Степан знал, что скоро умрет, доктор не говорил об этом, да, он и сам не спрашивал, просто знал. Не взялся бы тюремный врач обследовать его на вольных больничках и готовить документы для «актировки».
Во рту постоянно сохло, живот увеличивался, кожа желтела, слабость обездвиживала, дышать тяжелее с каждым днем.
Смерти он не боялся. Пожил круто,как хотел и нравилось, как подсказывало воровское сердце. Было что вспомнить хорошего, и сожалеть было о чем, но ни как не проклинать свою жизнь.Потому, как у каждого она своя и только ему принадлежащая, своими руками и умом сотворенная.
Одно его беспокоило, только одно: желание хоть дня два подышать вольным воздухом и умереть пусть на чужой, но не тюремной койке.
Три суда, три одинаковых приговора: «Отказать в предоставлении Условно-Досрочного Освобождения….».
Не нравился он прокурорам, статья его не нравилась, или болезненный вид не вызывал сожаления, а может быть те тысячи долларов, украденные его пацанами–компьютерщиками хитроумным перечислением, или... да, много чего было ...
Суета муторная надоела, он уже не понимал от чего его тошнит.
От печени ли, что отказывалась работать, или от мутных прокурорских разводов.В мозгу постоянно вертелась страшная фраза прокурора, нечаянно услышанная им из-за двери суда:«Пусть он сдохнет в зоне»...
Кефир протянул Степану «чек».
Сейчас он успокоится, расслабится, вздохнёт полной грудью, и хоть на минуту, как на воле…
«Доза» не принесла облегчения.
-Опять нае…,- мелькнула последняя мысль.
Его долго не забирали из морга.
Родная сестра требовала денег на похороны от бывшей сожительницы, а та, и не собиралась хоронить, теперь чужое тело…
/Фрагмент версии "Незаконченная история болезни". Зона - закрытое пространство./