Для тех кто случайно забрёл - ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: СЛЭШ!
Он проснулся от того, что выспался, рядом сопел Илья. Димка вздохнул, удивляясь про себя, что они всё-таки смогли остаться вместе. Что он никого не убил и всё обошлось. Состояние душевного накала, когда он увидел друга с Ильёй в койке, было похоже на то, как ослепительно ярко вспыхивают лампочки, прежде чем перегореть. Как он смог удержать сознание на краю и не перегореть? Загадка. Но слава Богу, что всё-таки ничего страшного не случилось. А иначе... даже представить было страшно, чтобы могло произойти. Дима гнал от себя эти мысли, но образ двух окровавленных тел под простынёй всё же ожёг мозг. А вот это было страшно, потому что, сотвори он такое, то никогда бы не выбрался из бездны, в которую провалился бы после убийства.
Дима выпростал руку из-под одеяла и на миг прикрыл ладонью глаза. Если бы Илья знал, насколько сильно он его любит, сотворил бы такое ещё? Осторожно, чтобы не разбудить, обнял спящего парня. Нет, вряд ли тот сможет учудить нечто подобное. Илья не дурак, отлично учится в жизни, да и не мутный, несмотря на свои молодые годы, уже успел приобрести изумительную чистоту.
Спать больше не хотелось, но уходить от такого сладкого во сне парня тоже не желалось. А вот мозгу явно было чем заняться, и тот снова вернул его к чуть не произошедшей трагедии, пытаясь отыскать причину чуть не произошедшего сбоя в сети, пытаясь добраться до первопричины чуть не случившегося замыкания. Вот и начал всё раскладывать по только ему понятным полочкам.
«У вас с парнем было всё хорошо?» — вёл тот дознание у Димы. «Хорошо» — честно ответил он себе.
«Ты удовлетворял парня?» — с холодной ясностью учёного допытывались мозги. И тут Димка застопорился и задумался.
Ему было хорошо — это факт. А Илье? Да, парень кончал, стонал, и всё к этому прилагалось... Но...
А вдруг тому что-то не нравится или его что-то не устраивает? Может, парень не удовлетворён на все сто процентов? Вдруг он хочет того, что он, Дима, тому ни разу не предложил — быть ведущим? А по своей молодости и неопытности Илья просто стеснялся предложить или попросить? Ведь могло же такое быть?
Дима чуть не застонал. Блин, ну и тормоз же он! Ну почему этот простой вопрос не пришёл ему в голову раньше? Ведь будь у них с Ильёй всё как надо, может, и с Марком тот повёл бы себя по-иному?
«Ну вот, а говоришь, что всё хорошо», — укорил его мозг. «Хорошо — это когда оба сыты и довольны и оба рядом, а не порознь. И чтобы быть рядом, не обязательно нужно держаться за руки. НУЖНО быть рядом не физически. Понимаешь, о чём я?» — допытывался холод рассудка. И да, Димка понимал, о чём разговор. Нужна сильная связь с Ильёй, эмоциональная, физическая, духовная. Любимый должен быть всегда внутри любящего сердца, иначе то, что будет — это не вместе, а порознь, как когда-то с Денисом. Вроде жили вместе, спали вместе, а любил и держал его в своём сердце только один — Денис. Димино сердце было закрыто, а значит, ни о каких ответных чувствах и речи не могло вестись.
А насчёт ролей в паре у Димки не было заскоков, вроде только я е***у и всё тут. Нет, конечно, ему нравится брать, а не подставляться, но...
Был у него когда-то хороший знакомый, мужичок в почтенном возрасте, в прошлом любивший мужчин, а на момент их знакомства лишь эстет. Виагры тогда не было, а у Лары всё давно уж отстояло и ушло на пенсию. Но сам по себе классный был дядька, как человек очень хороший. Именно Лара был его первым учителем по жизни и много чему его, тогдашнего сопляка, научил. Так вот однажды зашёл у них разговор о ролях. Димка тогда дурак-дураком был, как Илья, наверное, сейчас. Ничего в жизни не понимал, но упивался и кичился своей ведущей ролью. Так вот, тот знакомый сказал ему одну фразу, которая запала ему в душу, да так и осталась там.
