Вечером он позвонил и предложил съездить в субботу в монастырь в Новом Иерусалиме. Чисто за компанию. А то больше не с кем. А я вроде, как он понял, проявляла интерес. Во всяком случае, ему так показалось. Но, если я откажусь, он не обидится.
Как-то вот так.
Однажды он уже звонил мне – узнал телефон у начальницы. Я взяла у него книжку по работе и заболела, а книжка оказалось сильно нужной, и ему она срочно потребовалась.
И он хотел узнать, когда я приду.
Мама, конечно, спросила:
- А что за мальчик? Ты что, ему нравишься? – как будто это что-то запредельное.
И, разумеется, тут же пошла классика:
- Надеюсь, у него серьезные намерения?
- Очень, - подтвердила я. – Поскольку их нет.
- В наше время, мать, - прокомментировал отчим с дивана, - такими глупостями не занимались. Если уж девушка нравилась...
- Да подожди ты, - перебила его мама. - А я думала, ты с Анечкой хоть в субботу погуляешь. Ты же знаешь, я всю неделю как белка в колесе…
- Хорошо, - сказала я, - не поеду.
- Нет-нет, раз мальчик позвал, как же можно… Ты меня потом обвинять будешь. Я тебя знаю. Я Сашу попрошу…
- Две женщины в доме, - прокомментировал отчим с дивана, - а я должен с ребенком гулять…
- Я не поеду, - сказала я.
Не очень-то мне и хотелось.
- Ну, вот, Таня, сразу ты начинаешь. Я же просто хочу узнать: кто он, что?.. Я же волнуюсь…
- Он из Северодвинска? – поинтересовался отчим с дивана.
- Почему сразу из Северодвинска? – начала заводится я. - Он из Москвы…
- Просто был уже у тебя кто-то из Северодвинска, - пришла ему на помощь мама. – Я тоже помню. Игорь какой-то…
- Его зовут Сергей, - отчеканила я. – И он из Москвы, а родился в Питере. Как и Александр Львович.
- Знаю я этих питерских, - отозвался Александр Львович с дивана. – Из Колпино, небось, а туда же…
- Дальше-то что? – взорвалась я.
- А то, что им всем квартира нужна, неместным-то…
- Вам нужна квартира была?! – почти заорала я.
- Тише, тише! – замахала руками мама. – Ребенка разбудите. Какая тебе разница, Саша, откуда он? А ты, Таня, некрасиво себя ведешь, у Александра Львовича, между прочим, «трешка» была на Васильевском острове…
- Вот именно, - прокомментировал отчим с дивана.
- Таня! – продолжала мама. – Что за бусы ты надеваешь? Это ж ужас какой-то! Отдай их Анечке играть…
- Это модные бусы!..
- Может быть, я в ваших современных вещах не понимаю. Но тебе лично они не идут. И зачем ты этот платок кошмарный в сумку пихаешь? Ты же с мальчиком едешь, тебе не идут платки…
- Я еду в монастырь! – почти заорала я. – Там положено надевать платки!
- Может, тебе там и остаться? – поинтересовался отчим с дивана.
Он опоздал на 10 минут, и я его успела возненавидеть.
В руках у него ничего не было, а на шее висел навороченный фотоаппарат.
- Извини, - сказал он. – Проспал. Ненавижу рано вставать.
- Я тоже ненавижу, - сообщила я. – Но, когда надо, я в состоянии собраться…
Он промолчал. Казалось, он даже не слышит меня. Он напоминал мне отца – своей сдержанностью и погруженностью в себя.
Только отец всегда вставал засветло…
С утра мать устроила очередной скандал. Она кричала, что у нее кончились таблетки, а я не озаботился их приобретением. И теперь ее смерть будет на моей совести. И, хотя таблеток оставалось еще на три приема, я чувствовал себя так, словно уже держал в руке молоток, забивая гвоздь в ее могилу.
Я уже начал немного привыкать к ее крикам, - в детстве они надолго выбивали меня из колеи, - но они мешали мне собираться, и я с досадой понял, что не успеваю к назначенному времени.
Это меня крайне разозлило.
Эта девушка, Таня, напоминала мне мать. Поперек ее лба, словно, навечно застыла складка, говорящая о смертельной обиде на мир.
Я вообще не понимал, зачем я позвал ее.
Можно было бы дождаться возвращения Инки и Шурика и смотаться с ними. По крайней мере, было бы, о чем поговорить…
О чем разговаривать с Таней, я даже не догадывался.
