ФРОНТОВАЯ ЛЮБОВЬ ТАТЬЯНЫ МАЛЫХ
Полковая радистка младший сержант Татьяна Малых встретилась с вновь назначенным командиром роты Виталием Сазоновым на перекрестке тропинок возле блиндажа «бати», и была смущена своим видом. Почти за полгода службы, она успела привыкнуть к гимнастерке и пилотке, но понимала, что во многом ему уступает своим видом. Сама небольшого роста и с фигурой, напоминающей подростка-переростка, она никак не могла подогнать уже вторую гимнастерку, которая - как и первая - имела настырное желание торчать внизу под ремнем в разные стороны как перевернутые листья лопуха. Именно перед Сазоновым ей хотелось смотреться совсем иначе и одетой во что-нибудь напоминающее её довоенное платье светло-коричневого цвета, которое считала самым удачным своим приобретением. То платье обтягивало её гибкое тело, а пояс служил лишь дополнением, не сжимал талию, а смотрелся как пришитое, но украшая красивой бляшкой в виде цветочка. Сазонов ей нравился, но раньше такого чувства, как сейчас, не возникало. Толи май месяц перепутал все и она, забыв все обещания до конца войны не влюбляться, не могла ничего с собой поделать. Шла война, гибли однополчане, а что-то внутри требовало и терзало: «Любить!». Не было в ней ничего от трезвого осмысливания, что смерть так же может прибрать и она может погибнуть, так и не испытав это чувство уже оформившейся в ней женщины. Нет. Она полюбила этого молодого мужчину, веселого и уверенного, как обыкновенная девчонка, коей была перед войной с мечтами встретиться с своей любовью наедине и открыться. В конце-концов она боец, и уже бы пора привыкнуть жить в этих условиях и иметь еще одного родного человека кроме своих, с кем переписывалась и хранила письма в вещмешке. «А ведь он догадывается о моей любви, уж больно я стремлюсь к нему и, наверно не смогла скрыть своих чувств,- подумала она, - Ну и пусть».
Виталий так же, увидев её, был рад и не собирался скрывать это.
- Привет, красавица. Жаль, что редко нам удается встречаться. Никак тоже к «бате»? Кажись, Татьяной звать?
- Да, меня Татьяной зовут, я – радистка. Вот, вызвали, но я ,вроде, поспешила и теперь придется почти десять минут прождать приема, «батя» любит точность. Ты, вроде, командиром роты во втором батальоне?
- Надо же, откуда такая информированность? Раньше я был взводным, но командира тяжело ранило, вот и назначили. Виталий, - нарочито смешно поклонился он, вытянувшись под команду «смирно», - давай хоть руку друг другу пожмем, а то, понимаешь, кругом одни мужские руки, пропахшие порохом, с мозолями от курков и гашеток. Я - перед тобой захожу, а выйду когда , подожду, если получится.
Повстречаться удалось не сразу, хотя Виталий пробыл у комполка всего несколько минут.
Подполковник Трушин был сосредоточен, вызывал к себе в этот день многих, но успевал, кроме постановки задачи, сказать пару слов каждому и поинтересоваться настроением.
- Так, это кто у нас? Понятно. Поздравляю товарищ старший лейтенант с новой должностью. Знаю, что послужило твоему назначению, но идет война и налагает новые задачи на всех нас. Так что, все беремся за дело, которым раньше не занимались, но придется, хочешь ты того или нет. Задача такая: твой командир с остальными на оперативке у начштаба, а потому я тебе поручаю это дело. Возле полевой кухни, у развилки, тебя ждут две автомашины. Едешь ответственным к разъезду встречать молодое пополнение. Привезешь их обратно к полевой кухне, где их покормят и там же на месте распределять по батальонам. Приказ ясен? Все, выполняй. Уже из штаба армии звонили. Вот пропуск. Свободен.
Выйдя, он пожал Татьяне руку еще раз и быстро направился в сторону развилки, где полевая кухня.