«Если полюбишь мужика, то однажды имей мужество подставить жопу», — сообщил тогда ему Лара. Димка тогда только посмеялся, не понимая всей мудрости фразы. И только сейчас до него вдруг дошло: а вдруг Илья тоже хочет его взять? Ведь Илья не баба.
Димка чуть не рассмеялся. Блин, ну Лара, ну перец! Мудрый, как змей был, жаль, что рано ушёл. Неужели ему жопы будет жалко для своего парня?
Приобнял Илью, вдохнул в себя родной запах, прикрыл глаза, наслаждаясь тем, что тот спит рядом. За окном шумели сосны, поскрипывали стволы, где-то у соседей залаяла собака, и снова всё стихло, лишь ветер шумел игольчатыми сосновыми кронами, да старался пробраться в дом, к людям. Тишина и покой навевали покой и дрёму, он зевнул, ткнулся Илье в шею и, неожиданно для себя, снова уснул.
Но буквально через полчаса Дима проснулся снова. В душе поселилась тревога. Ему приснился Денис. Он редко ему снился, очень редко. После своей кончины тот вообще долго Диме не снился. Это бесило и раздражало, сильно его тогда мучило. Ну почему ему не снился тот, кто был ближе всех? А потом, спустя полгода после смерти, Денис приснился Димке и заставил искать ключ. Он уже плохо помнил тот сон, но вроде не нашёл он никакого ключа. Но сон никак не хотел забываться, и однажды до Димы дошло, о каком ключе шла речь.
Поступки и слова в определённые жизненные моменты становятся ключами. Сказал что-то не то — и запер на замок любившее тебя сердце. Сделал что-то другое — и погубил жизнь того, кто рядом с тобой. Ничего не проходит бесследно. Слово не воробей, вылетит — не поймаешь. И если что-то делаешь, будь готов отвечать за свои слова и поступки.
Какие красивые рассуждения! Так всё правильно, так верно. Только мало кто из людей способен жить правильно. Все бывают сильны задним числом после того, как что-то натворили, случайно, не хотя, разбили. Как и он сам, сначала чувства Дениса, а потом и жизнь того вдребезги разбил.
Димка заворочался. В душе заболела старая незаживающая рана. О Денисе он будет жалеть всю оставшуюся жизнь. Жалеть, что недолюбил, недопонял, недопомог. И всю оставшуюся жизнь будет помнить, что бывает, если не слушать партнёра. А ещё его мучил такой пустяк, как забытое поздравление. Было дело — он просто забыл поздравить Дениса с днюхой. А оказалось, что для того это было важно. Важно настолько, что этот его поступок стал мерилом, по которому парень понял, что нелюбим. Своеобразным ключом, которым навсегда запер ранее распахнутое для него сердце.
«Знаешь, Дим. Я не ждал, что ты поздравишь меня именно в этот день. Я надеялся, мечтал, но не ждал. Я ждал, что ты хотя бы вспомнишь обо мне на протяжении октября. Вспомнишь, что именно в этот месяц родился тот, с кем тебе было предназначено жить. Но ты так и не вспомнил, и тогда я понял, что я — никто и ничто для тебя. Просто случайный попутчик, о котором забывают, едва тот пропадает из виду...» — этот кусочек последнего письма Дениса он выучил наизусть. Если бы он только знал, что тому было важна такая мелочь! Денису даже подарка не было нужно, а было нужно просто помнить, что в октябре родился самый важный для него человек, даже число было не важным. А он, весь занятый собой и своими делами, забыл, да что там, вообще не помнил, считая Дениса вечным и приятным приложением к себе неповторимому.
Наверное, прав был парень, и он не любил его. Не смог дать того, что было тому необходимо. А в таких случаях говорят: не можешь срать, не мучай жопу. Грубо? Пошло? Зато прямо в точку. Нужно было отпустить Дениса, просто снять поводок с ошейником и отпустить на волю. Тогда бы парень остался жив.
Диму растревожили эти воспоминания. Но вспоминать было нужно. Потому что в прошлом лежал ключ к его ошибочному поведению. Капкан, который держал на месте, не давая развиваться и расти, становиться лучше и чище.
Души человеческие можно сравнить с вином. В подростковом возрасте души мутнеют и начинают бродить. Обычно с возрастом светлеют, выпадает жизненный осадок на дно. А в зрелые годы иная душа такой вкус приобретает, что оторваться от неё сложно. А бывает и наоборот. Побродит хмельное да игристое, да и скиснется, превратится в негодную кислятину, которая разве что в уксус со временем может превратиться.
