За свою рабочую морскую деятельность я побывал на всех океанах, за исключением Северного ледовитого. За двадцать три года, не считая учебы в “Макаровке” (ЛВИМУ им С.О.Макарова), поработав в трёх пароходствах, посетил много стран, имеется ввиду конечно морских.
Начинались наши морские походы, как и у всех курсантов с морской практики, на учебных производственных судах – наша рота попала на УПС (учебно-производственное судно) “Зенит”. Чтобы получить рабочий диплом, мы должны были набрать плавательский ценз - шесть месяцев, вот на “Зените” и отходили эти шесть месяцев. На учебно-производственных судах имеются аудитории, в которых занимаются курсанты, учебная штурманская рубка для штурманов, учебная радиорубка, в которой неслась вахта слушателями радиотехнического факультета.
После окончания училища, я попал в Черноморское морское пароходство, в котором сделал свой первый и последний рейс, а длился он девятнадцать месяцев. Ушёл в рейс в 1975 году вернулся в 1977. Линия называлась “Odessa ocean line” и проходила она от берегов Швеции до стран Юго-восточной Азии.
В это время родители начали болеть и чтобы перебраться поближе к Питеру, я перевёлся в Латвийское морское пароходство, в котором проработал с 1977 года по 1998 год. Хотя я родом из Питера, в “Балтийское Морское пароходство” было не прорваться. А когда “закончились пароходства” и начались компании, то поработал и в компании “Совкомфлот”, латвийского отделения, управление находилось в Лимасоле,на Кипре.
Не был я только на севере. Последнее место моей работы – это гидрографическое предприятие, но занимаюсь я практически тем же, чем и занимался на судах, а именно радиоделом. Сейчас пытаемся реанимировать северный морской путь: планируется вдоль всей трассы поставить станции “Навтекс” – навигационный телекс (Navtex), которые будут передавать навигационную и метеоинформацию - это одна из систем GMDSS (global maritime distress and safety systems). Первая такая станция строится в порту Тикси, потому что район моря Лаптевых оказался между зонами охвата спутников системы Инмарсат. Инмарсат также передаёт навигационные и метеосообщения по каналу расширенного группового вызова - EGC.
С 1 февраля 1999 года, радистов на флоте заменили специальными стойками GMDSS. Морзянка умерла, теперь связь работает только в телефонном и телексном режимах. Но осталась морзянка пока ещё у военных и рыбаков, последние – настоящие асы в этом деле. Весь мировой океан разбит на 16 районов. В каждом районе есть координатор, который отвечает за “снабжение”, если так можно выразиться, отведённого ему района информацией по безопасности и метеорологической информацией MSI (maritime safety information). России отведён 13-ый район, который простирается от Берингова пролива до Японии и возложена эта ответственность на радиостанции дальневосточного региона. Координатор, как сказано в справочниках, находится в Ленинграде, теперь уже в Петербурге. Сейчас прорабатывается вопрос, о создании нового, семнадцатого района, который будет простираться по всему северному морскому пути от Баренцева моря до Берингова пролива.
И вот теперь я еду в командировку на Север, на станцию в Тикси.
Координаторы в Петербурге будут передавать нам через систему Inmarsat и по телефонным линиям (через удалённый доступ сети) на компьютер информацию MSI ( maritime safety information), а мы далее через компьютерные терминалы и передатчики, которые работают на международной частоте 518 кГц будем проталкивать эту информацию далее в эфир в другом формате, в телексном режиме работы. На судах с 1993 года должны быть установлены автоматические приёмники Navtex, согласно SOLAS 74/88.
Наша экспедиция состоит из семи человек. Правда, в Тикси следуют только двое, остальных должны доставить на другие полярные станции.
Каждый получил предписание, в котором сказано за что он отвечает, где ему необходимо высадиться и что соответственно необходимо делать. До Архангельска доберёмся на поезде, а далее на нашем гидрографическом судне “Иван Киреев” пойдём по Северному морскому пути до моря Лаптевых, где в устье реки Лены расположен порт Тикси.
28 июля 2004 года, среда – начало нашего путешествия.
За час до отъезда собрались на Ладожском вокзале Санкт-Петербурга. Было много провожающих, чувствовалось, что ребята соскучились по дальним поездкам, тем более по хорошим заработкам. Кто сел сам, а кому помогали попасть в вагон. Вот тут-то и вспомнились мне слова Михаила Александровича, нашего начальника, когда давал наставления перед отправлением.
“Задание - это не трудность, трудности начнутся в дороге, в начале путешествия ” – так он говорил, вручая мне предписание. Эта фраза меня как-то насторожила, что-то я думаю, здесь не так, но поживём, увидим. Всё разъяснилось, как только поезд отошёл от вокзала.
Разместились мы в плацкартном вагоне, у каждого было место указано в билете. Напротив, меня на верхней полке оказался Сан Саныч, глаз у него косил от природы, но теперь он был преднамеренно нацелен только на меня. Нет, вначале было всё нормально, но потом ему "втемяшило" в голову, что меня представили за ним следить. Он так подумал потому, что я практически не выпускал сумку из рук. В сумке были все документы, а меня назначили старшим этой группы путешественников. Саныч всё куда-то бегал и каждый раз, когда возвращался, раз от раза становился всё серьёзнее и агрессивнее. В конце концов, его терпение не выдержало, и он наговорил мне всяких пошлостей, причём громко, чтобы слышали окружающие, что он не потерпит надсмотрщиков.
Здесь я призадумался, но возражать бесполезно, просто подумал, что у него только одна извилина, а после протирки её спиртом она выпрямляется, выходит наружу и старается уколоть всех, на кого он ”положил” свой глаз, а глаз у него ох тяжелый.