Она была невероятно рассеяна. Приходя к нашим старушкам «поглядеть фотки с паломничеств», она регулярно что-то забывала, потом возвращалась, скосив глаза на мой стол и делая вид, что ее интересуют фотообои.
На самом же деле, Мария Петровна сказала ей, что я «ценный жених».
Об этом мне сообщила Зоя, в чьей сфере интересов тоже, вероятно, значилась моя скромная персона.
Ценность моей персоны определялась, судя по всему, «серьезным» образованием и вытекающей из нее несомненной «перспективностью», а также наличием собственной площади в неплохом районе «Октябрьское поле».
Однажды Таня забыла вернуть мне книжку. Как назло она понадобилась Виктору Викторовичу для студентов, и я, стараясь не обращать внимания на ухмылки сотрудников, выяснил ее телефон у Петровны.
Таня разговаривала со мной так, словно я пришел к ней в дом просить подаяние.
Отец долго не хотел разводиться с мамой. Говорил, что она тут же найдет себе нового мужа (такому «бриллианту», усмехался он, нужно достойное обрамление) и запретит нам общаться.
Но мама сделала ход конем, обретя в одной из своих питерских поездок Александра Львовича.
Он был директором небольшой фабрики и имел «трешку» на Васильевском острове.
Однажды я спросила, любила ли она когда-нибудь хоть одного из своих мужей?
Она ответила, что отец в молодости был интереснее. Красиво ухаживал.
В среду, когда мы встречались с отцом, он поинтересовался, когда же у меня, наконец, заведется кавалер?
Ведь я красивая, чтобы там мама ни говорила…
Я ухватилась за это добавление и постаралась сократить разговор. Мама трепетно относилась к потраченному на него времени.
Таня появилась с какими-то жуткими бусами, годящимися, на мой взгляд, только на украшение новогодней елки, хотя, возможно, я просто не разбирался в этом.
И сразу начала отчитывать.
Мы шли близко друг к другу, иногда соприкасаясь, и ее сумка, - довольно увесистая, - все время била меня по ребрам. Меня очень интересовало, не догадается ли она перевесить ее на другое плечо.
- Какой у тебя девайс крутой! - сказала Таня.
Я кивнул и уже начал перечислять характеристики «девайса», когда понял, что она меня совершенно не слушает.
Вместо этого она разглядывает железнодорожные полосы, уходящие в бесконечность.
- Вот бы это сфотографировать! – восторженно сказала она.
Я сделал несколько кадров, абсолютно не понимая, в чем прелесть сего зрелища.
Подошла электричка.
Мы сели напротив друг друга. Она все время накручивала волосы на пальцы и покачивала туфлей под лавкой. Если бы я был один, то уже вставил бы в уши наушники, но положение обязывало развлекать. Я начал рассказывать ей историю создания монастыря.
Я смотрела на поля, залитые утренним солнцем, на птиц, сидящих рядами на проводах. Его голос звучал тихо и монотонно, и у меня начали закрываться глаза.
- Откуда ты столько знаешь про это? – прилежно, как учат в пособиях «как склеить мужчину», поинтересовалась я.
Все это я накануне прочитала в Интернете.
- Хотел поступать на исторический, - сказал он небрежным тоном.
- А почему не пошел?
- Не востребовано. Трудно было бы найти работу.
В монастыре мы пристроились к какой-то экскурсии. Экскурсовод нудно вещал, - я бы рассказал в 64 раза лучше, - и Таня с ученическим усердием разглядывала иконы на стенах. Потом процессия по команде ведущего потрусила к образу, почитаемому чудотворным. По-видимому, втыкать свечки. Я по-тихому вышел во двор и кое-что сфотографировал.
Я заметил, что Таня без платка, и это меня несколько покоробило. Не то, чтобы я верил во все это, но мне всегда казалось, что со своим уставом не следует влезать в чужой монастырь, а сюда эта заповедь вписывалась особенно по теме.
Ее не было довольно долго. Все уже тетки маршировали по плитам, поджидая куда-то запропастившегося гуру, только она, словно, потерялась в недрах соборной громады.
Когда я зашел, она шептала что-то, стоя возле чудотворного лика.
Я расслышал только одно слово: «любовь»…
- Общаешься с Господом? – поинтересовался он.
В его голосе, казалось бы, совсем не было ехидства.
- Не люблю влезать в толпу по такому поводу, - ответила я.
- Вообще-то в таких местах принято находиться в головном уборе, - заметил он, когда мы вышли на свет.
- Для тебя это так важно? – вспыхнула я.