Понятное дело, что в уксус редко кому хочется превращаться, вот чтобы не закиснуть и надо искать в себе скрытые секреты, ворошить прошлое, запускать неприятные, порой болезненные реакции, чтобы оседало всё ненужное и постороннее.
Денис — это самая главная, самая верная реакция на очищение. Больно было вспоминать, смотреть на свои действия со стороны и дивиться, как парень мог вообще его любить? Ведь Денис отдавал ему всего себя, душу, сердце, жизнь — всё было ради Димочки. У него плохое настроение? Денис, высунув язык, смешил его или начинал любовные игры и — вуаля! Никакой хандры, и жизнь сияла и сверкала.
Денис делал всё ради него и во имя него. И ему это нравилось, грело душу, а уж как самооценку повышало! А вот он ради своей пары не делал ничего. Только был рядом, да и то нечасто.
И в итоге — Денис, этот безобидный милый котёнок, укусил так сильно, что не зажило до сих пор. Да и вряд ли когда-нибудь заживёт.
Димка вздохнул. Сильнее прижался к Илье, словно спасаясь от демонов, которые окружали его.
Нет, не всё так плохо было в их жизни с Денисом. Бывали и хорошие моменты, полные гармонии, тепла и счастья. Но... страх и уверенность в том, что не нужен, перевесили любовь парня.
Наверное, в любых отношениях рано или поздно каждый задаётся вопросом: а чего больше он получает от этих отношений? Любви? Ненависти? Холода? Равнодушия? Страха? Чем больше всего потчует вас обожаемый человек?..
Совесть не обманешь. Только после того, как парень покончил с собой, только после анализа своего поведения, до Димы дошло, что он тогда делал. Он ведь убивал чувство Дениса. Медленно, но верно, раз за разом заставлял сомневаться в том, что ему отвечают взаимностью, что нуждаются в его присутствии.
Есть ошибки, которые не исправить, они жгли словно калёным железом, мучили. Если бы Денис был жив, он бы на коленях молил о прощении. А так... остаётся только жить с грузом вины за содеянное.
Илья заворочался, обхватил его рукой, забросил на него ногу, просыпаясь, потёрся носом об его шею.
— Ты колючий, — сообщил спросонья и присосался к его шее.
«Хочу в отпуск. Куда-нибудь подальше от Марка, от воспоминаний, от проблем. Нам с Ильёй нужна передышка. Нужно закрепить то, что сохранили», — пришла внезапная мысль, и Дима улыбнулся ей. Отпуск — вещь хорошая. В иные жизненные моменты — необходимая.
Он провёл пальцами по щетинистому подбородку парня.
— А сам-то давно брился? — легко куснул за скулу. Илья хмыкнул, сильнее прижался к нему.
— Дим, мне сегодня снилось, что мы шли с тобой по висячему мосту и ты чуть не провалился, а я вытащил тебя... так страшно было, — будто нехотя, сообщил парень.
— Но ты ведь спас меня?
— Спас.
— Ну, значит, спасёшь от гибели, не дашь мне пропасть, — попытался пошутить Дима, понимая, насколько правдиво всё отображает наше подсознание. Илья ведь понятия не имеет, насколько сильно он терзается виной, а поди ж ты — спас его. Своим присутствием в его жизни, своей любовью спасает от самоуничтожения. Ведь, встретив Илью и поняв, что тот ему нравится, Димка захотел жить. Не существовать отшельником и ждать смерти, а жить полной жизнью. Сделать новую попытку и не наступить на старые грабли.
— Дим, странный сон, такой... реальный, — не унимался тот.
— Солнце, а что скажешь насчёт моря, тепла и другой страны? — шепнул он на ушко парню. Тот повёл головой.
— Ты про отпуск? Предлагаешь?..
— Именно, предлагаю. Я, ты, пляж и море, и ничего больше, — нашёптывал он.
— Я бы хотел, очень, — тянул Илья.
— Но что-то мешает? — оглаживал Дима молодое тело, наслаждаясь этой близостью и неторопливостью ласк. Ему до неприличия было хорошо сейчас, лежать в обнимку и смаковать этот момент близости, как терпкое вино. Наслаждаться каждым прикосновением, каждой ответной лаской.