- Мы еще обязательно встретимся, Танюха. Обязательно.
Так закончилась их первая близкая встреча, но у Сазонова закрутилась работа с личным составом. Ребята все оказались молодыми из последнего призыва 1926 года рождения, не обстрелянные, лишь приученные к маршировке в условиях строевого плаца. Именно все три взвода его роты понесли в последнем бою большие потери, и теперь придется не только делать солдат из этого молодняка, в случае чего и доверять им свои жизни и успех любой операции. «Но придется, хочешь ты того или нет», - вспомнились ему слова комполка. Одно радовало – ребята все были комсомольцами и рвались в бой с особой радостью, что успели попасть на фронт, пока война не закончилась. Какая наивность. На их участке она затянулась, и город Витебск торчит как кость в горле, и взять её не удается с осени прошлого года. Тяжеловато вам будет, ребятки, начинать на этом участке. Хотя все эти пополнения и некоторые назначения говорили о том, что готовится большая операция и, вполне возможно, что их 39 армия получит помощь из резерва фронта и на этот раз удастся взять этот город.
Радист Татьяна Малых в составе группы из девяти человек была выбрана для переброски в тыл врага. В группе были бывалые разведчики, в задачу которых ставилась: войти в связь с подпольем города, устанавливать всякое движение воинских частей противника, выяснять прибытие военных эшелонов с техникой и живой силой. Все данные должны были немедленно передать по рации. Разведчики имели свою проверенную радистку, которая неоднократно ходила в тыл врага, но командир разведроты довел до них, что эта мера вызвана из оперативных соображений.
- В городе неспокойно, фриц осторожен и ждет наше наступление. Из сообщений партизан и подпольщиков известно, что усилены патрули дополнительной силой полевой жандармерии. Они проверяют не только своих возможных дезертиров, но и получили приказ выявлять подполье и проверять всех подозрительных. Вторая радистка введена в состав группы не из-за недоверия вашей постоянной группе. Она женщина и в гражданской одежде меньше всего вызовет подозрение. К тому же запасной радист при таком деле тоже не лишний. Возможно, вы пробудете там совсем недолго и получите команду уйти к партизанам, но ваши данные нужны уже завтра и ежедневно, с тремя выходами на связь о вновь выявленных разведданных.
Параллельно с ними перебрасывалась и диверсионно-разведовательная группа, которые должны захватить «языка» из числа штабных офицеров городского гарнизона, которого с помощью связных должны переправить в один из отрядов партизанской бригады Шмырева. А кроме того, устраивать взрывы коммуникаций, а в назначенное время, перед самым нашим наступлением, уйти в район дислокации врага и выводить из строя полевую связь и захватывать пленных, которых следовало допрашивать под огнем чужих и своих пуль и снарядов. В случае необходимости, они должны были воспользоваться данным, добытыми первой группой. Вторая группа прибыла из армейской разведки в составе четырех бывалых разведчиков, которых курировал сам начальник отдела разведки армии подполковник Волошин.
Так надолго прекратились встречи командира роты Виталия Сазонова с радисткой Таней. Он, после небольших поисков обнаружить его с помощью знакомых, догадался о «командировки», хотя кое-кто пытались убедить его, что сержант Малых отбыла в распоряжение дивизии для дальнейшей службы. Не поверил Виталий этому, и слова свои машинистка штаба проговорила ему с таким тоном, будто сообщала секретные данные. При этом проявляла такую участь и внимание, будто знала об их отношениях и пыталась намекнуть, где может быть в такое время «подруга боевого командира».
В эти дни в Витебске командующий 53-ем корпусом генерал Гельмут Гольвитцер, объявленный Гитлером комендантом города принимал высокое начальство в лице командующего Центральной группой армии генерала-фельдмаршала фон Буша. Эта была инспекторская проверка. На столе появилась секретная карта оборонительных сооружений «фестер-пляц» - укрепленного плацдарма. Тройные позиции траншей , Доты, сплошные рвы с колючей проволокой в несколько рядов, заминированные участки и усиленные воинские подразделения вдоль берегов рек Западная Двина и Дучеса говорили о многом.
