- Ты никогда не думал, - говорю я Вовке, - о том, что было тогда, когда нас не было?
- В смысле?.. – Вовка рассеянно чешет в затылке грязной пятерней. – Когда совсем?
- Ну, да…
- Ну… Не знаю… Другие люди были. Как-то так. А что это тебе вдруг в голову пришло?
- Да просто…
- Просто… - тянет Вовка. - Вечно у тебя, Катька, какие-то закидоны. Ты пиво-то купила?..
- Купила…
- Холодное?
- Вроде бы…
- Смотри, Катька, - Вовка смазывает цепь, - будет не холодное, обратно побежишь. Я тебе что, на халяву велик чинить должен?..
- Да холодное оно! - я прислоняю бутылку к Вовкиной потной шее. – Видишь?..
- Блин! – орет он, бросая на землю гаечный ключ. – Вот дура!..
- Ты ж сам спрашивал…
- Вот именно – спрашивал… С тобой связываться, Катька, сто рублей убытку. Вот зачем тебе велик?
- По лесу кататься.
- А не страшно одной?
- А что мне? Другие катаются…
- Другим, может, терять нечего…
- В смысле?
- Ладно, проехали, - Вовка укрепляет багажник. – Нормальные девчонки, там, в кино ходят…
- Приглашаешь, что ли?
- Тебя!.. Да ты тут одним пивом не расплатишься…
- Можно подумать…
- А что? Мы с Надькой тут на концерт ходили…
- Иди ты! На чей?
- Ну, как это… Рок там всякий. Люблю я это…
- А Надька?
- А что Надька? Ее мнение, что ли, кто спрашивает. Готов велик, садись… - Вовка вдруг замолкает. – Слышь, Кать, ты мне тут загадку загадала…
- Какую загадку?..
- Ну, про то, что некоторые люди друг друга в прошлой жизни знали…
- Да разве это загадка?..
- Ну, не знаю, но голову я себе сломал…
- О чем?
- Да, вот… Мне тоже, короче, иногда кажется, что я кого-то в прошлой жизни знал… Вот как-то так.
- Надьку, что ли?
- Да какую, блин, Надьку! У меня, если хочешь знать, и без Надьки…
- А кого же?
- Ну, тебя, типа…
Я смотрю на Вовку, он смущенно крутит в руках тряпку с растворителем.
- Это что, признание в любви?..
- Все у тебя, Кать, не как у людей! – Вовка досадливо стукает кулаком по моему велосипеду. – Разве ж пацанам такие вещи говорят?..
- А какие вещи говорят пацанам? – я оттягиваю рычажок звонка, и дяди Юрин гараж наполняется птичьими трелями.
- Ну, это, как бы…
- Столь интеллектуальную беседу, я думаю, мы продолжим в следующий раз, - я сажусь на велосипед и быстро разгоняюсь.
Мимо проносятся чужие калитки, потом начинаются заросли кустарника, и, наконец, тропинка сворачивает в лесную чащу.
- Я тебя уже полчаса жду, - недовольно говорит он.
- Велосипед барахлил, попросила сына соседа посмотреть, - я обвиваю его руками за шею.
- Его, кажется, зовут Владимир?.. – он морщит лоб, припоминая. – Такой неандерталец со взглядом исподлобья?
Я смеюсь:
- На самом деле он очень трогательный мальчик. И, кажется, реально влюблен в меня.
Он поднимает брови:
- А ты, оказывается, роковая женщина, Катерина Васильевна… Что же будет, когда ты достигнешь совершеннолетия?..
Я целую его.
- У меня сегодня мало времени. Отец просил отвезти документы в город.
- Иногда мне кажется, - не слушая меня, продолжает он, - что тебе нравится играть с людьми…
- С мужчинами? – с усмешкой конкретизирую я.
- С мужчинами, - с нажимом подтверждает он. – Тебе нравится кружить нам голову…
- На Вовкином языке это называется «крутить динамо», - подсказываю я.
- Очень удачное выражение, тебе не кажется? – он закуривает, не предлагая мне.
- Не совсем… Ты злой сегодня, - замечаю я.
- Меня отчисляют из аспирантуры. Благодаря твоему отцу, дорогая…
- Ты хочешь, чтобы я поговорила с ним? – спокойно говорю я. – Ты для этого со мной и встречался, не правда ли?
Он смотрит на меня так, словно увидел впервые.
- Меня всегда поражало это в женщинах, Катя. Вот этот вот цинизм, вот это вот знание наперед, что у нас на душе… Вот эта вот отстраненность, позволение себя любить…
- Не заводись, - советую я.
- Я думал, ты не такая…
- А какая я? – я искренне недоумеваю.
- Не знаю. Думал, ты настоящая…
Я сажусь на велосипед. Вдалеке слышатся глухие раскаты грома. Гроза идет на нас.
- Счастливо оставаться, - говорю я.
Вовка с Надькой сидят на лавочке перед дяди Юриным домом. Надька лузгает семечки и плюют шелуху на землю.
- Ну, что? – спрашивает Вовка. – Ездит? Цепь не надо ослабить?..
Надька недовольно смотрит на него.
- На западе небо все черное, - говорю я. – Скоро ливанет…
- Блин, я парники не закрыла, - Надька всплескивает руками, - мать прибьет…
- Так беги, - равнодушно говорит Вовка.
Я загоняю велосипед во двор. У нас нет парников, но нужно закрыть окно в папином кабинете, чтобы не намокли книги.
- А я видел тебя с ним, - говорит мне в спину Вовка.
- С кем? – с неба падают первые капли дождя, и я невольно подставляю под них руку.
- Со Свиридовым…
- Ты его знаешь?.. – руль вдруг выскальзывает у меня из рук.
- Дык! – Вовка дергает щеколду нашей калитки. – Батя мне его хотел репетитором нанять, но в цене не сошлись. Он вечно в кооперативе оттирается, к друзьям каким-то приезжает…
- Я пойду, Вов, - говорю я.
- Я зайти хотел, книжку взять…
- Какую книжку? – недоумеваю я.
- Книжку… Какую-нибудь… Почитать…
- В другой раз…
Дождь уже барабанит вовсю, и молния прорезает темное небо. Я захожу в дом.
- А я-то думал, ты не такая… - доносится мне вслед.
Я снимаю мокрую одежду, надеваю халат и с ногами забираюсь на тахту. Папа уехал на заседание кафедры. А я так и не отвезла документы.
На мобильник приходит смс-ка. «Надо поговорить, - пишет Свиридов, - завтра, в 14».
«Иди на хер».
«Ты что, обиделась?»
«Нет, просто нашла другого».
«Могу себе представить».
Я смотрю в окно. Гроза заканчивает. Крупные капли падают на Надькины парники. Скоро подсохнет, и можно будет вновь сесть на велосипед и помчаться, оставляя мимо чужие калитки.