Я тихо прилёг, сумку положил под подушку и теперь уже сам косил на Сан Саныча своим глазом, чтобы он, конечно, не заметил. Он не унимался, прыгал на верхнюю полку, как шарик настольного тенниса, бегал курить, все уже спали, в соседних отсеках были дети. Я дремал, когда меня разбудил голос проводницы, которая прибежала за Санычем, требуя от него заплатить штраф. Оказывается, он в последний раз курил в рабочем тамбуре, иначе она собиралась позвать милицию. Кажется, последние её слова произвели впечатление, и Саныч достал бумажку из кармана, проводница тут же побежала за сдачей. Штраф, как выяснилось позже, “весил” целых 200 рублей (в те времена - это были большие деньги). С малыми и большими приключениями мы добрались до Архангельска.
Поезд подошёл вечером. Поймали старую “Латвию” и двинули на Саломболу, где стояло наше гидрографическое судно “Иван Киреев”. Старпом встретил радушно, разместил всех по каютам. С нами следовали два курсанта и я их хотел разместить на верхней палубе, в хорошей каюте, как никак они были уже на пятом курсе, почти готовые инженеры, но старший помощник капитана затолкал их вниз, как молодых, зарабатывать право жизни на верхней палубе.
Напротив, меня разместился Петрович с Колей Количем. Оказывается, Петрович был знаком с чифом (старпомом) и последний по старой дружбе, устроил ему хорошую каюту. Внизу в одной каюте разместились курсанты, а в другой, через переборку, двое неподдающихся: Сан Саныч и Владимир Борисович, у которого только два состояния: вертикально - качающееся и горизонтальное.
На следующий день, после осмотра достопримечательностей Саломболы и посещения Гидробазы, как только я вернулся на судно, сразу меня вызвали к капитану, который заявил, что наши медспаравки не годятся и нам необходимо всем пройти медосмотр. Иначе, если не будет медсправок, вечерним поездом можем отправляться назад домой.
Началось самое интересное, а именно: домой отправляться не на что, так как денежки уже "тю-тю" (кое-что закупили, надеясь, что завтра отойдём в рейс). Медсправки в конторе нам выдали старые, а главное не оригиналы, а копии (не было время на прохождение комиссии). Узнал, где находится поликлиника, к какому врачу необходимо подойти, осталось только собраться и отправиться в дорогу. Стал собирать народ. Отсутствовал Петрович, он пошёл звонить на почту. Решили двинуться в сторону поликлиники мимо почты цепью по разным путям, чтобы перехватить Петровича. Петрович попался мне на пути и с ним мы подошли к назначенному месту сбора, но теперь потеряли Владимира Борисовича, он куда-то зашатался. Поискали, но не нашли. Когда все собрались, то я понял, что с такой командой в поликлинику идти нельзя, “если все прислоняться к стенке поликлиники, то она рухнет”, потому что на земле многие стояли, как на палубе во время шторма. И поехал я биться за здоровье товарищей один.
Нашёл здание довольно быстро, дольше искал необходимого врача, так как ждал не у той двери, на которую мне указали. Елена Викторовна оказалась нормальным человеком, поняла наши беды, посмотрела наши медсправки и удивилась. Потому что в справке у Саныча говорилось, что он должен находиться там, где есть по близости врач, какой правда не написано, но это очень заинтересовало доктора. Здесь я начал заход с другой стороны, а именно: почитал стихи про женщин, подарил свою книжку, и дорогой доктор выписала нам общую справку как пассажирам, следующим до пункта назначения.
Радостный, прилетел к капитану, но радость оказалась не долгой, так как справка выписана нам как пассажирам, а мы являемся экспедицией и на нас сделана отдельная судовая роль. Полученная справка оказалась не действительной. Время поджимает, пятница тридцатое число – короткий день. Беру такси и лечу снова в знакомый кабинет. Но успел до конца рабочего дня, продолжив чтение стихов уже о море, наконец-то получил долгожданную справку.
Теперь, с необходимым документом я не спешил, а мерно топал к судну по набережной, набирая в запазуху последние куски лета, так как впереди нас ждал север.
На следующее утро вызвали к капитану и сказали, что задерживаемся из-за коммерческого груза, который московский коммерсант Афанасьевич должен переправить в Тикси.
Нас попросили за определённую плату поработать грузчиками. С удовольствием согласился и пошёл собирать народ. Собрал только пятерых, неподдающиеся, сразу наотрез отказались. Подошли две "фуры", одна была с прицепом. Мы с машины, выгружали груз в сетку на причал. Борода, по имени Сергей с команды стропил, боцман на судовом кране сетку подавал в трюм, а там судовая команда груз разносила по углам трюма и твиндека. Борода или просто Сергей Владимирович электрик носит бороду, но не простую бороду, а бороду до пупа. На всём севере его так и зовут – борода. Он говорит, что “убьёт” любого, кто поднимет руку на его достояние, имеется в виду бороду.
Погода стояла солнечная, и мы уже через час были все в мыле. После разгрузки первой машины сделали перерыв, побежали купаться в Северную Двину. Лето в этом году стояло жаркое, и вода была тёплая не как молоко, а как тёплый квас, именно такого цвета здесь была вода. Закончили работу в 19-00, получили заработанное, и направились пить пиво, благо павильон “Балтика” был на набережной метров в ста от судна.
