Я даже не сразу смог понять, что это ты. Конечно же, я сразу узнал тебя, нежные черты твоего лица, яркие рыжие волосы и полную счастья улыбку — тебя невозможно ни с кем спутать. Но мне не сразу удалось поверить в то, что это действительно ты.
Ты такая счастливая гуляешь по парку вместе с мужем и ребенком. Интересно, сколько малышу? Наверное, около трех лет. Да уж, давно я тебя не видел. Малыш похож на тебя, и я этому рад, ведь пусть ты и счастлива со своим мужем, он мне все равно не нравится. Было бы даже странно, если бы он мне вдруг понравился.
Интересно, помнишь ли ты, как нам было вместе хорошо? Ты, пожалуй, уже давно все забыла, предавшись новому счастью, новой любви, которая оказалась прочнее нашей. Но я все помню и никогда не смогу забыть.
Я помню, как мы с тобой познакомились — ты сидела на лавочке в парке и читала «Джен Эйр», а я просто присел рядом и сказал, что меня зовут мистер Рочестер. Ты рассмеялась, и я понял, что не смогу жить без твоего смеха. Потом мы гуляли по парку, где нас и застал вечер. Не знаю, как ты, но я даже не заметил, как солнце ушло с неба, отдав бразды правления в бледные лучи-руки луны.
Я помню, как мы с тобой пошли кормить лебедей и ты, споткнувшись, свалилась в реку, а испуганные лебеди, даже успели пару раз тебя укусить своими твердыми клювами. Ты долго смеялась и еще дольше обсыхала — хорошо, что день выдался жарким и солнечным.
Я помню, как ты попросила меня нарисовать твой портрет. Я, конечно же, с готовностью согласился. Ты пришла ко мне, одетая в черное платье с кружевными вставками, изящно подчеркивающее твой тонкий силуэт. На голове у тебя красовалась маленькая шляпка с вуалью, а в руках ты держала букет ярко-желтых роз. Эти розы и твои волосы прямо-таки горели, подчеркнутые черным платьем и шляпкой. Ты долго сетовала на то, что нигде не смогла найти мимозы. А я все рисовал, рисовал, рисовал и любовался тобой, наслаждался твоим голосом, твоей улыбкой и блеском твоих глаз из-под вуали. Я до сих пор считаю, что твой портрет — лучшее из всего мною нарисованного.
Я помню нашу первую ночь вместе. Прохладные простыни, бархат твоей кожи, твои волосы, посеребренные светом луны. Мне в ту ночь не хотелось засыпать, я боялся, что ты растворишься, словно мираж, стоит мне лишь прикрыть глаза. Но ты никуда не исчезла. Когда я проснулся, разбуженный лучами утреннего солнца, то ты лежала рядом и смотрела на меня. В тот момент ты напомнила мне маленького рыжего лисенка с хитрой, но такой милой мордашкой.
Я помню все о нас. А еще я помню, как ты ушла. Ты познакомила меня со своей новой любовью. Ты сказала, что наши отношения были лишь страстью, а теперь ты нашла покой, свою обитель, очаг, в котором нужно разводить семейный огонь. Я не хотел верить твоим словам. Я очень долго надеялся, что все это мне лишь приснилось, что ты вернешься ко мне однажды вечером, сжимая в бледных руках букет желтых роз. Букет желтых роз расставания…
Но сейчас я вижу, что ты счастлива. Возможно, ты действительно была права — наша страсть, наше болезненное, почти сумасшедшее упоение друг другом, не могло привести ни к чему хорошему. Ты — женщина и ты мечтала о семье. Я буду всегда любить тебя, но все же я должен признать, что никогда не смог бы дать тебе того, чего ты жаждала. У меня нет камина, в котором можно было бы развести очаг.
Я прохожу мимо тебя, в каком-то метре левее, но ты даже не замечаешь меня. Сперва мне хочется окликнуть тебя, спросить, как у тебя дела и не хочешь ли ты забрать тот портрет, что висит над моей кроватью. Но я понимаю, что это было бы неправильно — я стал для тебя прошлым, а у прошлого не должно быть голоса, оно просто должно тихо проходить мимо.
Я даже не сразу смог понять, что это ты. Конечно же, я сразу узнал тебя, но до сих пор мне так невыносимо хочется, чтобы это была не ты.