- Что ж, генерал, я доложу фюреру о готовности города к обороне от любой большевистской атаки, но должен передать вам слова переданные фюрером вам лично. Вы лишаетесь права отдавать приказы к отходу и тем более сдачи города. Это исключено. В генштабе ваш город прозвали «Щитом Прибалтики», и это доверие нужно оправдать. – Он похлопал Гольвитцера по плечу и улыбаясь проговорил панибратски, - С таким доверием, вы Гельмут взлетите высоко. Гитлер умеет ценить и приблизить к себе преданных ему людей.
В этот же день состоялось совещание и у недавно назначенного командира 39-ой армии 3-го Белорусского фронта Людникова И.И. Иван Ильич, прошедший Сталинград , Курск, форсирование Днепра отнесся к новому назначению с пониманием. Работа предстояла большая, что даже командирами из высшего состава армии приходилось знакомиться «в рабочем порядке». За отведенное время был назначен график для подготовки и начало наступления в третью годовщину начала войны – 22 июня 1944 года. О ходе взаимодействия с 43-ей армией соседнего 1-го Прибалтийского фронта докладывал его начальник штаба генерал М.И. Симиновский. Предварительно, до составления этого окончательного плана, Иван Ильич лично выезжал в передний край обороны к командующему 251-й стрелковой дивизии вместе с начальником штаба Симиновским, начальниками разведовательного и оперативного отделов армии. Бои начались 23 июня, на день позже намеченного срока. Советские войска шли яростно, совершая героические подвиги, проливая кровь, теряя товарищей, но готовые пробить «Щит Прибалтики». Уже 26 июня в лесу недалеко от Витебска со своим штабом был взят в плен генерал Гольвитцер. Он с помощью наших разведчиков, захвативших его, был лишен возможности отдавать приказы «Отступать» или «Сдаемся». Гитлер был бы им доволен, но в этот же день к вечеру наши войска вошли в сам город.
Татьяна с разведчиком Судиловским Богданом, родом из этих мест, отправились по улицам города через Первомайский поселок , где должны были встретиться со связным местной подпольной группы Т.А. Морудова, связь с которой была установлена через партизан. В этот теплый июньский вечер их можно было принять за влюбленную пару. Документы при них были настоящие. Аусвайсы разведчики получали через партизан, но их в прифронтовом городе могли поменять в последний момент на другие документы. Риск был большой, но нужно было успеть , до комендантского часа, прибыть к месту встречи со связным. Остальная группа готовилась заночевать в эту ночь на лесной балке недалеко от деревни Разувайка, где состоялась первая связь о своем прибытии. Работала группа слаженно, выясняя место нахождения объектов, имеющих важное значение, передавали для «ноль пятого» данные о немецких частях, районы их дислокации и передвижениях. Многие подпольные группы Витебска так же понимали о скором наступлении, а потому перебирались малыми группами к партизанам. Группа Морудова вынесла решение остаться в городе, поскольку понимали всю ценность добываемой ими свежей информации о последнем месте сосредоточения фашистских подразделений. Особое внимание обращали на прибывающие в станцию эшелоны, а так же наиболее укрепленные пункты внутри города, превращенных в баррикады с орудиями и пулеметными точками. Все сведения передавали разведгруппе для передачи по рации, готовые сами поддержать наступающие части советской армии активными действиями внутри города. Сведения сыграли немалую роль при битве за город, что сохранило множество жизней оставшихся жителей и способствовали быстрому передвижению своих. Эти же подпольщики первыми стали поднимать красные флаги над зданиями освобождаемых районов города.