— Дим, но мама в больнице...
— А телефоны на что? Хочешь, отошлём твой маме бук, и вы сможете разговаривать и видеть друг друга? — предложил он блестящее решение.
— Но это ведь дорого, я не работаю, а я и так Марку долг... — лепетал парень. Димка улыбнулся.
— Илья, глупыш, неужели я предлагал бы тебе что-то, желая, чтобы ты отрабатывал это? Был мне должен? Это подарок. Мой. Тебе. За то, что ты есть в моей жизни. И бук для твоей мамы — это лишь твоё спокойствие и моё тоже. Это наше с тобой хорошее настроение и отличный отпуск. Так что скажешь? — заглянул он в полные сомнения серые глаза.
— Дим, это очень дорогой подарок. Я... не знаю.
— Соглашайся. Мама умеет пользоваться скайпом?
— Э... пару раз разговаривала с двоюродной сестрой из Саратова.
— Ну вот, а поговорить с сыном и подавно сможет. Она ведь в больнице, если что, медсёстры подскажут или кто-то ещё. Ну, так что, едем за буком и за билетами? — соблазнял Дима и сам кайф ловил от того, что соблазняет, что настаивает и замирает в предвкушении отпуска и Ильи рядом с ним. Парню тоже, видимо, всё нравилось, заулыбался, в глазках появилось томление, и вдруг улыбка сползла с лица любимого, а в серый взгляд пришла тревога.
— Нет, — покачал тот головой. — Ничего не получится. У меня загранпаспорта нет, — прошептал последнее предложение. Чтобы не рассмеяться, Димка со всей мочи прижал парня к себе, до того тот был мил.
— Тоже мне, проблема. Илья, у меня куча бабла, а тратить некуда и не на кого. Понимаешь проблему? У меня нет родственником, нет родителей, нет семьи. Есть только деньги, которые работают и прибавляются. Неужели для тебя, любимого и неповторимого, мы не сотворим какую-то бумажку?
Илья всё-таки ещё поупирался, поотнекивался, но в итоге сопротивление было сломлено — крепость взята. В душе он давно уже согласился с его доводами и жаждал отправиться с ним к морю.
Покупка бука и его отправка в родной город Ильи не заняла много времени. В компании доставок грузов заверили, что уже завтра женщина получит посылку. Выправка загранпаспорта тоже произошла в наикратчайшие сроки. Диме стоило только назвать сумму, и чиновник в паспортном столе решил бросить все неотложные дела и угодить клиенту.
— Постараюсь управиться за... час. Вам будет удобно подъехать за паспортом к одиннадцати часам? — вежливо и подобострастно поинтересовался чинуша. Им было удобно, и вскоре Илья рассматривал буклеты в турфирме и выбирал понравившийся вид. Димка не вмешивался, но парень не забыл про него.
— Дим, а тебе нравится? — спросил тот, указывая на картинку и, склонившись к нему, смущаясь, шепнул на ухо: — Но дороооого! — Димка развеселился, захотелось сграбастать парня в охапку и поцеловать. Выбор отеля оказался очень даже интересным занятием. Илья будил в нём всё самое чистое и светлое, и этим хотелось делиться, дарить без оглядки.
«Вот, значит, как это бывает», — думал он. — «Вот, значит, что чувствовал Денис по отношению к нему. И оказывается, давать — это так же приятно, как и брать. Если есть что давать, то это только в радость, как и принимать то, что не убивает».
И, наплевав на всё, он обнял своего мальчика прямо перед очкастой работницей. Илья так много ему давал, столь многому учил, и любовь его лилась через край, и о ней хотелось кричать на весь мир.
Он думал, что парень начнёт вырываться, оглядываться, а тот принял его объятие как нечто само собой разумеющееся, лишь в серых глазах добавилось теплоты.
— Может, вам нужно посоветоваться? Наша фирма предоставит вам каталоги бесплатно, — стала зудеть женщина. Видимо, их пара портила ей настроение, распугивала других клиентов или ещё что-то, но явно их объятия не вписывались в этот чистенький вылизанный кабинетик, вот и постаралась та их вежливо выпроводить. От греха подальше, пусть дома тискаются и обнимаются! Каким-то чудом он всё это прочёл только по одному неодобрительному, с примесью презрения, взгляду офисной мымрочки. Наверное, если можно было, та прогнала бы их, открыто указав на дверь, но профессионализм брал верх.
