"Красота не долговечна..." - думала Зоя Алексеевна кушая
маленькую шоколадку. Шоколадка-то - одна обёртка, а мысли тяжкие
окружили, закрыли солнце. Не в шоколадке дело.На экране в этот момент
показывали (на всю страну!) девушку непопулярную, которую специально
нанятые люди брались отмыть, причесать и вернуть обществу. Зоя
Алексеевна наблюдала метаморфозы перевоплощения и тихо
расстраивалась, живо представляла свою судьбу. "Ох, ох... - говорила
она. - Не смешите мой халат, а то он треснет..."
Халат Зои Алексеевны был вполне крепок. Леопардовый принт,
он ещё мог бы поохотиться, если ему приделать ноги и зубы, а вот сама
хозяйка, не смотря на пышные формы и крепость в членах была совершенно
деморализована. Вот она увидела, как зря выводят её на подиум коровой,
сулят крем и шампунь от черти чего, и вся страна кивает с пониманием...
Ведущая говорит - тра-та-та-та, седло вам в пору, тётя корова, ей богу!
О, как гармонирует с цветом глаз!
Но минутная слабость - простительна, Зоя Алексеевна взяла
мобильный, затянула халатик потуже, звонит подруге, желая вовлечь
её в свой план. А план возник моментально! "Валька! - кричит Зоя
Алексеевна в трубку. - Моя любовь пошла кракелюрами! Дай мне две
копейки - я дам тебе пять!" Валя в этот момент задумчиво почесывала
скалкой лопатку. "Зоя, - отвечает подруга, - мне кажется, что я
умерла..."
"А что такое?! Валя? - беспокоится Зоя Алексеевна. - Ещё не прискакал
тот конь! Как ты вовремя!" - восклицает. Валя вздыхает тяжко, отвечает:
"Зоя, я только что смотрела телевизор...""Что-что?! - перебивает Зоя
Алексеевна. - Не надо смотреть - от него мысли во всех местах! Слушай,
что я тебе скажу..."
Зоя Алексеевна, женщина неглупая, старший экономист, двадцать
лет почти провела в счастливом браке с Евгением Александровичем. Кушая
шоколадку, она поняла, что не ощущает, потеряла желание нравится.
Нравиться мужу, например. Словно зуб выпал. Словно кошелёк украли.
Спохватилась.Что-то осталось, руки помнят, а что бы - ах, ох, хочу
понравится, - фиг. Да не хочу! Зарасти всё лопухами! И он, Евгений
Александрович, не при чём, ничуть не изменился, даже наоборот
сохранился первозданно, волнуется, когда зачитывает, всё такое...
Сейчас он строчит какой-то эпос, опус, кажется - "О роза, роза
моя...". "Любит меня... Он такой простодушный, что мухи спорят на его
котлеты..." - думает Зоя Алексеевна, и не хорошо ей. - Ничего, Геша...
Готовь розы... Я разбужу дракона!"
Будить дракона, представлялось Зое Алексеевне, сподручнее
вдвоём. Она чувствовала, что вот прямо сейчас она может что угодно,
лишь бы не пудрить себе печальное лицо, в надежде обходиться без любви.
Вначале она хотела задействовать в компаньоны Евгения Александровича, и
он бы согласился, но что это будет? "Что-то не хочу я больше тебе
нравится... В связи с этим - пошли со мной!" Нет, не то, Зоя Алексеевна
решила встряхнуться, открыть, так сказать, новую станицу, подготовиться,
и после уже - предстать. Во всей красе!
"Валя, возьми два полотенца, - сказала она подруге. - мы
идем в бассейн!" "Зося, я боюсь воды... - отнекивается неуверенно Валя.
"Пускай вода боится тебя! - отвечает Зоя Алексеевна. - Вдвоём - вдвойне
веселей! И потом... - я, конечно, приду, если решила помереть, но мой
венок будет самым маленьким... Таким маленьким, гадким веночком!". Куда
уж веселей, Валя вздрагивает, и начинает бегать по квартире в поисках
необходимого для похода в бассейн. Всё на месте, но мысли спутались.
Зоя Алексеевна натягивает трико, алое с белой полосой, новое, смотрится
в зеркало, и прищурившись как крёстный отец, направляет посредством
телефона Валино броуновское движение к искомому результату. Пара
организована, уверенность пребывает, пути для отступления полыхают.
Даже если бы сейчас выволокли полковой миномёт и затеяли палить,
Евгений Александрович и тогда не стал бы отвлекаться - всё в нём в этот
момент было подчинено творчеству. Конечно он не заметил нездорового
оживления супруги - куда там! Жертвовал завтраком, он не видел этих
переодеваний, он мёрз, но сидел маленький, за большим столом, в трусах и
майке, и сосредоточенно обгладывал карандашик. В его тетради, почти сами
писались, рождались строки, и боясь спугнуть музу, Евгений Александрович
смотрел на лист, иногда быстро визируя эти тихие нашептывания не весть
откуда.
