Представленные в рассказе события привязаны к далеким 1970-м годам
**************************
7
За время хождения в изобретательство Вадим успел изучить алгоритм функционирования патентного отдела. Начальник, энергичный мужчина лет пятидесяти, во второй половине дня обычно сваливал – на выставки, конференции, в правление ВОИР. Вторая методистка, дама пенсионного возраста, работала в режиме понедельник-среда-пятница.
На третий день после того, как его изобретение было подвергнуто обструкции, Вадим вновь появился в патентном отделе – разумеется, в благоприятный для себя момент. Переминаясь с ноги на ногу, он положил на стол большой конверт.
– Что это? – удивилась Марина Сергеевна.
– Новое изобретение!
Марина Сергеевна вскрыла конверт, вынула открытку и углубилась в чтение. Вадим стал напротив, пытаясь по выражению лица угадать, какое место она читает. А читала Марина Сергеевна следующее:
Красота твоя сногсшибательная, выходящая вон из ряда
Производит со мной эффект разорвавшегося снаряда!
Ранен в сердце, конечно, контужен, но ползу на передней край.
И, наверное, шальной осколок вознесет меня скоро в рай!
Я форсировал в жизни немало, вроде бы, неприступных полос,
Но запутался в нежных сетях твоих шоколадных волос.
Одурманен атакою газовой из прелестнейших тонких духов.
Ослеплен белозубой улыбкой, сверкающей сотнею всполохов.
Понимаю, что это утопия или фантасмагории сон.
И ни штурмом не взять, ни осадою неприступный твой бастион.
Не нужна мне победа в сражении! И вперед рвусь я, чтобы с колен,
Припав к твоим ножкам божественным, умолять захватить меня в плен!
Упеки ты меня в концлагерь! Расстреляй, если хочешь, взглядом!
Не лишай только зыбкой надежды быть с тобой когда-нибудь рядом!
Так пленяй же меня! – и под гул затихающей канонады
На щеке проставь лагерный номер в виде следа губной помады.
– Вадим, все это, конечно, прекрасно, только ты сошел с ума! – воскликнула Марина Сергеевна, роняя открытку.
– Не знаю, может, и сошел, но то, что влюбился в вас – это абсолютно верно! – промолвил Вадим, отметив, что она впервые обратилась к нему на «ты» – как и он к ней в стихотворении.
– Как влюбился – ведь мы знакомы чуть больше недели!
– Да будет вам известно, что порой влюбляются с первого взгляда! Но я люблю вас уже целых двенадцать лет.
– Нет, ты определенно сошел с ума – откуда взялись двенадцать лет!
– Объясню! Двенадцать лет назад в моем сознании начал складываться образ идеальной женщины – красивый, одухотворенной, умной, загадочной, сексапильной… С годами он совершенствовался, приобретал новые утонченные черты, взмывая все выше и выше, в заоблачные высоты… Без лишней скромности скажу, что я эстет по натуре – во мне чрезвычайно развито чувство прекрасного… Малейшее проявление фальши, пошлости, безвкусия травмируют мое эстетическое чувство. В последнее время я уже стал склоняться к мысли, что женщина, которую смогу полюбить, существует лишь в моем воображении… И вот появились вы – именно та, о которой я мечтал двенадцать лет…
– Вадим, милый мой, что ты говоришь – ведь я по возрасту гожусь тебе в матери!
– Ну, в восемь лет, допустим, еще не рожают!
– С чего ты взял восемь лет? Тебе сколько?.. Двадцать четыре… А мне уже тридцать семь! Я принадлежу к поколению твоей мамы… Моей дочери восемнадцать лет. Вот в таких молодых девушек тебе следует влюбляться!
– Только не надо мне говорить о молодых девушках – знаю я их прекрасно! Глупы, вульгарны, смазливы! Одним словом – пустышки! А вы – вы воплощение красоты и очарования. Вы – моя Симпатика! Мне нравитесь только вы, и больше я никого не хочу знать!