Клиентов нельзя было упустить, но и на объятие двух мужиков той, видимо, смотреть не хотелось. Ну что ж, завуалированное предложение обниматься дома, где никто не увидит, было удачным ходом. Димку сразу как подменили. Улыбнулся хищным оскалом.
— Вы так любезны, мадам, — пропел он. — Конечно, мы подумаем, дома. Правда, Илья слишком дешёвые отели рассматривал, а собственно отели нас не интересуют. Нам бы что-то более уединённое... Мы посмотрим вот эти каталоги, — и указал три наиболее дорогие страны.
Очкастая мымра чуть губы не себе кусала от досады. Она сразу поняла, куда ветер дует, а дул он в другое, конкурирующее агентство, и выдувал из её кабинета богатых, хоть и голубых, но клиентов. И всего-то неосторожно брошенная фраза!
А его задела даже не сама фраза, а сухой тон, которым указывают собакам своё место.
Дима улыбался, прошёлся в ласке парню по боку, встал с удобного модернового кресла, потянул за руку Илью. И он, и мымра, понимали, что выгодная сделка, как пугливая птичка, упорхнула из этого светлого кабинета. Только Илья не понял ничего.
— Мы дома выберем? — радостно спросил у Димы. Мымра было встрепенулась, рванула к каталогам, красиво расставленным на полочках.
— Конечно, выберем, чтобы никто не мешал, — усмехнулся он. Дима понимал, что поступает так из вредности. Но нефиг мордочку кривить, не нравится, как он парня обнял? Так они ведь не голые и даже не целуются, и не призывают их любить, и в свои ряды не агитируют. И никаких гей парадов не устраивают! Блин, они просто ТАК живут, ТАК любят. Вдвоём. Да, мужик с мужиком! Потому что не привлекают женщины Диму, не интересуют вовсе!
Димка вдруг завёлся, прямо до бешенства. Но стоило парню заглянуть ему в глаза, как весь запал угас, и бешенство, добела раскалённая ярость, выпала в осадок неизменной горечью.
— Дим? — с тревогой спросил его мальчик, и он улыбнулся этой тревоге в серых глазах. Прошёлся костяшками по выбритой щеке.
— Всё хорошо, Солнце. Правда.
Всё было хорошо. Подумаешь, недовольная проявлением их любви и нежности мымра! Да таких, как эта мымра — тысячи, если не миллионы. Всё хорошо. Таким вот его сотворил Господь.
Но... больно было. И никуда это человеческое отношение к их породе не денется. И поэтому горько было, обидно и больно.
Он сделал всё, как планировал, и буквально через час все формальности с выбором места их отпуска были покончены в другой турфирме, где улыбчивой молодой девушке было плевать на их отношения. Причём в этот раз выбирал Дима, он уже точно знал, куда повезёт Илью. Однажды он был там, на маленьком островке, где всё было устроено так, что отдыхающие не видели друг друга. А парень и не думал возражать, только время от времени касался его, будто удостоверяясь, что он рядом, что никуда не делся и что с ним всё в порядке.
Покончив со всеми формальностями, довольные и счастливые они загрузились в машину и там он медленно и осторожно поцеловал парня.
После их недавнего примирения секса у них ещё не было. Только осторожные ласки и поцелуи, словно они только недавно познакомились и им ещё предстояло открыть друг друга. Отчасти так оно и было. Марк своим вмешательством в их неокрепшие отношения сбил им весь настрой, и теперь нужно было заново знакомиться, строить что-то ещё более крепкое и нерушимое. Что-то, что не позволит ни Диме, ни Илье смотреть в разные стороны.
Парень ответил на поцелуй, но быстро его прервал.
— Дим, люди ведь... — упрекнул. Он улыбнулся.
— Ага, смотрят, как я любимого целую, — поддразнил он. Илья вскинул на него серые глаза.
— Я твой любимый? — почему-то удивлённо спросил, особо подчеркнув слово «твой», будто Дима впервые ему признался.
— Ага, мой, — выезжая с платной стоянки кивнул Дима. — А я — твой.
— Дим... ведь это на всю жизнь? Я не хочу больше ни с кем быть рядом, не хочу никого из других.
— Я тоже, я тоже хочу этого. Знал бы ты насколько сильно.
