. Командир, конечно, для порядку перетрухнул, когда его в Москву вызвали. Даже с родными, на всякий случай, простился. А через три дня радостный вернулся. И не сам, а с орденом большим, и с должностью новой. В Москве, разумеется. Сам Юрий Владимирович ему орден этот якобы вручал. Может здесь наш командир и приврал немного, но в остальном, сущая правда. Да и орден на его кителе не только я один видел. А красиво, скажу я Вам, заслуженные ордена и медали на морской форме смотрятся. А потому, если есть чем гордиться, одевайте свои награды и под Кингисеп, что а Ленинградской области на речке Луга стоит. Там, говорят, тоже скоро своя самая настоящая «Военно-морская база» будет. С парадами, разумеется. Не верите, а Вы приезжайте в следующем году в последнее воскресенье июля, тогда сами и увидите. И другим потом расскажете. И поверьте, все кто там соберётся на день флота, имеет не только честь и заслуженные награды, но и здоровое чувство юмора.
А без оного не только на флоте, но и по жизни нельзя. Вот так-то.
На том и расстанемся. И пусть Вас хранит Господь, или ангел-хранитель. А ещё совет: вспоминайте почаще, что было в Вашей жизни такого, о чём можно начать с сакраментальной фразы — если бы… И улыбайтесь. Улыбайтесь даже тогда, когда плакать хочется. Ведь и в скорбных минутах есть своё величие: они заставляют нас задуматься о живых. А раз мы думаем, значит мы живём. А это уже, согласитесь, даже весьма и неплохо.
До встречи, пока!