Отход отложили на следующий день. Утром в субботу объявили, что отход назначен на 12-00, увольнение до десяти. Мы с Афанасьевичем "погребли" в город до магазина, прикупить кое-что в дорогу. На обратном пути, прихватив пиво, зашли в павильон под тентом “Балтика”, он был закрыт, но нас пустили за столики, всё равно они были пусты, на улице не было ни души. Болтая за столом, заметили, что сторожиха начала что-то бегать с тазиком к колонке, в которой вода лилась еле-еле и, возвращаясь из-за павильона, снова спешила к колонке. Афанасьевич пошёл посмотреть и воскликнул: ”Пожар!”.Полыхал забор, кто-то поджёг его с внешней стороны. В павильоне естественно телефона не оказалось, было рано, по близости тоже не было телефона. Начали звонить по мобильнику 01, при этом, напоминая, что мы в Архангельске, а не в Москве. Афанасьевич, бывший военный лётчик приехал с мобильником из Москвы, пожар в баре на набережной, на какой, правда, мы не знаем.
Как ни странно через пару минут, прилетела пожарная машина. В старых районах Архангельска строения в основном деревянные, поэтому реакция в жаркую погоду была однозначна: пожарные прилетели буквально через несколько минут.
К приезду пожарных я пытался повалить забор, тент палатки уже нагрелся, забор был в метре от тента. Но до конца завалить забор мне не удалось, он был высотой более двух метров, а сзади его подпирало дерево. Афанасьевич душил огнетушитель, который плюнул маленькую струйку, и немного пошипев, умер. Пожарные раскатали шланг и за считанные минуты успешно справились с очагом возгорания.
Придя на пароход, и чувствуя, что сделали какое-то благородное действие, доложили старпому, что мы уже поучаствовали в тренировке по тушению пожара, и он может сделать у себя отметку о нашем пройденном инструктаже. Появилось чувство, что нам будет сопутствовать удача.
В 12-00 наш теплоход вышел в рейс. После того как сдали, лоцмана в 18-30 объявили шлюпочную тревогу. В каждой каюте, над койкой висит расписание по тревогам, где расписано, что при какой тревоге конкретно делать обитателю данного места. Мы должны были собраться у шлюпки №2, но вышли только Петрович, Коля Колич и я. Так как я был старшим, то и получил за всех от капитана.
Пошел искать свою команду. Двое неподдающихся, были ещё и неподъёмными, а Саныч заявил, что он является пассажиром и его необходимо выносить в случае аварии как хрустальную вазу, какую аварию он имел ввиду, я так и не понял, но трогать их не стал. Курсанты всё это видят в первый раз и поэтому не вышли на сбор по незнанию, хотя нас инструктировал старший помощник капитана. Настроение было испорчено, но, тем не менее, судно держало курс на север.
Отошли от причала 1 августа. Сегодня уже второе, прошли сорок пятый градус восточной долготы, дали РДО в кантору, с этого момента должна идти надбавка северных к зарплате.
Выяснилось, что в начале идём на Медвежку, высаживаем людей. Затем направляемся на остров Олений, сдаём топливо, а после возвращаемся на Медвежий и также сдаём топливо. Как говориться хорошо планировать, а всем командует волна и ветер.
Два дня кручусь около начальника радиостанции. Олимпийские игры на носу, интересно бы посмотреть, а для этого нужна соответствующая ТВ антенна. Такая на судне имеется и называется “Экран”, для приёма программ системы "Орбиты". Антенна состоит из множества маленьких антенных приёмников, с которых сигнал поступает в сумматоры. С сумматоров через антенный усилитель, общий усиленный сигнал подаётся на судовые телевизионные приёмники. Все сумматоры соединены между собой коаксиальными кабелями, но от времени, а судну почти тридцать лет, соединения стали не герметичными, соответственно упала изоляция, и пропал сигнал. Начальник с электромехаником сняли антенну, на просушку, а она значительных размеров квадрат 1,5 х 1,5 метра.
Четвёртого августа вечером поднялся ветер и постепенно шторм начал набирать обороты. Волна била слева в борт и к ночи совсем ошалела. Брызги долетали до иллюминаторов ходового мостика.
В каюте всё летает, но к этому надо относиться философски: главное ничего не трогать, каждая вещь найдёт своё место и расклинится, успокоится сама. Койка в каюте расположена поперёк судна и поэтому, то становишься на ноги, то головой чешешь переборку, сон получается не сладкий. Утром, по собственной инициативе, пошёл на камбуз помогать коку чистить картошку, овощи. Кастрюли и вёдра ползают по палубе, как тараканы. Приходится, и держать их, и чистить, и балансировать.
С кастрюлей из-под первого блюда подорвал спину, хорошо прихватил с собой аппликатор Кузнецова. Во время постановки кастрюли с водой на плиту, судно сильно качнуло, и я поехал с ней на переборку, теперь буду лечиться.
6 августа. Лежу на иголках. Шторм окончательно вывел ТВ антенну из строя. Кроме того, он разбил ветровое стекло вездеходу, закреплённому на верхней палубе.
Капитан решил спрятаться за остров Диксон и на якоре переждать шторм. Затем подойти к острову Медвежий высадить народ и сдать топливо.Получено новое распоряжение: идти в район Тикси снимать РИТЭГи (это радиоизотопные тепловые электрогенераторы, которые работают за счёт распада стронция 90, как батареи, для подачи питания на навигационные знаки и маяки).На эту операцию американцы уже выделили деньги. Снятые РИТЭГи, будут сданы в Мурманск на утилизацию. Но так как наши трюма забиты товаром, то нам вначале необходимо разгрузиться в Тикси.