– Прекрати, Вадим, у меня в висках закололо от твоих откровений. Уходи, пожалуйста, дай мне собраться с мыслями и продолжить работу.
Вадим понуро повернулся к дверям, но вдруг остановился.
– А лагерный номер!..
Несмотря на обескураженность, Марина Сергеевна не смогла удержаться от смеха – она поцеловала его в щеку, а потом принялась быстро стирать носовым платочком след помады.
– Не надо! – взмолился Вадим. – В вашей помаде содержится витамин, так необходимый моему ослабленному организму!
– У тебя не разберешь, где серьезно, а где шуточки! – опять засмеялась Марина Сергеевна. – Иди, ради бога, не то я подумаю, что и про любовь ты говорил шутя!
8
Вадим был на вершине счастья – еще бы, впервые признался в любви! Забросив коллекции, он по вечерам с упоением писал стихи, хотя раньше не замечал за собой такого таланта. Стихи, правда, выходили несовершенными, но фонтанирующее в них чувство компенсировало огрехи формы. В патентный отдел после признания он заглянул на второй день. Потому как оживилась Марина Сергеевна, нетрудно было догадаться – ждала. О позавчерашнем не вспоминали. По инерции прикинули технико-экономические показатели предполагаемого изобретения, убедились, что они неутешительны, и незаметно перешли к разговорам на отвлеченные темы, начав, как полагается, с погоды.
Обо все на свете, кроме чувств, говорили и в следующие приходы Вадима, говорили и никак не могли наговориться. В общем, обычное затишье перед бурей. Когда разговор умолкал, Марина Сергеевна склонялась к рабочим бумагам, а Вадим набрасывал карандашом профиль любимой или неотрывно смотрел на нее. Один раз во время созерцания его неожиданно посетил экспромт, и он произнес:
Марина, сладкая моя,
Сильны во мне замашки каннибала.
Я взглядом ем и пью тебя,
А мне все мало, мало, мало!
Она улыбнулась и спросила:
– Почему ты обращаешься ко мне по имени-отчеству – из-за уважения или возраста?
– Исключительно из-за трепетного обожания.
– Зови меня, пожалуйста, по имени, как в стихах. Женщинам нравится, когда их так зовут – это молодит.
– Ладно, – согласился Вадим, но иногда поддразнивал ее, обращаясь на «вы» и по имени-отчеству.
Вадим неоднократно просил Марину Сергеевну показать старые фотографии – хотел узнать, как она выглядела девчонкой. Марина Сергеевна кокетливо отказывалась, ссылаясь на то, что в детстве была чуть ли не гадким утенком, но, в конце концов, принесла несколько тщательно отобранных снимков. Вадим долго разглядывал их, и был очень доволен, когда выклянчил один.
Однажды, когда Марина Сергеевна читала очередной поэтический опус, Вадим поцеловал ее нежную шейку.
– Только не здесь! – вздрогнув, воскликнула она.
– А где? – пристально посмотрел на нее Вадим, и она вспыхнула, сообразив, что выдала свое тайное желание.
Когда через несколько дней он снова поцеловал шейку, она, подняв голову, чуть приоткрыла прелестный ротик – и их губы соединились в долгом горячем поцелуе.
– Не бери ничего на ум! – с девичьей игривостью предупредила она по завершению этого упоительного акта. – Я просто хотела проверить, умеешь ли ты целоваться!
– Ну и как?
– С первого раза трудно определить.
– Давай повторим!
– Нет, хорошего понемножку!
В один из приходов Вадим поведал, что этой ночью ему приснился дивный сон с ее участием.
– Расскажи, – попросила Марина Сергеевна.
– Не могу, – искусно сконфузился Вадим, – сон был чрезвычайно эротичным.
– Но я, надеюсь, не разочаровала тебя?