Для полка, где одним из рот командовал гвардии старший лейтенант Сазонов Виталий, взятие города явилось лишь началом более яростных сражений по окружению и уничтожению врага, оказавшегося в «котле». Немецкие части, попавшие в окружение на огромной территории волновались и бились , как кипящая вода, стараясь выплеснуться через края «котла» любой ценой. Они знали, что их ждет заслуженная кара советских людей. В самом лучшем случае их ждет Сибирь, которую они так боялись. Вся нацистская пропаганда говорила о шестидесяти градусных морозах Сибири, от которого люди превращаются в ледышку. Бились фрицы с одной лишь надеждой прорваться к своим, зверея от страха, бросаясь на свои же колючие проволоки и минные поля. Их полное уничтожение могло занять еще несколько драгоценных дней, а останавливать общее наступление в сторону Прибалтики нельзя было. В результате кольцо окружения было рассечено на три части, и в бой вступили авиация и гвардейские минометы. Только после этого, то в одном, то в другом месте стали подниматься белые флажки сдающихся отрядов врага.
Рота Сазонова была в гуще событий и билась без сна, с торопливыми обедами сухим пайком третьи сутки, пока не стали утихать бои. Особенно отличался комсомольский костяк призывников 1926 года рождения, которых он встречал сам и распределял повзводно. Большинство из них навечно остались лежать на Белорусской земле под городом Витебском. Бить фашистов они успели, но первый бой стал для них последним.
С Татьяной они встретились в городе возле занятого под штаб полка здания, куда Виталий направлялся после санитарного батальона, обновив перевязку правого плеча. Рана была легкая, касательная. Небольшой кусок мяса от минного осколка, едва не отделившись от плеча, повисла, мешая движению во время боя. Молодая девушка-санитарка перевязала рану на месте, приложив рваный кусок обратно, и туго забинтовала. Стрелять с левой руки было неудобно, но он продолжал командовать и поднимался в атаку вместе с бойцами. Он должен быть впереди этих юнцов, которые словно не знали страха, забывая любую осторожность, лезли вперед и падали сраженные пулями и осколками врага. Теперь он шел в штаб доложить о готовности к дальнейшей службе. Рана, к счастью, заживала как на собаке. Санинструктор, осмотрев плечо, не проявил никакого беспокойства.
- Тут даже не стоит ни одну скобку накладывать, само зарастет. Главное не тревожить руку, пусть всегда висит на привязи через шею. Дня через два покажешься.
Их первый поцелуй совсем рядом со штабом у всех на виду, долгий и страстный вызывал улыбку многих бойцов, находившихся неподалеку. О каком-либо осуждении и речи быть не могло. Бойцы, выжившие после такой битвы, годами, не знавшие женской ласки, смотрели без стеснения, отражая улыбками неописуемо открытую зависть. «Повезло командиру».
- Знаешь, Танюха, - не раз он повторял ей потом, - если бы не эти бои и твоя вылазка в тыл, вряд ли бы нас так подбросило друг дружке. Это тебе не «Ура, вперед!». Во время затишья, я даже не знал, как подобраться. Наверное, долго готовился бы к броску, обдумывал план штурма, а может даже, собирал ромашки.
После этого их встречи были постоянными, о чем разнесся вслух по всему полку. Скрывать им так же не было никакой охоты. Свободные часы они встречались открыто, но иногда в любовном порыве уходили в лес, вызывая дополнительную зависть однополчан. Такая любовь урывками, между боями была трепетной от своей незащищенности в условиях войны и в то же время яростной, как сами бои, от желания быстрее узнать друг друга да малой толики и раствориться вместе в едином порыве сладострастия. Был даже случай на территории Пруссии, когда им приспичило соединиться воедино в блиндаже связистов. Эта была обыкновенная землянка в один накат, где иногда радистки отдыхали между дежурствами. Молодая радистка Валентина из-за отмены поездки в дивизию, вернулась, мягко говоря, очень и очень не вовремя. Выбегая, застегивая на ходу портупеи, они красные от ласк и стыда, но в то же время бесконечно счастливые обогнули землянку и долго смеялись, прислонившись к соснам. Так, двое взрослых бойцов, пропахшие порохом, не один год смотревшие в глаза смерти, чувствовали себя нашкодившими юнцами, и им от этого было весело. Только Валентина, в это время припала к нарам, рыдала от увиденного чужого счастья, проклиная войну, загубившую ей юность.
