Глава 23.
Отсюда открывался великолепный вид на окрестности Махэруза. Прозрачно- голубое небо сливалось вдалеке с блестящей чашей Мертвого моря и притягивало взор удивительным величием и первозданной красотой. Но Ирод ничего не замечал. Он облокотился на перилла и задумался.
Сзади подошел Закария. Встал рядом, угрюмо и молча посмотрел вдаль. Казалось, что руки начальника охраны, крепко державшие перила, окаменели.
Тетрарх искоса взглянул на застывшее лицо Закарии и заговорил. В его тихом, умоляющем голосе звенела непонятная тоска. Сердце тетрарха болезненно сжималось. Странное предчувствие чего-то неотвратимого и нехорошего все глубже проникали в его мозг, с каждой минутой становясь все более явными и осязаемыми. Он в испуге огляделся, где подстерегает опасность? Но все было спокойно. Лишь белое солнце сегодня особенно ярко слепило ему глаза :
– Это политическое дело. Этот человек будет казнен. Днем раньше, днем позже.… Я дал Тиберию слово и сдержу его. Иначе, какой из меня правитель? – в голосе тетрарха проскользнула мольба и желание оправдаться. – Если я не сделаю этого, иудеи первыми донесут на меня. Тиберий отстранит меня и поставит на мое место другого человека. Ты хочешь этого?
– Нет, – поколебавшись, произнес Закария.
–Ты не сразу ответил. Ради сумасшедшего бродяги ты предаешь меня? Если ты не поддерживаешь меня, завтра я сниму с себя полномочия, и ты навсегда покинешь Галилею.
– Я подчинюсь твоему решению, – грустно вздохнув, ответил Закария.
Ирод искоса взглянул на лицо Закарии, и сардоническая улыбка искривила его губы. Он вполголоса произнес:
–Начальник личной охраны ползает в ногах у грязного бродяги, как презренный и жалкий плебей! Твое поведение говорит, что ты способен жить только рабом?
Закария удивленно возразился на него. Гнев промелькнул в его серых глазах. Смело и вызывающе он возразил:
–Ты несправедлив! Взгляни на меня, Ирод тетрарх! Разве я похож обличием на раба? Или мои руки, обагренные кровью наших врагов и столько раз защищавшие тебя от них, до сих пор не доказали тебе обратного? В моих жилах течет кровь великого и свободного народа. И не моя вина, что мир дрогнул под пятой римских легионов! Я не умею льстить и пресмыкаться перед тобой, как Сигон Элий Руф. Я откровенен с тобой. И честно выполняю свой долг, защищая тебя. Если понадобиться, отдам за тебя свою жизнь. Это мой сознательный выбор! Разве раб способен это сделать? Я свободный человек и ненавижу тиранию и жестокость, неприкрытое проявление которых я увидел воочию. Беззащитного больного человека заточили как опасного узника в каменный мешок, надели ему на ноги цепь.…По отношению к этому узнику ты поступаешь, как тиран! Я прямо скажу тебе, что ненавижу тиранию в любом проявлении. Даже когда она скрывается под маской лицемерного благодушия и показным великодушием. Моя мечта, чтобы народы Галиллеи могли свободно выражать свои мысли и чувства, не пресмыкаясь под деспотической властью правителей, поставленных римским тираном для подавления их свободы! Разве раб может сказать тебе об этом прямо, и открыто, как это говорю тебе я?
–Почему же ты до сих пор рядом со мной? Если я кажусь тебе таким тираном и деспотом? А может, это ты подбросил мне в Капуе змею? – Спросил Ирод, и едва заметная презрительная насмешка, выражающая превосходство богатого патриция к плебею, появилась на его губах.