– Как можно! С таким-то божественным бюстом! – воскликнул Вадим и обнял ее за грудь.
Марина Сергеевна закрыла глаза и тихо выдохнула:
– Не надо, Вадим – сюда могут войти…
Вполне понятно, что разговорам и деяниям подобного рода, весьма далеким от изобретательской деятельности, было неуютно в патентном отделе. Вадим предложил ходить на обед не в институтскую столовую, а в ближайшее кафе, и теперь у них появилась возможность любезничать без опаски, что кто-нибудь нарушит идиллию.
Как-то Марина Сергеевна забыла кошелек, и Вадим расплатился за нее. Когда Марина Сергеевна вознамерилась вернуть долг, Вадим поморщился:
– Чего мне не хочется, так это вступать с тобой в прозаические товарно-денежные отношения!
– А в какие отношения вступать хочется? – провокационно спросила она.
– В более возвышенные – например, в интимные!
– Мальчик мой, ну что ты говоришь – ведь мы же только друзья! А потом у меня есть муж – я должна хранить ему верность!
– Муж – объелся груш! – еще раз поморщился Вадим. – И хранить ему верность – скучное занятие, которое не приносит женщине никакого удовольствия!
– Вадим, ты становишься циничным! – пожурила Марина Сергеевна, но про себя согласилась – действительно, удовольствия мало!
9
Марина Сергеевна изъявила желание пойти на институтский новогодний вечер, и Вадим, изменив своему обычаю, тоже записался у профорга. На вечере она была великолепна – пенящиеся завитками волны волос, точеные ножки в туфельках на высоких каблуках, эффектное обтягивающее платье.
Вадиму стоило немалых трудов приглашать ее на медленные танцы. Они плавно кружили вокруг елки по затемненному залу. Вадим крепко обнимал руками упругую талию и зарывался лицом в душистую копну волос. Его губы шептали: «Я люблю тебя, Марина, милая моя девчонка... ты самая красивая на свете... ты – роскошная женщина… я схожу с ума от твоих духов… о, Маж'и ну'ар – Магия Ночи… я хочу вдыхать их аромат ночью… слышишь, ночью… они созданы именно для этого… я хочу тебя, Симпатика…». Марина Сергеевна льнула к нему всем телом, ощущая его возбуждение, и нежно повторяла: «Говори еще, говори еще что-нибудь, любимый…»
Прекрасный вечер самым мерзким образом испоганила Лариса из отдела научно-технической информации – броская девица, уже изрядно хватившая шампанского. Несколько недель назад Вадим положил на нее глаз, почти склонил к интиму, но после знакомства с Мариной Сергеевной резко охладел.
Когда объявили белый танец, Лариса подскочила к Вадиму и нарочито громко сказала:
– Тебя что к этой тетке приклеили!? Или ты геронтофилом заделался? Давай, что ли потанцуем, приятель!
– Иди лучше остудись на морозце, подруга дней моих суровых! – сквозь зубы процедил Вадим и, повернувшись к Марине Сергеевне, добавил: – Извините, ради бога! Но сами видите, какие они, современные молодые девушки – невоспитанны до вульгарности!
Но Марина Сергеевна уже пробиралась к выходу из зала. Вадим бросился за ней.
– Нет, не провожай меня! – сердито сказала она. – Спасибо, удружил!
– Я-то в чем виноват, Марина! – взмолился Вадим. – Кто знал, что выкинет эта выпившая истеричка!
– Ты должен был знать и заранее пресечь ее безобразные художества! Всё! Позволь мне, пожалуйста, привести себя в порядок, одеться и уехать – одной!