Бабья доля на войне – это и счастье, и сплошной сгусток крови и нервов, тревожившие потом всю оставшуюся жизнь. Было множество отдельных рот и даже женских батальонов снайперов, связистов, санитарок и зенитчиц, где царила своя атмосфера с предметами домашнего быта, разговорами о мужиках и тряпках, а тем, кто ежедневно находилась среди мужчин, приходилось нелегко. Молодость и сама природа человеческая не признает ни войны, ни потопа или других носителей смерти. Желание любить и быть любимой не может сломить никакая война. Эта естественная биологическая потребность сильнее, ибо не одна война не может быть естественной. Она может быть любой: священной освободительной или целью подчинить другие народы, но она противна всегда самой природе человеческой, которая создана не убивать, а любить и размножаться.
Татьяна часто задумывалась об этом и не могла дать точное определение такому явлению. Судьба той же телефонистки Ани, у которой Виталий пытался выяснить исчезновение любимой, была примером нелегкой женской военной доли. Аня влюбилась в одного из штабных офицеров, который был убит во время вражеского артобстрела. После этого у неё появился другой штабист, который добился её расположение ухаживаниями и наглыми приставаниями, а когда его перевели в другую часть, у неё появился третий. Третьему она отдалась сама - скорее - из жалости. Результат оказался плачевным – её беременную отправили в тыл. Там её наверняка встретят как героиню Толстого из произведения «Гадюка», будут всю жизнь укорять, что она пошла на фронт, чтобы заманивать чужих, голодных до баб мужей, когда они тут в тылу трудились, от темна до темна, за себя и за мужей своих. Горькая доля. Из жалости многие попадали в такую ситуацию потому, что рядом находились такие здоровые и замученные войной мужчины, которые , быть может, жили последнюю ночь своей жизни, а утром предстояло погибнуть. Они рвались, предлагали открыто и даже, случались, насиловали. Очень многие влюблялись и погибали, не испытав и этого осколочка счастья. Бывало всяко… Татьяне приходилось встречаться со многими женскими судьбами, но она никогда не осуждала никого из них. Все оставались женщинами, но не у всех была возможность стать ВПЖ (военно-полевой женой) офицеров старшего и высшего командования, питаться в офицерских столовых, носить модные трофейные сапожки и пользоваться духами. Большинство этих женщин рисковали жизнью и постоянно находились возле молодых мужчин, довольствуясь запахом махорки, согревая и оберегая их в тяжелые моменты. Тяжко им на войне и не надо скрывать эту сторону их жизни. Это будет не вся правда об их тяжелой доле. Все фронтовички были женщинами и оставались ими. Конечно, таких было немного, ибо призывалась та молодежь, которые успели влюбиться и хранили верность любимым, получая изредка такие же треугольники писем из других фронтов, радовались, или ревели от похоронок. А сколько будет женщин без мужей после войны! Сколько их тут полегло и сколько еще погибнет? Ох, война, проклятущая! Ох, судьба наша женская!
Сама Татьяна мечтала вернуться в родные края вместе с красавцем капитаном, грудь которого украшают множество боевых наград, выти за него замуж и родить двоих детей. Если ей будет стыдно перед знакомыми женщинами то только за то, что нашла свое счастье там, где и сама не предполагала. Без зависти с их стороны, конечно, не обойдется, особенно от тех, кто потеряли мужей или тех, кто просто не в состоянии найти свое счастье при таком дефиците мужского сословия.
Были и счастливые пары, возвратившиеся с Победой вместе. Было их не мало, Они обустраивали и поднимали из руин страну, рожали детей и прожили долгую счастливую жизнь, но как бы это было нежелательно, Татьяну перечислять к их числу не получится. Гвардии капитан Сазонов Виталий Петрович пал смертью храбрых под городом Фишхаузен 14 апреля 1945 года. До Победы оставалось совсем немного.