Утром пришёл chief (старший помощник капитана) с жалобой на Владимира Борисовича, ночью он ходил по коридору в трусах и искал какой-то пистолет, пугал курсантов. Он еще с отхода не застелил койку, и не раздевался, и это очевидно было его первое раздевание, хотя мы уже неделю живём на судне. Со старшим помощником пошли проверить каюту неподдающихся. Запах стоит ужасный, зато натюрморт превосходный: палуба заставлена литровыми бутылками водки - это запас на зимовку. Нет слов, придётся лечить Борисовича. Доктор вколол ему дозу, такую, какую получил Бывалый в комедии "Кавказская пленница", чего вкололи - не знаю, но он уснул в каюте напротив меня, на диванчике под присмотром Петровича.
Ветер не утихает, спрятались за остров, встали на якорь, будем ждать погоды. Диксон весь в сопках, с северной стороны сопок лежит снег. Ждём погоды, чтобы подойти к острову Медвежий. С утра работал на камбузе, скорешился с коком Андреем и доктором, который живёт также недалеко от камбуза, где и находится его лазарет. Захаживаю в радиорубку к Васильевичу, он работает в таком режиме, как я работал в году примерно 1985.
Ночью приснился сон. У моей жены 6 августа день рождения.
Когда скрипят все переборки,
В иллюминатор бьёт волна,
Не спится вовсе, мысль на полке,
Перед глазами ты одна.
И представляю вновь я встречу,
Как раньше, в дом ввалюсь хмельной…
И даже тёщу не замечу,
Ну, вот и я, теперь я твой.
Ты будешь долго суетиться,
Достанешь свой деликатес.
Друг – другу будем, мы дивится,
И улетим аж до небес.
А время, обхватив нас крепко,
Сожмёт в объятьях, боже мой!..
Жизнь вновь за нас схватилась цепко
И мы летим, летим с тобой.
Восьмого числа погода немного улучшилась. Рано утром снялись с якоря, и подошли к острову Медвежий. В восемь часов я вместе с Колей Количем и курсантами отправился на судовой рабочей барже к острову, на полярную станцию. Курсанты должны остаться здесь, на практику. На берегу нас встретил Слава - начальник острова и всех кто там живёт.
Баржа начала таскать бочки с дизельным топливом от судна к берегу, необходимо перекачать десять тонн дизельного топлива. На берегу бочки принимали и выкатывали Славины работяги, вместе с курсантами, которых он уже успел переодеть. Далее насосом топливо из бочек будет перекачено в общую ёмкость, а от туда оно будет подаваться к дизелям.
Во время перерыва в работе, бочки на борту судна заполняли довольно медленно, поэтому у нас тоже было время посидеть в кают-компании, в которой имелась станция УКВ, дежурившая на 16-ом канале, а это прямая связь с судном. За столом немножко расслабились. Было всё: куча стихов, куча знакомств, обход острова, фотографии на память. После сдачи топлива снялись с якоря и пошли к острову Олений, чтобы сдать с концами наших неподдающихся. Погода начала быстро портиться, и капитан решил спрятаться за остров Сибиряков, тем более нам необходимо встретиться с г/с “Николай Евгенов”, которому мы обещали слить немного топлива и передать продукты.
Складывается общее впечатление о севере.
СЕВЕР
Лепёшки островов повсюду,
До облаков рукой подать.
Быть, может, здесь ещё я буду,
Сейчас же остров не достать.
Три дня мы в Карском штормовали,
Норд – ост гнал волны, как холмы.
Спешили, если б только знали,
Что здесь остудятся умы.
Стоим и ждём погоду, чтобы
Десант на остров отпустить.
Замеры ветра – это пробы,
Кричат: “ Стоять и всем курить!”.
Окно в погоде даёт повод:
Попытку сделать – абордаж.
Какой еще вам нужен довод?
Медвежий, штурман не промажь.
Ночь пролетела, и Всевышний,
Погоду как-то усмирил.
Ни день, ни час у нас не лишний.
В машине, сколько у нас сил?
Нажми-ка “Дед” на старт и полный,
Как только якорь подорвём...
Концерт даём сегодня сольный, -
Назад уже не повернём.
9 августа подошел г/с “Н.Евгенов”, ошвартовался лагом с левого борта, у экипажа много друзей на нем, как никак судно с нашей конторы, кое кто пошёл в гости.
Погода благоприятствовала, как будто ждала, когда закончится наша операция. Вечером, в самом деле, разошлись как в море корабли.
Вновь задул ветер, время уже поджимает. Получили “ЦУ” – не заходить на Олений, а сдать пассажиров на Медвежий. Подошли к Медвежьему и стали дожидаться момента высадки.
Десятого августа в девять часов утра такой момент настал. Высадили Борисовича и выгрузили Саныча, притом еле-еле, его почему-то очень трясло и никак его было не оторвать от лееров. Не завидую начальнику Славе на Медвежьем, как они там разместятся, и что будут кушать? Хотя они и ловят рыбу, но всегда ли она будет ловиться.
10 августа в 11-00 подошли к причалу порта Диксон. Выяснилось, что сгорел один мотор брашпиля (брашпиль поднимает якорь-цепь с якорем с грунта), вопрос с отходом будет решаться в базе на совещании с управлением предприятия. В Диксоне такого мотора не оказалось. Как бы там не было, о “Медвежке” сложилось следующее впечатление.
БОЛЬШОЙ МЕДВЕЖИЙ
“Медвежий” встретил нас как глыба:
Из камня, брёвен и мостков.
Маяк здесь поднятый “на дыбу”,
На всех картинах он таков.
Причал завален бочек строем,
Два рыжих пса меж них снуют…
Сюда дорога только морем,
Осталось мало здесь кают.
Пожар унёс большое здание,
Стоит фундамента скелет.
