мой дедушка, Зельман Александрович Бонк, до революции воспитывался чудеснейшей бонной-француженкой в очаровательном, большом и уютном доме в Геленжике на берегу Чёрного Моря
длилось всё это правда совсем недолго, ибо и бонны и французы внезапно стали, в виду грянувшей Октябрьской революции, сильно непопулярны, да и семья взяла да и резко обеднела. а вот жизнь - наоборот - на удивление вздорожала, да ещё и пошла каким-то странным таким коленкором с эдаким исподвывертом, что дедушка с сестрой своей Моничкой, совсем недавно ещё бегавший в шнурованных ботиночках и матросках с отложным воротничком по чудеснейшому, бархатистому и нежному геленжикскому пляжу, внезапно забегал по заснеженному и морозному Воронежу, а вместо бархатных костюмчиков с короткими штанишками, длинных развевающихся платьев и широкополых шляп вся семья взяла да и перешла на валенки, ушанки и ватники, ибо холодно, и начала выстаивать по две длиннющие очереди в день за хлебом, так как другого ничего в помине и не было. ну а что бы в очереди их не вычислили и не узнали, что стоят повторно, брат с сестрой менялись за углом под падающим снегом одеждой и шапками, вывернув всё быстренько на морозе на изнанку...
так вот - мой дедушка после революции и ухода французской бонны язык этот галльский совсем-совсем позабыл. причём настолько позабыл, что уже и слова на нём не мог вымолвить никакого, а уж про понимать и вспоминать вообще молчу
но, когда его лет этак в его пятьдесят стукнул инсульт, и возвращался он, лёжучи в больнице, в себя, то язык, на котором он внезапно начал со всеми общаться, оказался - французским
и никто их - дедушку и язык его - не понимал
ну а дедушка вот не понимал никого вокруг. и очень искренне удивлялся, почему же это вдруг никто с ним не может никак объясниться. ну и бился, в силу своих характера и темперамента, со всеми окружающими как рыба об лёд, ну и и о кровать. дня этак два
врачи же в это время качали головами, говорили, что "бывает и так, бывает... редко, но бывает.... но что теперь и как - непредсказуемо... и заговорит ли снова по русски, будет ли нас понимать - то нам не ведомо... единственное, что может сейчас помочь - время, ну и его верный спутник - терпение... так что - подождём... подождём..."
ну а через пару дней всё взяло и совершенно внезапно прошло
и французский снова ушёл из дедушкиного сознания в недры его же памяти и больше уже не вернулся
никогда
ю