–Нет, Ирод тетрарх! Не я подбросил тебе кобру, убившую моего лучшего друга Кастула. И ты это прекрасно знаешь. Я не обвиняю тебя в твоих ошибках и тирании. Мы все – дети политических обстоятельств, сложившихся вокруг нас и нашей страны. Мы вынуждены им подчиниться. Иначе любимую родину будет сотрясать кровавая междоусобица, убийства и траур. И ты, Ирод тетрарх, хотя и жаждешь славы и могущества, все же совершил много славных дел во благо нашей страны. За них народы Галиллеи тебе будут всегда благодарны. Сейчас я прошу тебя лишь об одном: прояви сострадание и милость к несчастному узнику! Прояви благородство души – отпусти его. Поверь, ты больше найдешь, чем потеряешь! – Закария произнес эти слова с болью. Глаза его, безотрывно и испытующе смотрели на Ирода.
Однако, тетрарх ничего не ответил ему на эту пламенную речь. В этот момент в его душе боролись высокомерие человека, обладающего властью и положением, сожаление, тайное чувство вины, и злость.
Закария первый прервал затянувшееся напряженное молчание:
– Позволь мне хотя бы тайно вывезти его на границу Галаада. Я оставлю его там и велю уходить. Он навсегда уйдет из Галлилеи в другие края. Будет там читать свои проповеди.
– Нет! Ты еще не понял, что он избрал Иорданские окрестности , чтобы посеять здесь смуту и поднять иудеев на новое восстание? Среди них найдутся предатели. Ты забыл, что я дал слово?– Возмущенно выкрикнул тетрарх и нахмурился. Он снова почувствовал, как висок пронзила знакомая острая боль. На душе стало совсем тоскливо. Почему он должен принимать такое ответственное решение один? Почему Закария не понимает его? И почему солнце сегодня так невыносимо слепит глаза?
–Но он не призывает к бунту. И проповедует крещение покаяния для прощения грехов, - возразил Закария и с надеждой посмотрел на тетрарха. Хотя знал - упрашивать бессмысленно. Но почему-то продолжал настаивать на спасении...
Прошло еще время, и внизу послышался шум. Первым показался блестящий голый череп смотрителя. Рака поднялся на террасу. Два раба помогли подняться Иоанну. Они подвели его к тетрарху, сидящему на высоком кресле из слоновой кости и встали за спиной узника. Ирод приказал стражникам удалиться.
– Расскажи нам, кто ты и откуда пришел?
– Имя мое – Иоанн. А живу в Иорданской долине, – ответил бродяга. Взгляд его черных глаз был грустным и доверчивым.
– Зачем ты ходишь по окрестностям моих городов и произносишь крамольные речи? Подобные подстрекательства к бунту преследуются по Закону об оскорблении величия.
– Но люди имеют право знать и слышать истину.
–А почему ты считаешь, что только ты знаешь истину? – спросил тетрарх. Брови его сошлись на переносице, кулак упрямо дернулся на подлокотнике кресла.
–Я не претендую на то, что знаю всякую истину. Но о той истине, о которой мы говорим, я могу рассказать, – оживился узник, – можно ли рассказать тебе?
–Говори. Но помни, ты должен взвешивать каждое произнесенное тобой слово, если хочешь спастись!– свысока поглядел на узника тетрарх.
– Видишь ли, Ирод, спасение в том виде, о котором ты говоришь, для меня не является спасением. Конечно, каждому человеку хочется прожить как можно дольше. Но Смерть, как правило, не слушается наших доводов и убеждений, у неё свой отсчет времени, никак не согласующийся с нашим. Когда ты говоришь ей : «Хочу умереть!»– она тебе отвечает, что «Рано!». Когда же ты бежишь от Смерти и с ужасом говоришь, что «Рано!» – она тебе говорит, что «Пора!». Поэтому, стремление убежать от Смерти и борьба с ней за жизнь – столь же бесцельна, как поединок с естественным ходом природных событий: таким, например, как чередование дня и ночи.