Напоминает в назидание:
“Курить, иль не курить? Привет!”.
Несутся вахты здесь исправно,
Аппаратура вся на “товсь”.
Но вот, пожалуй, так и славно,
К зиме ты в августе готовсь.
Начальник Слава – вдохновитель
Всего, что остров мог вместить.
Он и снабженец, и спасатель,
Подскажет вам, как дальше жить.
Гардемарины и не знают
Пока, что здесь, как и к чему?
Они, пока, только икают,
Да так, в помощниках снуют.
Всё в корне нынче изменилось -
Наш рейс пошёл не в те края.
Там, на Оленьем, долго снилось, -
Придёт корабль. И не зря...
Он привезёт к ним на зимовку
Братву и груз, что на борту.
Как ни ломали мы головку –
Гребём всё ж в сторону не ту.
“Там знают” – нам сказали, точно,-
Что делать и чего везти,
“Сидеть на месте очень прочно!”.
Подскажет Питер, где идти.
Вот и сидим – везут нас грузом,
Хотя у каждого свой путь.
Здесь кормят, правда, всех “от пуза”.
Должна же быть - хоть в чём-то суть.
Вопрос стоит ребром: или возвращаться в Архангельск, или ждать, когда попутное судно доставит такой мотор. С гидробазы Архангельска сообщили, что выходит г/с “Яков Смирницкий”, который доставит нам мотор брашпиля, так что будем стоять, и ждать его в Диксоне.
Большой Медвежий от Диксона находится не далеко, с ним даже осуществляется связь на УКВ диапазоне, а это связь прямой видимости, если выражаться радиотерминами.
Дни потянулись монотонно: утром завтрак, затем иду на камбуз к Андрею. Мне эта работа по душе, особенно, когда под рукой любой необходимый инструмент.
Записываю рецепты с замечаниями повара профессионала, дома серьёзно займусь кулинарией, не так это и сложно, если подойти к вопросу серьёзно.
Старший помощник напомнил мне, что на судне воздух стал чище, и головной боли стало меньше, после высадки “десанта”.
Шпигаты, шпинаты, паштеты, котлеты,
Картошка, морковка и лук, но и где ты?
На камбузе, наш где Андрей поварила.
Судьба нам здесь кашу такую сварила:
Болтаемся в Карском ни взад, ни вперёд…
На острове ждёт нас команда, народ.
“Медведь” разгулялся, он летом не спит:
С погодой играет, на нас всё шипит.
Да ладно “Медведь”, спать ложись-ка скорей,
На остров доставить нам нужно людей.
Горючку им слить и чуть-чуть подбодрить,
Но главное в море наверно не пить!
А то, как у нашего здесь “господина”,
Не face будет – просто кислая мина.
Вот Chief и сказал: “Кого Бог нам послал?”.
Честно скажу - я и сам-то не знал.
Взрослые люди, но “крышу” сдувает.
Кто скажет, нет? А так всё ж бывает.
Диксон истоптал вдоль и поперёк, познакомился с персоналом Гидробазы, все наши ребята, кое-кого уже встречал в конторе, в Питере.
Дни потекли монотонно: утром камбуз, затем иду в город кормить псов. Псы какие-то здесь своеобразные, образованные. Вожак – большой кавказец преграждает путь в порт любой собаке, они могут пройти только с его разрешения.
Познакомился с “Нельсоном”, “Тимоном”, “Джексеном” и конечно с “Цезарем”. Тимон – это серый пёс прошёл за мной, с разрешения вожака, на причал к судну. Второй раз, когда он пошёл за мной на судно, за ним привязались Джексон с Нельсоном, одним словом – молодёжь. На них даже не обращает внимание вожак, они пока только играют. Тимон уже застолбил место у трапа и по этому, когда я начал всех кормить, по очереди, то Тимон немножко покусал двух прилипал и отогнал их подальше от трапа. Пришлось сделать ему внушение.
Продолжаем отстой у причала. Надежда в том, что нам привезут мотор брашпиля, постепенно тает. Вышел т/х “Академик Федоров” его поведёт атомный ледокол “Арктика”, будут искать подходящую льдину для высадки зимовщиков
СП-33. Также вышел в рейс и т/х “Сомов”, который будет вновь открывать позаброшенные метеостанции, вначале пойдёт на ЗФИ (земля Франца Иосифа).
Ребята на Медвежьем затосковали, продукты заканчиваются - их там вместо четырёх целых девять человек. Крупа и мука пока ещё присутствуют, плюс в бочках засоленная рыба, так что протянут. Славе 24 августа будет 50 лет, предложил с судна передать по акту продуктов, но зам. нашего начальника в Питере, прислал факс с предложением, чтобы они больше ловили рыбы, его бы на их место.
Гидробаза нашла работу нашей судовой команде. Они пойдут проверять навигационные знаки и делать промеры на рабочей барже, в акватории Диксона, заодно поставят сетку для рыбы.
21 числа исполнится 50 лет "бороде" Сергею, рыба будет как раз кстати. Сам Сергей уже ставил сетку вдоль борта, но ничего не поймал. С причала ловят на удочку.
Я тоже бросал свою австралийскую блесну, но безрезультатно, нет здесь нормальных хищников, в основном все ловят сетями Омуля.
Продолжаем стоять в ожидании распоряжений. Но, кажется, намечается отход на 23 число, пойдём без электромотора, его доставят в Тикси. Нас берёт под проводку атомный ледокол “Вайгач”.
На острове Оленьем работает контрольно корректирующая навигационная станция системы ГЛОНАСС (глобальная навигационная спутниковая система). Мы стоим в порту Диксон, но совсем не далеко расположен остров Диксон, на котором находится аэропорт и посёлок. Сколько не смотрю везде, пейзажи на севере почти одинаковы.