10
После досадного инцидента на новогоднем вечере Марина Сергеевна сделала два вывода: во-первых, Вадим обласкан женским вниманием больше, чем можно было предположить; во-вторых, она ревнует его – ревнует к бывшим пассиям, многие из которых, очевидно, разгуливают по институту. Последнее обстоятельство взволновало – если она ревнует, значит зашла слишком далеко и пора ставить точку. От этой мысли у Марины Сергеевны защемило сердце, однако она взяла себя в руки, и когда Вадим сразу по окончании новогодних праздников появился в патентном отделе, сухо сказала:
– Здесь больше не показывайся.
– Почему?
– Потому что нам скоро уже начнут тыкать вслед!
Вадим побледнел и нервно захрустел пальцами.
– А если я опять что-нибудь изобрету?..
– Тебя будет курировать начальник.
– Но хотя бы в кафе продолжим вместе ходить?
– И в кафе ходить не будем – пора заканчивать эту неестественную дружбу…
– Ну, а звонить тебе изредка можно?
– Нет!
Вадим повернулся и медленно пошел к двери. Его доселе прямая спина ссутулилась, как у старика. Марина Сергеевна с болью смотрела на удаляющуюся фигуру, и на глаза наворачивались слезы.
11
Вадим терзался трое суток – в результате родились пронзительные строчки:
Я умираю, глядя на тебя.
Стихом стекаю по твоим запястьям,
Усталый и терзаемый ненастьем,
Разбрызгиваясь пеной. Не судьба…
Я просыпаюсь, помня про тебя,
Ловлю остатки воздуха и света,
Боюсь совсем остаться без ответа,
Против упрямого течения гребя.
Я ненавижу, глядя на тебя,
Свою тоску, глухое бездорожье.
Мой ангел обескрылен и стреножен –
Так умирают, видимо, любя…
Он запечатал стихотворение в конверт, надписал на нем фамилию Марины Сергеевны и опустил в ящик для заявок, висящий на стенде патентного отдела.
Марина Сергеевна тоже не находила места, а прочитав стихотворение, ужаснулась. Бедный мальчик, не дай бог, еще наложит на себя руки! За что я так строго его сужу – он, если разобраться, действительно, ни в чем не виноват! Не раздумывая, она набрала номер рабочего телефона – Вадим, приходи сегодня в наше кафе!
Через пару часов Марина Сергеевна и Вадим сидели за столиком кафе, настороженно поглядывая друг на друга. Но взаимное влечение быстро растопило лед накопившегося недоверия, и они заворковали, словно и не было никакой размолвки.
Последующие встречи проходили, как правило, вне стен института. После работы влюбленные бродили по городу, заглядывали на выставки и в музеи. Вадим увлеченно рассказывал о живописи и своих коллекциях, много шутил, а порой дурачился по-мальчишески. Марина Сергеевна с интересом слушала об импрессионистах и звонко смеялась над шутками. Все бы хорошо, но не хватало телесного контакта – прикосновений, поглаживаний, легких объятий, поцелуев, наконец. Единственное что они себе позволяли – это крепко держаться за руки. Ну не целоваться же прилюдно словно тинэйджеры! И патентный отдел казался им теперь чуть ли не самым уединенным местом на свете.
Вадим досадовал, что не может расслабиться в толпе, и предлагал встретиться где-нибудь наедине. Без всякого секса, клялся он – просто поговорим по душам и наглядимся вволю друг на друга. Марина Сергеевна прекрасно понимала, что подобные встречи без секса не обходятся, но все равно одобрительно кивала головой, потому что желала близости не меньше Вадима. Короче говоря, встал вопрос о месте встречи.
Мужчинам, как известно, для секса нужен повод, женщинам – еще важно место. Вадим предлагал много вариантов. Свою квартиру – когда родители уйдут в гости или в театр; квартиру приятеля; ее квартиру в случае отъезда мужа в командировку.
Марина Сергеевна последовательно отвергала все варианты, хотя примерно так и встречалась с мужчинами до второго замужества. Только не в твоей квартире, ужасалась она – не дай бог, родители рано вернуться из гостей или отменят спектакль! И не у твоего приятеля – вдруг он выкинет что-либо наподобие твоей шальной подружки! И уж точно не у меня – мало того, что я изменю мужу, так еще в нашем супружеском ложе!
