Встреча вторая. Очень важная, положившая конец моим сомнениям и уберёгшая от принятия неверного решения.
По своей первой профессии Паша был слесарем – механиком по ремонту швейных машин. Познакомились мы на фабрике и только позже узнали, что оба параллельно учимся в медицинском.
Судьбы наши были во многом схожи. Он так же, как и я, прошёл непростой путь: церковно-приходская школа (правда, окончил три класса) - рабфак – механический техникум – подготовительные курсы - медицинский институт.
Так же, как и я, никогда не имел материальной поддержки, с детских лет зарабатывая на хлеб.
Даже по характеру мы были очень похожи. Оттого-то, наверное, нас так потянуло друг к другу.
Мы много говорили о жизни, и я поделился с ним своими тяжёлыми мыслями.
Паша был постарше и поопытнее, поэтому предложил в целях экономии снимать одну комнату на двоих. К тому времени у него было съёмное жильё в центре Томска, недалеко от института, и он пообещал поговорить обо мне с квартирной хозяйкой.
Конечно, я принял его предложение с радостью, ведь так значительно сокращались мои расходы. К тому же, и питаться вскладчину было гораздо выгоднее.
Хозяйка возражать не стала, и я перебрался к Паше.
Зажили мы с ним душа в душу. Делали всё сообща: готовили, убирали в комнате, ходили за продуктами.
Я сшил ему костюм, брюки и гимнастёрку (конечно, бесплатно), чему он был бесконечно рад, ведь денег всегда было в обрез. Паша начал ходить в обновках в институт, и скоро кое-кто из студентов уже знал, что вместе с ними учится бывший портной.
Возникла идея: зарабатывать деньги среди своих, а для этого как-то ещё себя "прорекламировать".
Случай представился в лице Петра Прозорова, молодого человека, который учился со мной в одной группе. Он увидел на Паше костюм и поинтересовался, не я ли сшил.
Я ответил: « Да, это моя работа».
Пётр попросил сшить точно такой же ему. Я согласился, причём денег пообещал с него не брать, но поставил условие: в течение месяца он должен будет ходить в костюме на кафедру патологической анатомии, где подрабатывает лаборантом.
Мой расчёт был прост: когда кто-то поинтересуется, где Пётр купил костюм, он расскажет, что есть, мол, у нас один студент….
Понятно, что однокашнику моё предложение пришлось по душе, и он согласился.
Я очень постарался: готовый пиджак сидел на Петре, словно на манекене.
Как мы и договорились, в течение месяца он «демонстрировал» костюм, и скоро у меня появились первые клиенты - преподаватели кафедры.
Шил я на совесть, за работу брал меньше, чем в мастерских. Теперь от заказчиков, а это был, в основном, профессорско-преподавательский состав института, отбою не было.
С фабрики уволился, и деньги зарабатывал дома, когда имел свободное время.
Моё материальное положение стало выправляться.
Вот тут-то и подумалось: зачем видеться с Зиной урывками, когда можно жить вместе? Мы любим друг друга, и ей не меньше моего хочется иметь собственную семью.
Решение показалось удивительно простым и верным.
На следующий день я сделал Зине предложение. Она была очень счастлива. Не менее счастлив был и я.
Мы пошли в Загс, сунули в окошко свои паспорта, и нас быстренько расписали. Вот так просто: без колец, свадебного платья, белой фаты, строго костюма и криков «Горько!», мы стали мужем и женой.
Явились к Зининым родителям и предложили им нас поздравить.
Тёща пустила слезу, немного попричитала, а потом перекрестила двумя перстами, дав своё благословение. Тесть обошёлся без лишних «ахов» и «охов», предложив перебираться жить к ним.
Итак, пятого марта 1938 года, я распрощался с квартирной хозяйкой, выпил по рюмашке «за счастье» с Пашей и переехал жить к Зине.
Домик у родителей жены был, как говорится, «на курьих ножках» - покосившийся и старый, на две маленькие комнатушки. Отопление, как обычно в те времена - печное, туалет – во дворе, вода - в колодце у водокачки. Туда, за два квартала, я бегал каждое утро с вёдрами.
Наша супружеская кровать размещалась за занавеской у печки. Выделить молодожёнам отдельную комнату не было возможности, так как в крохотном домишке, нас теперь проживало пятеро: мы, родители и младшая Зинина сестрёнка Вера, девяти лет (старшие братья, Василий и Константин, имели уже свои семьи и жили отдельно).