21 августа – это суббота, банный день у команды, а борода у Сергея до пупа, как я уже говорил, долго ему её всё же драить. Банный день экспедиции по воскресеньям, то есть завтра.
Вспомнил, что тридцать шесть лет назад, когда служил в армии, мы 21 августа перешли границу Чехословакии. Там баню нам делали раз в месяц в общей палатке, но об этом в другой раз.
Диксон облазал весь, сфотографировал памятники погибшим воинам в 1942 году. Береговая батарея 152 мм гаубиц героически защищала Диксон в бою с фашистским линкором “Адмирал Шеер”. В 1986 году по завещанию на вершине холма был захоронен командир батареи Корняков Николай Михайлович, где ему поставили памятник в виде двухметрового снаряда.
Сам посёлок Диксон производит удручающее впечатление: кругом позаброшенные с заколоченными окнами двухэтажные покосившиеся дома. Раньше когда-то мечтали попасть в них пожить. По сравнению с палатками и бараками они, конечно, были современными строениями, но сейчас они никому не нужны. Большие каменные трёх и четырёхэтажные дома стоят на сваях, но и они постепенно пустеют. Диксон процветал, когда суда использовали в виде топлива уголь. Он был бункеровочной базой, метеостанцией, узлом связи. Был центром “Северно-морского” пути, сейчас же оказался никому не нужным. Позаброшены и развалены детские площадки, работают, правда, школы. В одной школе ученики оформили краеведческий музей. Нельзя сказать, чтобы город совсем умер, хотя бы потому, что у памятника полярникам, погибшим в Великую Отечественную войну, всегда лежат цветы. Играют свадьбы, молодожены фотографируются у памятников. В пятницу и субботу работает всю ночь дискотека.
Общение с внешним миром осуществляется через Интернет, единственное развлечение. На почте связь дорогая, а именно три минуты разговора с Питером стоит 54 рубля. А к примеру, бутылка водки в магазине тянет целый 160 рублей. Самый дефицит здесь – это овощи, особенно помидоры.
Друзья ходят друг к другу в гости. Мужики на причале судачат о рыбалке, о Буранах (снегоходах), которые необходимо уже готовить к зиме. В основном все, как и у нас, но здесь присутствует какое-то спокойствие, нет суеты, нет воровства, нет бомжей. На улице все здороваются, даже не зная друг друга. Сходили с поваром на дискотеку.
Нас было пять человек с команды, наплясались до одури. Познакомились с местными парнями, после дискотеки пригласили нас в гости, пока почитали стихи, на судно прибыли в шесть утра.
Несколько последующих дней, с непривычки или с отвычки, болели ноги.
ДИКСОН
Диксон – это уголь, краны,
Остров между островов.
Камень и дорог изъяны,
Вьются сверху меж холмов.
Состоит из двухэтажек,
Позаброшенных совсем,
И похожих на букашек,
Между каменных богем.
Окна, как слепые очи,
Грустно смотрят с высоты.
Светлые сейчас здесь ночи,
В чём-то, виноват и ты.
Диксон жив, он существует,
Пусть заходят корабли.
Ветер только вот балует.
Ждёт привет с большой земли.
Радуга с дождём играет,
Морось капает и льёт.
Лето зиму вспоминает,
Север душу с вас сосёт.
Здесь “больные” только люди:
Севером больны на век.
Острова, как девки груди,
Камень – label вам и чек.
Жаль, короткое здесь лето:
Снегу таять в лом и лень.
Ночью много зато света,
Вот такой полярный день.
Все живут с надеждой только:
К лучшему - хандре капут.
Ждать осталось только сколько,
Чтоб создать и здесь уют?
По поводу юбилея "бороды", судового электрика Сергея Владимировича, ничего в голову не лезет, приснился диалог маленького пацана с отцом, отцом почему-то я был сам.
Как ни странно, в довесок к общему поздравлению, это Сергею пришлось по душе, а день рождения у него 21 августа.
ДИАЛОГ ПАЦАНА С БАТЬКОЙ
Кто ответит, что за дата
во субботу может быть?
Да “очко” сегодня тату,
время попку в бане мыть.
Ты не прав сынок, сегодня
кое-кто родиться мог.
Возраст, скрытый бородою,
борода, как жизни сок.
Чем она богаче скажем,
тем и больше-то годков.
Молодой ты всё же тату,
теперь знаю ты каков.
Почему такие мысли
посетили голову?
Посмотри же тату дальше
вон, в другую сторону.
Видишь дядька с бородою,
до пупа бежит она.
Ты старик, а он-то старше,
раз в десяток старина.
Ты не прав сейчас дружище,
главное черна она.
А моя совсем седая,
будто в соли и со дна.
Но не в этом нынче гвоздик,
гвоздик в том, что был рождён
с бородою господин наш
много, много сзади дён.
День рожденье значит тату,
у него сегодня, да?
Здесь ты прав сынок, я знаю,
не считал его года.
И давай не будем тату,
мы считать его года.
Пожелаем ему столько,
чтоб прожил ещё он да?
Да сынок, ещё здоровья,
счастья и всего, всего…
Чтоб в душе пришло раздолье,
были деньги у него.
Пусть удача с ним по всюду,
под руку его ведёт.
И ещё, что не нашёл он,
на дороге пусть найдёт.
Так что дядька с бородою,
ты живи и помни нас.
В жизни будут повороты,
сильно ты не жми "на газ".
“Собачкам” Диксона я подарил гимн.