— Так давай будем вместе? Я устроюсь работать, ты... — Димка рассмеялся. Слушать планы парня на их дальнейшее совместное проживание было и приятно, и весело, но весело не так, как смешно, а это веселье было смешано с удивлением, или это было весёлое удивление? Илья делает ему предложение? А ещё хотелось выругаться. Блин, счастье моё, ну почему ты говоришь такие важные вещи в машине, на ходу, когда нет никакой возможности обнять, поцеловать?
— Значит, ты делаешь мне предложение? — серьёзно спросил у парня. Тот удивлённо вскинулся, впился в него серыми глазами и кивнул.
— Да.
— Хорошо, тогда поговорим об этом, как приедем домой, только остановимся в одном месте? Давно хотел купить себе одну вещицу. Идёт?
— Ага, — кивнул тот.
Сначала Димка хотел отправится в ювелирку один, собираясь купить пару обручальных колец. Но через несколько минут эта мысль не показалась привлекательной. Обычные кольца — это не для них с Ильёй, им нужно что-то более сильное.
«Может, по парочке печаток с камнями? Илья должен выбрать для меня колечко, а я, соответственно, для него», — подумал Дима, и в ответ на эту мысль душа отозвалась согласием. Да, так будет правильно.
Илья до последнего не понимал сути того, что они делают.
— Поможешь мне выбрать перстень? — спросил он его, паркуясь недалеко от ювелирного.
— Конечно, — легко согласился тот. Парень с радостью выбрал ему печатку с янтарём.
— А почему янтарь? — удивился Дима. Ему никогда бы в голову не пришло выбрать для себя янтарь.
— Не знаю, — пожал плечами Илья. — Просто он твой.
— Правда? — улыбнулся он. Это было хорошо, раз его мальчик даёт колечку такое определение, то это именно то, что было нужно. Для Ильи он присмотрел кольцо с ониксом и шепнул продавцу, чтобы незаметно упаковал колечко. Парню пока не нужно было знать, что и почему. Дима хотел сделать Илье сюрприз и надеть на того кольцо во время отпуска.
Домой они вернулись уже ближе к вечеру. День выдался жарким и суетливым. Лето уходило и дарило людям последние жаркие дни. Скоро должен быть начаться учебный год, и Дима задумался над будущим парня. Стоило расспросить того об этом, вдруг Илья хочет учиться?
А когда приехали домой, пришло сообщение от Марка. Тот прислал всего одно слово и оно болью вонзилось в сердце.
Прости.
И ничего больше. Да, он хорошо знал Диму, что тут можно было добавить? Вспоминать о Марке не хотелось, мозг бунтовал каждый раз при попытке вспомнить о друге, переключал его внимание на что-то другое.
Илья сразу уловил перемену в Диме. Весь день тот был родным и близким. А когда вернулись, вдруг загрустил, задумался. Может, он что-то не то сказал? Илья попытался вспомнить. Да вроде ничего такого не говорил, его измены не касались.
В доме царила чистота, вкусно пахло выпечкой и едой. Сегодня у Димы в доме работали мать с дочерью из посёлка. Обычно раз в неделю те убирали дом и готовили. Это ещё Марк так договорился, когда Дима только переехал сюда из Москвы и стал отшельником, тому тогда ни до чего дела не было. Вот и выбил у Димки один день на уборку.
Илья вымыл руки, с радостью скинул водолазку. Блин, на улице жарень, а он как придурок в водолазке. С тоской посмотрел на лиловые засосы, оставленные Марком. Да уж... Димке, наверное, это как нож в сердце. Он прикрыл глаза, прогоняя воспоминания. Всё уже прошло. Случилось. Он жалеет о случившемся так, как не жалеет больше ни о чём, но искупить свою вину пока не может. Это можно будет сделать лишь со временем. Залечить ту рану, которую нанёс любимому сам. Пока он даже зализать её не может, ведь своим видом возвращает Диму в случившееся.
Илья вздохнул, натянул футболку, провёл по пятнистой шее, дотронулся до укусов, что оставил Димка рядом с засосами, оставленными Марком. Мерзость.
«Может, надеть водолазку?» — с тоской подумал. Тяжело вздохнул и переоделся.
— Дим, ты... Что-то случилось? — заглянул в глаза мужчины. Тот через силу улыбнулся.
