Осень укрыла кладбище жухлой листвой... Под ее золотым покровом успокоились, сравнялись все, кто, когда-то, страдал, печалился, сожалел, веселился. А может, наслаждался деньгами, прекрасными женщинами, властью…
У свежего, рыжеватой глины, холмика, в ожидании последнего слова священника, толпиться немногочисленная толпа. Быстренько, по–деловому, поп, в черной рясе, машет кадилом… Запах ладана смешивается с утренним воздухом, насыщенным ароматом обильно цветущей, кладбищенской белой сирени…
- И упокой, Господи, раба твоего…
Повтыкав, подобающим образом, веночки, провожавшие тают в сером утреннем тумане...
Позади всех, в ажурном шарфике, кокетливо наброшенном на голову, далеко не молодая, вдова усопшего. Глаза ее сухи, бесстрастны…
- Представляешь, невезуха... - скороговоркой жалуется она подруге.
- Намедни, куры сдохли, поросенок заболел, а теперь еще, и мужик помер…
Четвертого хороню! Прямо, напасть какая-то!
Нет ли у тебя кого на примете... Поздоровей…
*
(зарисовка из жизни
рабочее название " Черная вдова"))