Родители Зины были из староверов. В Сибири их называли кержаками, хотя вышли они не с Керженских лесов, а с Зимнего берега Белого моря.
Как рассказывал тесть, Михаил Евграфович Груздев, их предки проживали там в старообрядческой общине лет сто, а то и больше. Но потом несколько семей (в основном, молодёжь) подались на Урал. Среди них были его родители и родители жены, Евдокии Маркеловны.
Обосновались в деревне Груздево Шадринского уезда Курганской области, что на речке Малый Канаш. Оттуда, наверное, и пошла их фамилия.
Жили обособленно, общаясь, в основном, со староверами. Занимались чеботарным ремеслом. В те времена Шадринский уезд славился на весь Урал развитым кожевенным производством, а в Груздево и Малом Беркуте шили больше всего кожаной обуви.
Но побогаче было село Иванищево. Там проживали искусные чеботари, скорняки и шорники, которые работали по заказам из Барнаула, Томска, Иркутска, Тобольской и Тюменской губерний.
Вот в это село и перебрались тесть с молодой женой. Там и появилась на свет Зина.
Михаил Евграфович был прекрасным сапожником, известным на всю округу мастером, но имел совсем неприсущую староверу слабость - любил выпить. На качестве работы, правда, это не сказывалось и, как считал сам тесть, делало руки даже сноровистее, а глаз - зорче.
Хоть и не был тесть обучен грамоте, но обладал острым природный умом. Очень любил поговорить о политической обстановке и смысле жизни. Рассуждения его порой носили прямо-таки философский характер.
Мать Зины, напротив, была человеком довольно примитивным, но мягким и сердечным.
В семье родились двенадцать детей, из которых - восемь умерли в младенчестве или раннем детстве.
Зина была человеком скромным, и больше любила слушать других, чем рассказывать о себе, но на то мы и стали мужем и женой, чтобы она посвятила меня в некоторые интересные подробности своей жизни в родительском доме.
Я ещё обязательно на них остановлюсь, а пока мне хочется продолжить рассказ о событиях 1938 года.
У Груздевых жили мы дружно, но по-прежнему нелегко. Днём учились в институте, вечером она помогала матери по хозяйству, а я, как обычно, портняжил.
Когда родители ложились спать, штудировали учебники. Зина была отличницей, да и я старался не отставать.
Наконец, учебный год подошёл к концу, сессия успешно сдана.
Нужно было бы отдохнуть, но об этом приходилось только мечтать. Наша одежонка требовала немедленной замены – слишком уж старомодна, да и поизношена порядком.
Вот и надумал я на время каникул снова пойти на фабрику.
Обратился к заведующему производством с просьбой принять меня на месяц и разрешить работать в две смены. Попросил также, чтобы со мной расплатились не деньгами, а «натурой» - материалом по его себестоимости. Заведующий, заинтересованный в моих руках, согласился.
Работал я в две смены, даже на обед домой не ходил. Еду мне прямо на фабрику приносила Зина. Получил при расчёте несколько отрезов прекрасного габардина, тонкой шерстяной ткани и пальтового драпа.
Остаток каникул, не разгибая спины, трудился уже дома.
К осени мы с женой были одеты «с иголочки». Себе я сшил пальто, два костюма и гимнастёрку, жене – пальто, костюм и два модных платья.
Когда в сентябре Зина пришла на занятия, её подруги глазам своим не поверили - такой модницей она перед ними предстала.
Декабрь тридцать восьмого выдался в Томске очень холодным. Шестого числа температура достигла отметки - 50. Помнится, воробьи замертво падали с обледенелых проводов на землю.
Холод пробирал до костей, когда я возвращаясь домой из роддома. Но разве холод мог заставить меня хоть на миг забыть об огромной радости?
У нас с Зиной дочка! Хорошенькая и здоровая черноглазая девочка! Вес три килограмма, рост - пятьдесят сантиметров!
Я был безмерно счастлив, хотя понимал, что забот теперь станет ещё больше.
Однако, молодость на то и молодость, чтобы не слишком всё драматизировать и радоваться каждому приятному событию.
Институт выделил нам две комнаты над студенческой столовой. Чем не ещё один повод для радости? И неважно, что нет удобств, главное, теперь у нас свой угол и полная семья, где есть мама, папа и маленькая дочка.