Новелла седьмая: Ей
;;;;
Она появилась в жизни Мармеладного Ху из неоткуда. Запыленный Икарус колыхался на кочечном и дырявом асфальте дороги. Салон автобуса был полон молодых, веселых, жизнерадостных людей, ехавших давать шутов-ски-печальные танцевальные представления куда то на казачий хутор.
Вот среди этих, пахнущих молодым потом девушек и юношей была и она.
Вначале в памяти Мармеладного Ху лишь мазком запечатлелся ее об-раз, такой далекий и как обычно повседневный. Нет, не увидел, а может быть и не хотел разглядеть Ху в ней что то, что могло так потом в будущем пере-вернуть его жизнь и взгляды на мир обыденных вещей и явлений.
Потом был яркий праздник, с песнями, драками, слезами умиления и счастья, Эммой Карловной с фаустпатроном на плече, молодой казачкой-проводницей из леса, напоившей Ху и Конрада чудесной ключевой водой, ночные бдения, случайное обретение чужого семейного крова над головой, горячего свинного шулюма.
И вот опять этот колдовской Икарус. Куча мала из тел. Все хотят фото-графироваться.
- Молодой человек! Примите пожалуйста несколько другую позу!, - скорее пропела, чем сказала она, высунувшись из передней двери автобуса.
Это не был ушат холодной колодезной воды на голову Мармеладного Ху. Это не был разряд в 1200 Вольт. Это было скорее какое то быстрое рожде-ние южного, прошу не путать, именно южного сияния. Да, да, мой друг, быва-ет в наших Донских краях именно такое сияние, но его не видно глазами, оно чувствуется сердцем, кожей и всеми нервными окончаниями, включая и пред-стательную железу.
Как фотография Полароида запечатлевает самые быстрые миги жизни, так и тот миг впервые увидевший ее был запечатлен в зрительной памяти Мармеладного Ху. Она озорно улыбалась и смеялась, даря эти улыбки кому-то и пока что не ему. «Зачем ты пытаешься опять и опять ее увидеть? Что ты вы-сматриваешь в начале автобуса? Уж, не ее ли?», - неслись в голове у Ху тихие мысли. «Почему так нежно стало сжиматься сердце при мысли, что она смот-рит на меня из под своих солнцезащитных очков нежно-синего цвета?». «А какие у нее глаза? Наверно зеленые!».
Мармеладный Ху сам себе задавал вопросы и сам на них пытался же ответить.
Автобус продолжал свой быстрый бег по раскаленной степным солн-цем дороге. Попытки затянуть очередную песню как-то быстро рассасывались сами собой. Петь уже действительно не хотелось. Милое щебетание малышей на задних сиденьях автобуса, бренчание расстроенной гитары, какие то псев-дошутки молодцев в адрес своих спутниц-балерин...
Конрад не был удовлетворен. Хотелось восторга чувств, а он не насту-пал. «Милорд! Не соблаговолит ли Вам, уважаемый, прийти в голову потря-сающая своей новизной мысль – выпить водочки натощак! Да и что-то скуч-новато стало в этой тарахтелке. Пора уж обращать свои взоры на прекрасных див, о небесные создания, и воздавать им почести по красоте их и обаянию ейному...»
Конрад фон Шлиппенбах, кровный и молочный брат Мармеладного Ху, его друг и товарищ во всех их утехах, балагурах, курултаях, бардаках и бардачках, больших и малых, всегда отличался свежестью мысли и своевре-менностью наступления оной. «Открывай!»,- в сердцах промямлил Ху, а сам все сильнее тянул свою гусиную шею туда, наперед автобуса. «Пора и честь знать, пора заводить этот муравейник!»,- радостно воскликнул ему в ответ Конрад. Водка была достаточно отвратительна. Но ее чудесное свойство во-зымело свое действо. На душе повеселело, прибавилось смелости, хотя ее у братьев не занимать всегда. Чего-то им, прошедшим горнила таких пепелищ, разочарований, страданий, упадков беспечности и возвышения в глазах близ-ких их братских отношений. Ноги сами понесли Мармеладного Ху туда, к ее креслу.
В это время на корме автобуса раздалось отвратное бульканье, кашель, вопли и визги юнцов. Красочно извиваясь, содрогаясь в безудержных кон-вульсиях, блестя красивым невинным девичьим телом, до банальности просто блевала одна их этих фей-нимф-балерин. Ее лицо исказила гримаса отвратно-сти, белое лицо и выпуклые глаза навевали мысли, что девчушке немножечко плохо и она - есть укачавшееся в дороге дитя. Быстро нашли спасительный кулек да и водитель задыхаясь, нажал на тормоза.
Все вывалили гурьбой из автобуса. Мармеладный Ху стоял в тенечке и потягивал джин с тоником.
Она была сама невинность. Плавные линии ее стана, так пропорцио-нально расположенные конечности, излучавшее холеное ежедневной гимна-стикой тело, не мог оставить Мармеладный Ху без внимания. Как он оказался возле нее – это загадка для историков. Почему он прикоснулся к ее красивой спине и почувствовал в ответ такой поток обратной чувственности? Миллисе-кундное вздрагивание ее тела просто пробудили ото сна захмелевшего было Мармеладного Ху.
Имя у нее было очень красивое, достаточно длинное и не менее рас-пространненное. Хотя детишки и звали ее Августиной Шалвовной, отзывалась она только на Милу. Они познакомились. Магнитное поле почему то сразу возникло между ними, вот поэтому то и расставаться не хотелось.
Мила подсела к ним.
; Ю.М. Гирсов