"Котик, я ушла!" - крикнула с порога Зоя Алексеевна, на что "котик"
пожевал губами, машинально ковырнулся в ухе, и написал: "Ушла..."
"Всё это от духа больного... - наставляла Зоя подругу. Дух захерел
- и всё, ползи в берёзки... Не хочу, не буду... Попа живёт сама по себе...
Надо помочь!" Зоя Алексеевна бежит по дорожке не торопясь, будто
пританцовывает. И все её телеса влево-вправо перемещаются. Валя, желая
немедленного ренессанса включает вторую скорость. Беговая дорожка ухает
под ней, майка её вымокла. Вверх-вниз, вверх-вниз движутся её округлости.
Инструкторы поглядывают с почтением.
Один, не стойкий, крутится рядом. Тело его такое, что духу в нём
одиноко. Очень мускулист. Зоя Алексеевна сходит с дорожки, обтирается
полотенцем, а инструктор - тут же с предложением. "Спасибо, котик... Со
мной не надо заниматься... Я уже... занята!" Смерила взглядом, не без
сожаления, отпустила и пошла дух крепить.
"Валя, демон ходит по пятам!... Валя одурела от усердия, озирается.
"Он не там, - кивает Зоя влево, - тут он!" - показывает на груди свои.
Валя представляет эти демоновы прыжки, и коленями так, сведёт-разведёт,
двигает, будто демон ей в трусы залез. Тренажёр под ней трещит и скрипит.
Зоя руками разводит, - раз, раз, и лицо такое - "уходи демон!" Напротив
зеркала во всю стену. Демон не подкрадётся! Полный обзор!
"Ты давай хорошенько парь себя!" - инструктирует Валю Зоя из
своего отсека, изводит мочалку. Валя стоит в пару под душем, красная,
счастливая. Представила, как Павел Андреич, супруг, берёт её за руку и
говорит - "Позволь...?" Заглядывает в глаза... Валя спохватывается,
спасибо Зое, трёт себя энергично, поскольку Павел Андреевич почему-то
обратился в инструктора и стал лезть во все места. "Демон, он тут..."
- повторяет Валя и шурует себя мочалкой.
Добрались до бассейна. Экипированы. Зоя Алексеевна плывет по своей
дорожке одна. Остальные пловцы разбежались, по соседству плывут, такую
она даёт волну, и так нетороплива. Зоя Алексеевна пытается погружаться,
вспоминает баттерфляй, брас, но выходит, что почти вся на поверхности,
своими красивыми руками едва гребёт. Черепаха какая-то получается. Вся в
цветах и искрах. Шапочка в тон. Очки яркие, оранжевые. Валя уже сидит у
бортика, в шезлонге. Вся в темно-синем, с разводами, очки зелёные. Больше
грести не может - свело судорогой тело, с ненавистью поглядывает то на
неутомимых детей, что с криками плещутся именно неподалёку, то на местного
инструктора, который ничего, совсем ничего не предлагает. "Ух, ох...
- приговаривает Зоя Алексеевна, гребёт, вымывает из себя тлен, и от её
вздохов мамам в бассейне неудобно перед детьми.
Дракон пробудился и расправил крылья - что-то такое стала ощущать
Зоя Алексеевна после того, как в довершение ко всем мероприятиям, она
побывала в солярии, сделала себе маникюр, педикюр и роскошную,
а-ля Симоне, завивку.
"Котик, - позвала Зоя Алексеевна мужа. Не отзывается. Разделась,
прошла к комнате, остановилась на пороге. - Котик?..." Если бы в этот
момент раздалось мяуканье, Зоя Алексеевна могла бы принять, но тут
она остолбенела пораженная открывшимся развалом. Всюду валялись
клочки бумаги, комки разной плотности, и посреди, павший под натиском,
расположился истекая слюной Евгений Александрович.
Открыла окно, присела рядом с мужем Зоя Алексеевна, вздыхает.
Взяла комок один, развернула, вчитывается. "Тьфу ты, ничего не
разобрать..." Бросила на пол. Взяла другой, развернула, читает:
"О роза, роза моя...
недоступная."
"Хоть бы одним глазком посмотрел на меня..." - подумала Зоя
Алексеевна, стала сбрасывать с дивана на пол бумажки. Вытерла слюну
мужу, прикрыла его одеялом. "Не умеешь ты, Евгений Александрович
отступать... Набрался-то... Ну не пишется... Скажи так... В другой раз
напишешь..." Погасила свет, прикрыла двери, прошла на кухню.
Моет посуду, и всё не успокоится. "Хоть бы одним глазком посмотрел на
меня..." Сил нет, так хочется Зое Алексеевне... нравиться.