- Да мне-то по фигу…
- Не веришь в Бога?
- Да как тебе сказать… - он пожал плечами. - Я подозреваю, что он есть, но также и подозреваю, что моя скромная персона волнует Его в последнюю очередь…
Тетки фотографировались на фоне храмов.
- Никогда не понимал этого, - заметил он.
Я прикусила губу. Я хотела попросить, чтобы он щелкнул меня на свой модный фотоаппарат.
- Красивый он, да? – спросила я, показывая на расписные маковки.
- Довольно безвкусный. На мой взгляд. Вот в Суздали…
Он снова начал экскурс в историю…
Я пытался прикинуть, успею ли я купить таблетки вечером, - утром аптека была еще закрыта, - кроме того, успею ли вручить их до того времени, как на меня выльется новый поток брани.
- Тебя волнует только твоя личная жизнь! – орала она, когда я закрывал за собой дверь.
Я мог возразить, что поехать с ребятами на байдарках – это, конечно, же, потолок личной жизни. Что первая и последняя девушка была у меня в 10 классе, и у нас с ней ничего не было – просто не успело быть…
Что, чтобы позвонить домой этой Тане, я целый день набирался смелости и внушал себе, что она меня абсолютно не интересует, потому что уже в звуке ее «алло» мне слышалось «да пошел ты на хрен…»
Только все это ее не трогало ни в малейшей степени.
- Хочешь, щелкну тебя? – спросил он. – На том фоне.
Он показал на стену, изрезанную старинными буквами.
- Ты ж сказал, что это глупость… - усмехнулась я.
Я радовалась, что послушала маму и не надела платок. Выглядела бы как дура. Я и так выглядела как она самая.
- Я сказал, что не понимаю. Но, может быть, тебе хочется…
- Спасибо, - разозлилась я. Мы пошли к выходу.
- Вообще-то, мне кажется, это не лучшая идея, - сказала я, - ездить на экскурсии вдвоем. Довольно скучно, тебе не кажется?..
Он помолчал, потом ответил:
- Раньше я ездил с друзьями, но сейчас лето, все разъехались…
- А, - сказала я. – Ну, пока.
- А ты, что, - удивился он, - не поедешь в Москву?
- Я подожду автобус, так быстрее…
- Тогда и я подожду. Зря все-таки, - добавил он, - я тебя не сфотографировал. Ты бы хорошо получилась с этим украшением, оно такое фактурное…
Я молча пошла прочь.
Я ел мороженое и наблюдал, как Таня садится на автобус, размахивая своей бронебойной сумкой. «В конце концом, нужна она мне, - подумал я, - я бы все равно никогда на такой не женился…»
Мама с Александром Львовичем ужинали на кухне. Анечка, раскачиваясь на стуле, рисовала какой-то узор.
- Ты так быстро? Он тебя хотя бы проводил?
Я покачала головой
- Кошмар. Ну, молодежь пошла… Правда, Саш?..
- Я купил таблетки, - сказал я, кладя их на тумбочку. Она смотрела в одну точку.
- Этот звонил…
- Кто?
- А то ты не знаешь… Выйдет в магазин за продуктами и названивает – при ней боится. Интересовался, не сдохла ли еще.
- Почему ты должна сдохнуть?!
- Сдохну – поймешь, почему… Про тебя спрашивал…
- Что ему надо? – спросил я громче, чем планировал.
- Беспокоится… Говорит, когда сдохнешь, пусть Сергей ко мне обращается, помогу, если что надо… Вину свою чувствует…
- У тебя все вину должны чувствовать… Ты сама его выгнала.
- Тогда почему ты с ним не общаешься?
- Это мое дело. Я взрослый человек, сам решаю, с кем общаться…
- С сестренкой бы маленькой хоть бы общался, Сережа. Ведь один останешься с твоим характером… Я вон ей платьице купила… Сказал бы – от тебя.
- Ты ж на улицу не выходишь!!
- Полегче было… Что ж мне без воздуха совсем закиснуть?.. Этот вон фотку Анечки прислал, сказал, по компьютеру, посмотришь?
- А пошли вы, а? – заорал я. – А пошли вы оба – и он, и ты?! Вы же сумасшедшие оба! Какая фотка?! Как вы можете общаться, после всего, что между вами было?!
Я ушел в свою комнату и включил компьютер. Почта услужливо подсунула фотографию маленькой девочки в синем комбинезоне. Кого-то она мне напоминала, но я, как ни старался, так и не смог вспомнить, кого.