В качестве экзотического варианта Вадим даже предложил двухместное купе спального вагона поезда «Москва-Ленинград». Марина Сергеевна отвергла и его – а что подумают проводники и потом в купе тесно!
После долгих обсуждений остановились на даче. Вадим уверял, что она вполне комфортабельна и зимой туда никто не сунется. Он поедет с утра – расчистит снег, разожжет печку, натопит дом, а потом встретит ее. Добираться, правда, не ближний свет, зато никто не помешает. К этому важному решению пришли во вторник, а вылазку запланировали на ближайшую субботу – без оглядки на сильные крещенские морозы.
12
В среду Вадиму вздумалось пересечься с Мариной Сергеевной по дороге в институт и подурачиться – прикинуться пьяным или еще что-нибудь сымпровизировать. И вот морозным утром он притаился у знакомой туи. Минут через пять на развилке аллей показалась Марина Сергеевна.
Только Вадим дернулся догонять, как она совершила нечто невероятное, приведшее его в шоковое состояние – сморкнулась на ходу пальцем, как сморкаются мужики! Этот неприглядный поступок так резанул эстетскую душу Вадима, что он остолбенел. Боже мой, и эту женщину я боготворил, принимал за идеал женственности! Восхищался лучезарной улыбкой, готов был носить на руках, посвящал стихи! Какая она к черту Симпатика! Да теперь при встрече мне нипочем не скрыть неприязни! И вообще, не представляю, как с ней встречаться, тем более – заниматься любовью! С этими отчаянными мыслями он побрел назад – к автобусной остановке.
К вечеру Вадим впал в депрессию. В мгновение ока разрушился идеал – вернее идеал отделился от образа Марины Сергеевны и вновь воспарил в заоблачные высоты. Что теперь делать, к чему стремиться?.. Он пробовал оправдать ее – чтобы пристойно сморкнуться на таком морозе, надо было снять перчатки, вынуть из сумочки носовой платочек, затем убрать его назад, вновь одеть перчатки... Кроме того, она безусловно полагала, что находится одна, а мало ли что мы вытворяем наедине с собою… Но оправдания получались слабыми – не должна истинная дама сморкаться подобным образом! После этого злосчастного случая все достоинства Марины Сергеевны разом приобрели знак минус, и теперь даже Лариса из ОНТИ казалось верхом совершенства. «Такому не может быть прощения – бог наделил ее небесной красотой, а она опошлила ее!» – негодовал Вадим и еще глубже впадал в депрессию.
Насколько сильно негодовал Вадим, настолько же сильно недоумевала Марина Сергеевна. Куда он подевался?.. Ведь вчера прощаясь, улыбнулся и сказал – до завтра!.. Почему не приходит в кафе, не встречает после работы в сквере?.. Почему не дает о себе знать?.. Что с ним случилось?.. На второй день она заглянула в проектную мастерскую – до конца недели взял отгулы, сказали там. Эта информация еще больше ее озадачила – что же все-таки стряслось!
После работы Марина Сергеевна поспешила домой и, едва сбросив шубку, метнулась к телефону. Голос Вадима поразил ее – он отвечал вяло и неохотно. Ничего особенного, просто решил использовать отгулы… Да, все нормально, что со мной будет… Никакого упадничества… Поездка? – поездка на дачу отменяется… Не знаю, перегорел, наверно…Раньше надо было ехать…
Положив трубку, Вадим долго лежал на диване и смотрел в потолок. Потом встал, подошел к секретеру и снял с верхней полки уже запылившуюся большую коленкоровую папку, в которой хранилась его любимая подборка женских портретов импрессионистов…
Сильны во мне замашки каннибала... (автор – Мастер Оз)
Я умираю, глядя на тебя… (автор – Ника)