Отъезд куда-либо, впрочем, как и приезд, всегда приправлен долей грусти. То оставляем кого-то, то жалеем, что так быстро заканчивается отпуск.
Я слушаю голос сестры, родной души, вернувшейся из путешествия. Мне всегда будет чуть стыдно перед ней, всегда.
Даже сейчас, когда она с восторгом рассказывает мне о Кипре, мне стыдно. Я знаю, на какие деньги она туда поехала. Двадцать лет сестра не видела моря. Никуда не уезжала. Так, недалеко и ненадолго.
А теперь сразу Кипр, заграница! Пятизвёздочный отель! Две недели рая!
Двадцать лет ей не хватало денег. Мама сильно болела, страшно. Потом папа, свёкр, сын... Огород, заготовки, храм...неверный муж.
А копить похоронные деньги мама начала давно, пока ещё ходила. Свёкр тоже копил. Старики умеют откладывать, даже не знаю как. А сестра кормила их, ухаживала, хоронила.
Много денег, так много на похороны не надо.
Она плюнула на всё и купила две путёвки на Кипр. Себе и дочери. Зять взял кредит и тоже поехал. Там много православных храмов, там тепло и море!
- Это так красиво! – с придыханием рассказывает мне сестра. – Но самое смешное, что я опять послушалась советчиков, чуть не опозорилась на всю Европу.
- Что случилось? Почему ты смеёшься?
- Меня напугали, что всё очень дорого, особенно в нашем аэропорту. Так я на дорогу пирогов напекла всяких. Собрала пакет, апельсинов положила, конфет. Упаковала в большой пакет, поставила в коридоре и выбросила его в мусорный бак, нечаянно. Надо же было перед дорогой весь мусор из дома выбросить.
Она уже смеётся взахлёб, рассказывая эту историю. А я представляю, как они садятся на дорожку, встают, берут в руки чемоданы и тут…
- Боже праведный, а где пакет с пирожками?
- Мама, ты как всегда!
- Дети, я его выкинула на мусорку. Вы как хотите, а я пойду искать.
- Пусть теперь там и лежит, мы опаздываем. Нам ехать ещё четыре часа, - сердится зять.
- Нет, я быстро найду! Он где-то сверху.
Сестра продолжает смеяться, и я подхватываю, невозможно удержаться. Особенно, когда повествование доводит отъезжающую женщину до мусорного бака. Одиннадцать часов ночи, почти полная темнота, конец сентября. Бомж или просто сильно пьющий мужчина тоже стоит возле бака. Оба недоумённо поглядывают друг на друга, различая только силуэты.
Руке неприятно, но плотно упакованный пакет можно нащупать. Кажется, он!
- Женщина, что вы тут ищете?
- А вам какое дело? Кольцо потеряла!
- А бутылок у вас нет пустых?
Пакет тяжелый, но чистый. Зять поморщился, положил его в багажник своей машины.
Сестра перестала смеяться. Вздохнула.
- Надо было этому дядьке пирожки отдать. Наверняка он голодный был. А мы в аэропорт под утро приехали, никто есть не хотел. Пока зять машину на стоянку ставил, мы с дочей ему в чемодан этот пакет и положили. Больше он никуда не влез.
Новая волна смеха прервала наш разговор. Я уже почти догадалась, чем кончится эта история. Первые три дня сестра пребывала в состоянии прострации. Купалась до завтрака, потом гуляла по берегу, вдыхая незнакомые запахи, трогая древние камни, впитывая морской воздух кожей. Гуляла и днём, и вечером, по мощеным дорогам и песочному берегу.
Зато запах в номере становился всё противней и противней. Зять достал из своего чемодана злополучный пакет с пирожками. Нет, он не ругался. Он тоже смеялся. Теперь надо было найти мусорку на Кипре, раз своя не подошла. Завернув его в три слоя бумаги, сестра вынесла свои пирожки из гостиницы и принялась искать мусорный бак. Нашла. Выкинула.
Всё это сестра рассказывает мне по телефону. Вернулась домой. Про храмы обещала рассказать в следующий раз.
- Почему мы никогда не слушаем подсказки? Ведь мне же дали понять, что не надо брать эти пирожки с собой. Лететь восемь часов на самолёте, чтобы выкинуть всё на Кипре?! Ведь они уже лежали в мусорке, чего я их достала? Лучше бы я их тому мужчине отдала… всю дорогу об этом думала. Он-то моря никогда не увидит.