–Я вижу, что скитаясь в одиночестве в поисках смысла, ты хорошо познал суть многих вещей. Но если все так, как ты говоришь, и приход Смерти неизбежен, тогда зачем ты призываешь людей к Покаянию?– с любопытством спросил Ирод. Глаза узника блеснули внутренним светом.
–На этот вопрос есть очень простой ответ. В твоих городах, наполненных бременем наслаждения, чревоугодия, пресыщения и греха, каждое утро в сторону кладбища отправляются погребальные повозки с усопшими к их могилам в земле и пещерах. Какая по счету повозка будет твоей, Ирод? Она может быть следующей. А если ты представишь себе, что уже завтра ты будешь похоронен, как проведешь ты свои последние часы на земле? Ты растратишь их в бессмысленной погоне за очередным подтверждением собственного величия или власти? Или ты бросишься в свою казну и станешь дрожащими жадными руками пересчитывать и перебирать свое злато и серебро? – узник перевел дух и вопросительно посмотрел на тетрарха. Тот неопределенно пожал плечами и махнул рукой, чтобы тот продолжал.
–Меня радует то внимание, которое ты оказываешь мне. Спасибо тебе. – Мягко и ласково произнес Иоанн и доверчиво улыбнулся. Взгляд его черных глаз показался тетрарху таким искренним и добрым, что стыд мгновенно охватил его. Тетрарх опустил глаза и так сидел, пока узник говорил:
–Для тебя и меня, которых Смерть уже завтра прогонит через свои врата ,– для нас каждый шаг и каждая минута– должна стать очистительным горнилом. Ибо мы подходим к той святой, неведомой и новой Земле, откуда никто из нас уже не вернется. Поэтому, раз «терновый куст горит огнем, но куст не сгорает (Исх.3,2)» в этом горниле чистого неугасимого огня я хочу предложить тебе, человек, путь к спасению. – Голос пророка стал громким и торжественным.
– Ничто нечистое не войдет в этот Божественный пламень. Лишь чистое, святое и безгрешное принимает он в себя. Когда мы со страхом и трепетом покидаем этот мир, пред вратами Смерти, то сгибаемся под тяжестью наших грехов и уходим в Святую землю, которая создана Богом – источником нашей жизни. Как же человек должен вести себя перед тем, как предстать перед очами Господа? Нужно стараться очиститься и возродиться, одеть на себя чистые и новые одежды, благословить всех и покаяться. Когда великий Моисей пришел к Богу на высокую гору Хорив, он слышал, что Господь сказал ему: « Не подходи сюда; сними обувь с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» (Исх.3,5) Скажи, человек, в какие грехи одел ты душу свою? Не теряй ни минуты, скинь поскорей с души грязные одежды и обувь, чтобы твоя душа не испепелилась в страшном пламени вечно горящей купины! Все дни нашего пребывания на земле – есть дни предсмертные. Надо спешить! У Смерти свой отсчет, помни об этом! После неё у тебя не будет ни надежды, ни покаяния , ни оправдания. Покайся! Ибо покаяние – духовная купальня, пройдя через которую ты очистишься. Ты унизишь себя до праха земного – и будешь возвышен до небес. – громко произнес Иоанн. Глаза его загорелись неукротимым пламенем. Он поднялся и встал перед тетрархом во весь рост. Солнце просвечивало и обтекало его худую фигуру в белой тунике. Ирод видел, что над черноволосой головой пророка светится солнечный нимб.
– Почему ты думаешь, что я так грешен? Я строю людям храмы и дворцы, возвожу театры и спортивные арены. Народы Галиллеи живут в мире и согласии. Одним иудеям больше всех надо. Они строят против меня козни. И ты иудей! И поэтому обвиняешь меня, – голос тетрарха звучал обиженно, как у маленького ребенка.