— Марк попросил прощения. А я не знаю, что ответить, и нужно ли вообще что-то отвечать?
Диме больно — это он понял однозначно. Если бы он мог стереть прошлое, переиграть заново. Если бы только мог.
— Я не знаю, не могу давать советов. Ты подумай, ладно?
— Ладно уж, я подумаю. А сейчас рубать домашнюю еду! — скомандовал тот и, обхватив за талию, повёл на кухню.
Так получилось, что жизнь дала ему возможность всё исправить. Дала ему второй шанс, и Илья собирался им воспользоваться. Как-то, вспоминая о том, как он думал отработать свой долг и вернуться к маме, Илья аж рассмеялся. Каким же дураком он был! Как только завязываешься с другим человеком чувствами, то ничего просто не выходит. Не получается просто. Особенно если этот человек становится для тебе важным.
А потом был отпуск. Дима привёз его на островок в одной азиатской стране. Красиво там было, так, как не бывает в России. Илья первое время дивился тому, что птицы поют незнакомыми голосами, растительность неизвестная, люди тоже не такие, как славяне. В общем, жутко было интересно, ново, необычно.
Отдыхали они в отдельном домике, и именно там однажды его мужчина надел ему на палец колечко с серебристым камешком.
— Теперь ты мой, — шепнул на ухо и показал свою печатку. — А это ты выбрал для меня. Понимаешь? — сверкая белками глаз, спросил. Илья кивнул.
Был глубокий вечер, мерно, волна за волной, шумел океан, слабо мерцали свечи, в бунгало стоял полумрак. Под потолком крутились вентиляторы, а он пялился на Димку и не мог оторвать взгляд от глаз, смотрящих ему прямо в душу.
— Твой, — подтвердил Илья. — А ты мой.
— Твой, — поклялся мужчина и поцеловал его, оторвался, прикусил кожу на шее. — Я никогда не спрашивал тебя, никогда не предлагал, но... кем хочешь быть сегодня, мужем или женой?
Илья застыл в неверии — Дима предлагал ему выбор? Он сглотнул, переместился на колени любовника, поцеловал его жадно, словно хотел съесть.
— Значит... — дразня протянул и положил руку на пах мужчины, — я могу выбирать? — медленно, нажимая на набухающий бугор, прошёлся в ласке. Дима сверкнул зубами, прикусил сосок, и этот укус вспышкой наслаждения прошил мозг, туманя разум, мешая соображать.
Здесь, где увидеть кого-то из соседей было невозможно, бывало разное: и голышом купались, и любили друг друга в тёплой солёной воде, а по дому ходили только в шортах. Зачем напяливать на себя ненужную одежду?
— Дим! — возмутился Илья. — Я хочу сегодня свести тебя с ума.
— Да неужели? — рассмеялся тот и толкнулся ему в ладони.
— Да, я тоже хочу подарить тебе что-то незабываемое.
А потом им было не до слов. Илья пытался вести, но ответные ласки сводили с ума, и он терял боевой настрой, упиваясь хмельным наслаждением, что дарили руки мужчины. Тот лучше себя контролировал, помог надеть резинку, обильно смазал у себя меж ягодиц и подставился. Попав в жаркий плен, Илья упивался теснотой и тем, насколько разнились ощущения, когда тебя берут и когда ты — главенствуешь. Это было непередаваемо, кайфовать от того, что член так глубоко, так тесно и с трудом скользит внутри любимого, и что тот тоже стонет под ним. Илье не хватало опыта и умения, ему сносило крышу настолько, что он забыл обо всём. Толчок за толчком погружался в чувственный мир и, забыв о партнёре, торопился, летел всё выше и выше, пока сам не взорвался искрами оргазма.
А потом были Димкины глаза над ним и другие ласки, другие позы и снова, словно фейерверк, он взрывался и кричал, не в силах сдержать силу наслаждения, что дарил ему мужчина.
— Люблю тебя, — шептал в целующий рот и, услышав ответное слово, сплетался душой, руками, ногами, намертво врастал в Диму и прорастал им. А когда ночь укрыла островок, погасила свечи, невозможно было угадать, чьи стоны звучали во тьме, чьи крики вторили им. И только песнь любви, которую пела пара, улетала в высь и терялась среди звёзд, тонула в туманности млечного пути. Заставляя богов кусать губы от зависти, настолько гармоничной и чистой была та песня.