ПСЫ
Аккуратно, но сильно бьёт ветер
по лицу, в рот вгоняет мне кляп.
Шапку вместе с причёскою метит
он сорвать, тут не носят и шляп.
“Погребу” вновь на гору, с пакетом,
много псов здесь, земля – то одна.
Вы не думайте, я не с приветом,
кости в сумке до самого дна.
Собираю отходы на судне,
чтоб потом раздарить это псам.
А наградой доверие будет,
коль не веришь, попробуй-ка сам.
В благодарность хвостом завиляют,
лягут рядом, посмотрят в глаза.
Это счастье, душа замирает!
Я не прав? Но скажу, что я “за”.
За такое общенье с природой,
чтоб такое, здесь было всегда.
Дорожат псы своею свободой,
а где люди там жизнь - не беда.
Уваженье в них с детства впиталось,
человек для них больше чем Бог.
Диких в Диксоне псов не осталось,
позовёшь, они лягут у ног.
И никто среди них не забытый,
заметает их ночью пургой.
Остаётся вопрос всё ж открытый:
я уеду, с кем пёс будет мой?
23 августа вышли в рейс, идём на встречу с а/л “Вайгач”. Делаю замеры сигнала ККС (контрольно корректирующей станции), составляю таблицу. До пролива Велькицкого прошли в принципе без проблем.
Попадались только отдельные ледяные поля.
Веду журнал замеров, которые заносятся в таблицу через каждый час. Сигнал пропал за 300 миль от Оленьего (это расстояние является оптимальным для станции), эту информацию передал на станцию через остров Медвежий.
Встретились с а/л “Вайгач”, идём в караване. Лёд стал плотнее, несколько раз застревали, ледоколу приходилось нас обкалывать.
Утром 28 августа в 06-00, в субботу, увидели белого медведя. Он хотел проскочить перед ледоколом, но потом передумал и пошёл вдоль каравана, а караван состоит из одного нашего судна. Сфотографировал мишку, надеюсь, что-то получится, так как на фоне белого льда и снега медведь был довольно грязный и какой-то рыжеватый.
По сколам льда можно определить его толщину, и она составила более двух метров.
Днём лед стал разряженным и в 14-00 ледокол нас оставил, мы пошли самостоятельно.
30 августа ошвартовались в Тикси. Начальник Гидробазы встретил нас на машине.
Переоделись и пошли на выгрузку теплохода. Вместе с нами пришел груз для Гидробазы, это в основном продукты. Но второй помощник, отвечающий за доставку груза, сгноил капусту, морковь замёрзла и задохнулась.
Всё это произошло потому, что свой груз, который везли для себя, лежал на самом дне, а сверху он был задавлен коммерческим грузом.
Перевезли всё на склад, завтра будем перебирать испорченные продукты. На судне взял у повара несколько пустых коробок из-под бананов и соорудил себе около койки что-то вроде тумбочки. Наступает новая жизнь. Работа по передаче информации по безопасности мореплавания в район моря Лаптевых, в район, который попадает вне зоны действия индийского и тихоокеанского спутников Инмарсата.
Загрёб я на восток, но вспоминается и последняя командировка в Находку, откуда начинается наша бескрайняя Россия.
Россия тянется с Находки, -
пусть опровергнет кто-нибудь.
Восход, цепляяся, за сопки,
отсюда начинает путь.
Рельеф изрезан океаном,
на горизонте сопок тьма.
А бухты, снятые радаром,
таят подходы в города.
Дыханье океана ровно,
шалит волна на берегу.
Обрыв, как бровь земли, и словно
нахмурилась она врагу…
Вся жизнь меж сопок залегает,
на сопках гриб, да дуб растёт.
Лес шапкой с верху накрывает, -
такой пейзаж всегда зовёт…
Когда стоишь ты над обрывом,
а под ногами океан.
Щемит сердечко – это диво:
от красоты ты просто пьян!
Ты часть природы – просто точка,
и радуйся, что человек.
А вот волна, на море кочка,
плеснулась, весь её и век.
Работаем на станции. Антенное поле находится примерно в километре от базы, где размещена наша оперативная радиорубка. На компьютеры в рубку приходят сообщения от координатора с Петербурга. Далее компьютерный терминал обрабатывает прогнозы и навигационные предупреждения в формат международной системы “Навтекса” и передаёт информацию, по расписанию, на передатчики, работающие на 518 кГц.
Г/с “ Иван Киреев”, после нашей высадки в Тикси , ушёл в район острова Врангеля, где принял нашу информацию, а это около 800 морских миль, и это здорово. В радиорубке, на станции в Тикси, стоит контрольный судовой приёмник Навтекс, по которому мы видим, как прошла наша передача.
Условия работы, однако, не самые благоприятные: до антенн далеко, погода часто меняется, а антенное согласующее устройство не автоматическое, часто приходится подстраивать (согласовывать) параметры антенны с выходными цепями передатчика вручную.
Живём в этом же здании, где радиорубка. Выделили угол, в который входит кровать и подоконник, ну ещё стул – это всё. Газеты доставляют на почту с Якутска раз в неделю. Решаются финансовые проблемы почты с лётчиками. Кто-то, кому-то, что-то, за что-то должен. Мы, тем не менее, живём. Я сходил за грибами, но ничего не нашёл. А дома, у нас в Корчмино, говорят, что грибы собирают прямо в саду. Опять заела истома, вспоминаю родное Корчмино.
КОРЧМИНО
Бродит хмурая туча по кругу,
Не прольётся, не капнет никак.
Клён растёт у нас рядом, у дуба,
Корчмино – всего только пятак.
Пробивает сквозь тучу луч солнца,
Мимо тянется дождик косой.