Иоанн сочувственно покачал головой:
– Ты создаешь материальные предметы, я же говорю о нематериальных. Хочу тебе также сказать, что для Господа нет различия в крови и принадлежности тому или иному народу: будь то греки, римляне, парфянине, арамейцы, вавилонцы или иудеи! Мессия уже здесь – среди нас! Он ходит в светлых одеждах. Он – есть сын Господа. И сам Господь. Его истина открыта каждому, кто хочет её найти. Господь любит всех людей. Он пришел ко всем людям , ко всем народам.
– Почему ты думаешь, что я не люблю людей? – вскричал Ирод и вскочил с места. – Говорю тебе, я – Ирод Антипа тетрарх – правитель Галиллеи делаю во благо страны все, что в моих силах! – Он вздохнул и почти упал в подушки.
–Ты не любишь людей, Ирод! Иначе бы все эти несчастные люди, которые по твоему приказу томятся в Махэрузе, были бы немедленно отпущены тобой на свободу. Но ты не сделаешь этого! Потому что ты боишься их. Ты боишься за себя. Ты думаешь, что если ты отпустишь этих людей, они поднимут восстание и будут вредить твоей власти. Тогда трон под тобой пошатнется, и власть у тебя отнимут. Разве я не прав?– Голос Иоанна звенел, как натянутая тетива.
–Замолчи! Твои слова полны гнусной крамолы. Ты говоришь про меня ложь!
– Говорю тебе, Ирод Антипа! Ты не хочешь слышать правду и увидеть истину. Когда кается правитель, тогда и народ начинает каяться, и на землю, омытую и очищенную покаянием, нисходит Божье благословение! Если же в правителе прорастает гордыня и безнравственность, то и в народе воцаряются ссоры и раздоры. Финал таких вождей – безумие и самоубийство, а их народам грозит – смятение, обнищание, упадок и рабство!
–Замолчи! – вскричал Ирод ,– ты говоришь ужасные вещи. Я не хочу тебя слушать! За крамольные речи ты будешь казнен!
Однако, пророк, казалось, не слышал его и не боялся предстоящей казни. Голос его возвысился и обличал:
–Ты подчинился легиону! Зло идет за тобой по пятам. Ты предал законы, и женился на сестре брата своего. Она – порождение ехидны и исчадье тьмы. Взяв её в жены, ты обрек народы Галиллеи на страдания. А дочь её – сама смерть!
–Замолчи! Как смеешь ты возводить столь гнусную хулу на невинную девушку? – прорычал Ирод. В два прыжка он очутился возле Иоанна, на ходу вытаскивая кинжал из ножен. Но Закария, не раздумывая, схватил тетрарха за руку. Сжал мертвой хваткой.
– Прочь от меня! Или я убью вас обоих! – взбешенно прошипел Ирод, с ненавистью глядя в побелевшее лицо грека.
Боль, пульсирующая внутри головы, стала невыносимой. Кровь прилила к его красному лицу Ирода, с каждой минутой усиливая свою атаку.
– Нет. Ты не убьешь! Или ты хочешь, чтобы народ считал тебя убийцей пророка? Тогда ненависть людей усилилась к тебе стократ? Остановись! Я уведу его.– Твердо произнес Закария. Они стояли напротив друг на друга, как два зверя.
Ирод тяжело дышал. Ярость душила его. Искала выхода. На виске пульсировала синяя вена. Глаза налились кровью, как у дикого зверя. Какое – то время он боролся с приступом неистовой злобы. Потом что-то странное, напоминающее страх, промелькнуло в его глазах.
Заметив этот блеск, Закария разжал свою руку.
Дрожащей рукой Ирод вложил кинжал в ножны:
–Ты будешь казнен вместе с этим бродягой! В один день и в один час!Клянусь. – Только и смог прохрипеть он и, отвернувшись, пошел к своему трону. Обессиленно присел там и схватился за голову, стремясь унять боль, разрывающую ему виски.
Закария не глядел на него. Равнодушно кивнул. Подошел к Иоанну, помог подняться и повел к лестнице.