В конце девяностых годов, когда вся российская «оборонка» сидела практически без заказов, в нашем НКБ «Миус» наступили суровые времена. Особенно весело стало в августе 1998 года. Зарплату просто перестали платить. «Когда нет денег, нет любви» - месяца три весь наш конструкторский отдел откровенно валял дурака, развлекаясь раскладкой пасьянсов.
В один из дней мне все это надоело, и я решил для разнообразия полистать огромную подшивку ветхозаветных журналов «Огонек». Валялись они у нас в шкафу с незапамятных времен. Рядом с мертвым радиоприемником «Ленинград».
Сначала перечитал во всех номерах анекдоты от Никулина, потом что-то еще, еще… На безрыбье – вполне сносное развлечение. Перелистывая глянцевые страницы журналов, в нескольких номерах за 1990 год я пару раз натыкался на отрывки из романа какого-то М. Любимова со странным названием «И ад следовал за ним». Главы романа сопровождались черно-белыми фотографиями всяких там шпионских чемоданчиков и прочей мишуры, которая должна была подчеркнуть специфику жанра.
Первое время я быстренько пролистывал эту часть журналов. Скользящий «по диагонали» взгляд ни за что не цеплялся, и мне было откровенно лень читать очередной «набор букв» на модную в то время тему разоблачений КГБ. Но вот, в один из дней, все вдруг перевернулось с ног на голову. При очередном дежурном перелистывании подшивки, глаза случайно наткнулись в тексте на слово «кильки», которое никак не вязалось с тематикой спецслужб. Я на секунду остановился и прочитал абзац. Вот он:
«Знаешь, Алик, утром просыпаешься в дивном настроении, выдуваешь пакет молока, и даешь зарок ничего не брать в рот, по крайней мере месяц, и радуешься своей твердости и своей воле, и, напевая «Легко на сердце от песни веселой», блаженно идешь в булочную за диетическим хлебом. Идешь, идешь... и через два часа почему-то оказываешься на пляже, пьяный вдребадан с таким же надратым забулдыгой, над банкой вонючих килек и бутылягами с портвейном «Розовый». Что это, Алик? Почему? Как это произошло? Кто может на это ответить?»
Я когда читал эти строчки, мне казалось, что в целом мире нет человека роднее этого самого М. Любимова. Всего несколько предложений, а сколько в них всего… Такое нельзя придумать! Такое можно познать только ценой собственной печени, и исключительно собственной разрывающейся с похмелья головой!
Следующие десять минут я сортировал номера журнала по датам, пытаясь вычленить весь роман. За исключением одного, все были на месте. Обзвонил знакомых, которых можно было заподозрить в чтении книг и журналов, и попросил поискать у себя на чердаках «Огонек» № 45. Дескать, очень нужно. Затем, не откладывая, приступил к чтению.
Когда закончился № 44, выяснилось, что чердаки знакомых были пусты. Несчастные «Огоньки» начала девяностых давно перекочевали на пункты приёма мукулатуры. Правда, ненадолго порадовала работавшая со мной в одном отделе девушка Таня. Притащила мне откуда то № 45 со словами:
- Вот! Правда, тут не все страницы. Мама селедку заворачивала.
Судя по всему, у мамы было особое мнение о КГБ. Селедку она завернула именно в ад, который следовал за Алексом Уилки. Ну, да ладно! Где наша не пропадала!
Надо сказать, коллеги мои с интересом наблюдали за развитием ситуации вокруг «Огоньков». Виктор Палыч, начальник отдела, оторвавшись как-то от солитера, подсказал мне отличную идею. Надо тебе, говорит, Вовка, метнуться в Москву. В библиотеку имени Ленина. Там, дескать, найдется всё!
Шутки шутками, а идея оказалась весьма полезной. Я вдруг вспомнил, что прямо через дорогу от НКБ «МИУС» находится не менее уважаемая библиотека страны. Та, которая имени краткости сестры таланта! Не спеша, чтобы не вспугнуть удачу, перехожу улицу Ленина, и первый раз в жизни заглядываю в этот храм, так сказать, знаний. Записался в читальный зал и удивил молоденькую библиотекаршу своим весьма экстравагантным запросом.
- Огонек? Девяностого года? Вам придется подождать, такие старые журналы хранятся в архиве.
Жду. Не проходит и пятнадцати минут, как заветный номер у меня в руках. Пулей за стол, и, забыв почти на час обо всем на свете, впитываю как губка строчки романа. Давай, Алекс! Давай! Жми на газ!
Когда в сторону был отодвинут последний номер «Огонька», роман Любимова стал моей настольной книгой на всю оставшуюся жизнь. Не знаю, представляет ли он художественную ценность с точки зрения матерых критиков, но в моей системе ценностей он ценности не имеет. Бесценный. Без громких слов. По сей день.
Иногда спрашиваю себя, кто он для тебя, этот Алекс Уилки? Ответ получается немного пафосный, но так уж я его чувствую, этого Алекса. Эталон. Образец для подражания. Надежный, как Владимир Николаевич из «Кин-Дза-Дзы». Простой, как Василий Кузякин. Гурман, как Филипп Филиппыч Преображенский. Честный как Мимино. Выдумщик как тот самый барон Мюнхгаузен. Настоящий, как Павел Артемьевич Верещагин. Актер Большого и Малого, как Бабс Баберлей. Временами доверчивый, как Семен Семеныч. Уравновешенный как наш Шерлок Холмс вместе с нашим же доктором Ватсоном. Спокойный как Сухов в гареме. Местами невообразимо правильный как Шарапов. Ну, а то, что выпивает иногда и к женщинам неравнодушен, так от этого он только роднее!
Несколькими годами позже бежал как-то с работы мимо «блошиного книжного рынка». Был такой когда-то в Таганроге на Спартаковском. Увидел мимоходом у одного спекулянта книгу с двумя буквами на обложке - «МЛ». Сам не знаю почему остановился, взял в руки, открыл и... И просто обомлел! Михаил Любимов. Роман. «И ад следовал за ним». Издательство «Аханёк». 1993. Фантастика!
Сделав лицо человека, который хотел бы как-то поддержать отечественного предпринимателя, как можно небрежнее спросил, дескать, скок стоит? Продавец, не задумываясь, брякнул - «Десять рублей». Чувствовалось, что ему лень отрываться от беседы с соседями для ответа на вопрос о такой невзрачной книжке.
Десять рублей. На тот момент столько же стоила пачка сигарет. Сую мужику в руку мятый чирик, хватаю «МЛ» и быстренько-быстренько ретируюсь куда-нибудь подальше. Через десять метров ловлю себя на мысли, что бегу. Переживал, что мы с продавцом неправильно поняли друг друга, и что он передумает. Не передумал. Да и попробуй еще догнать меня!
Прошли годы. Я уже давно не инженер-конструктор, и начинаю понемногу забывать Таганрог. Мне тысячу лет не попадались на глаза журналы «Огонек». И где-то в далеком прошлом остались сигареты. Многое изменилось. Неизменным остался только потрепанный темно-коричневый корешок на книжной полке. Мой источник энергии, силы и веры в себя. Таскаю его за собой по жизни как талисман – в Москву, в Гавану, в Магадан.
Когда-то я с этой книгой, как с оберегом, первый раз в жизни залез в самолет. Было немного страшно, но я не показывал виду. Незримый Алекс подбадривал меня и пару раз моим голосом подзывал бортпроводницу:
- Еще соточку коньячка, пожалста!