Не над нами дырявое донце,
На цветах те же пчёлы с осой.
Дождик льётся вдали за рекою.
Лес, посёлки, промокли дворы,
Мы сухие в деревне с тобою,
Не у той оказались дыры.
В нашем месте магнитное поле,
Мы на русле державной Невы.
Вот такая корчминская доля,
Принимаем природы дары.
И не выскочить тучи из круга,
Не пролиться, не капнуть никак.
Сухо снова у нашего дуба,
Пронесло, ну и пусть будет так.
Несём вахты, передаём информацию с Питера в эфир на 518 кГц. Мы работали бы ещё с большей пользой, если бы подключили местный метеоцентр и передавали бы дополнительно их информацию, вот это был бы толк. Метеоцентр порта Тикси передаёт подробный прогноз по бассейну реки Лены и заливу в телефонном режиме на 4 мГц. Но к сожалению, в верхах наших ведомствах не могут договориться, всё упирается в деньги.
Началась какая-то полоса неудач. 13 сентября на рейде порта Тикси взорвался танкер, шесть человек с ожогами доставлены в больницу. Задействованы силы МЧС и местный ледокол.
На вертолёте, снимаются РИТЭГи, они собираются в одном месте, чтобы затем на судах гидрографического предприятия доставить их на утилизацию в Мурманск. При очередном съёме и перевозке РИТЭГов, вертолёт попал в турбулентный поток и чтобы не упасть, пришлось сбросить груз с высоты 50 метров.
Хорошо они упали не в воду, а в тундру на земле Бунге, архипелага Новосибирские острова. Как сообщили, радиационный фон в районе падения нормальный, но трогать их никто не решается. Сообщено в Москву, ждут специалистов по этому вопросу, задействованы силы МЧС. На сегодняшний день в порту стоят два гидрографа это: г/с “Иван Киреев” и г/с “Яков Смирницкий”. Они повезут РИТЭГи в Мурманск.
24 сентября, окончательно выпал снег, метёт.
25 сентября, растаскивали оттяжки на антенном поле, варили наконечники с блоками для мачт, готовимся к подъёму резервной антенны, конечно, если их откапаем из снега. И надо же откапали и поставили две мачты высотой по 24 метра, но только 29 сентября.
Навигация закончилась в этом районе. Общее впечатление о посёлке Тикси получилось следующее. Сам порт окружён высокими сопками. На склоне ближней сопки, при входе в порт, которая называется “Лялькин пуп”, из бочек выложен лозунг “Слава Октябрю”. Бочки сварены между собой. После развала Советского Союза их хотели раскатить, убрать эти слова, но не получилось, сварены намертво. Сейчас уже их никто не трогает. По легенде сопка так называется, потому что заключённые на её вершине, на голом животе фартовой Ляльки, играли в карты летом. Потом проиграли и саму Ляльку, её убили.
На горизонте видна четырёхзубая сопка, похожая в профиль на человеческий лик, вот её и прозвали маской якута. В посёлке много военных, в основном связисты, лётчики и пограничники. Связь осуществляется через спутники, а чтобы достучаться до спутников используются спутниковые антенны – это большие чашки - параболы в диаметре более 13 метров.
Здесь же находится и аэропорт. Он расположен в виде отдельного маленького района со своей инфраструктурой. Между основным Тикси и Тикси-3, как называют район аэропорта, ходит автобус по расписанию.
ТИКСИ
Среди холмов, в метель и в бурю,
В лагуне, на краю земли,
Стоят дома как на ходулях,
Для местных - вроде корабли.
Но корабли мечты застыли,
Их заморозили года.
Пустые окна, рамы сгнили
Мельчает север – это да.
А позади воспоминанья,
И перспективы никакой.
Судьба зовёт опять в скитанья
Пойти с котомкою пустой.
Вдали над лентой горизонта,
Якута маска разлеглась.
Четыре пика - это круто,
На этом держится и власть.
Антенны уши чуть левее
Следят за космосом всегда.
А если ближе, и правее, -
Район пилотов – полоса.
“ Пуп Лялькин ”, и из бочек “Слава…“,
Все Тикси сверху на виду.
А настольгия – не отрава,
Зовёт... ещё сюда приду.
Там есть друзья, там есть работа,
Все, заморожены судьбой.
Там камень, озеро, болота
Зовут всегда нас за собой.
Залив уже засыпает, пурга заметает, жизнь в Тикси замирает.
Летим домой.
Самолёты летят как-то мимо,
Не берут, не берут нас с тобой.
А на месте сидеть ох тоскливо,
И качай, не качай головой.
Что качать, ты хотя бы завой.
Но дождёмся и мы – это точно,
Заберут нас пилоты с собой.
Я тогда позвоню тебе срочно,
Слышь, родная, лечу я домой.
Слушай, точно лечу я домой.
Долетим – путешествию крышка.
Нам Москва не нужна бог-то с ней.
Я спешил, моя милая мышка.
Здравствуй Питер, ты всех, всех милей.
Здравствуй Питер, всегда ты милей!
Здравствуй Питер, привет дорогая!
Как пурга, я ввалюсь на порог.
Ты ждала, это точно я знаю.
Я вернулся, как только вот смог.
Я вернулся, спешил, вот и смог.
А потом ошалевший от шума:
От машин, трескотни, толкотни.
Намекну, что не надо нам ГУМА,
Ты согласна, со мною пойти?
Ты согласна, со мною пойти.
Позову я тебя в край далёкий,
Где сугробы на сопках растут.
Где снег чистый и очень глубокий,
Люди добрые там же живут.
Люди добрые там всегда ждут.