- Евгения Сергеевна, боюсь, что в вашем конкретном случае гипноз не помогает, а напротив, усугубляет ваше негативное состояние, - в голосе Вениамина Владимировича звучали нотки сожаления, а во взгляде проскальзывало плохо скрываемое сочувствие.
Ассистентка Мариночка, вернувшаяся в кабинет после окончания сеанса гипноза, также сострадательно взглядывала на Евгению. И от этого сочувствия молодая женщина почувствовала нарастающее внутри раздражение.
- Что значит, усугубляет? - тихо спросила она.
- Это значит то... - вздохнул Вениамин Владимирович, выдержал небольшую паузу и продолжил, - то, что ваше психоэмоциональное состояние под действием гипноза полностью выходит из-под контроля, а прежние сны становятся...
Он смолк, подбирая слово потактичнее, но, так и не найдя его, закончил:
- Становятся галлюцинациями.
- Почему галлюцинациями? - сбивчиво спросила Евгения, нервно сжав ладони. - Это не какие-то видения. Теперь... теперь я точно знаю, что все это было... точнее, есть. Эта семья существует, и более того, они нуждаются в моей помощи.
- Вот видите, - Вениамин Владимирович успокаивающим жестом дотронулся до руки пациентки. - К сожалению, вынужден констатировать, что гипноз спровоцировал у вас потерю критической оценки реальности.
- Потерю критической оценки реальности... - медленно повторила за ним Евгения. - И что же это значит?
Вениамин Владимирович встал из-за стола и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. Затем, вернулся обратно.
- Может быть, хотите чашечку чая? - неожиданно перевел он тему разговора. - Мариночка... - и обернулся к ассистентке, которая встала, всем своим видом выражая готовность принести чай.
- Я не хочу чая, - Евгения покачала головой.
- Нет, все-таки выпейте, - психотерапевт мягко улыбнулся. - И успокоитесь немного.
- Я и так спокойна, - отрезала молодая женщина.
Но улыбчивая Мариночка уже выпорхнула из кабинета, а через пару минут перед Евгенией стояла чашка чая с неизменной долькой лимона.
- Ну вот, - улыбнулся Вениамин Владимирович. - Попейте чайку, успокойтесь, Евгения Сергеевна и выслушайте меня.
Евгения поднесла чашку к губам и сделала маленький глоток. Чай был терпкий и с каким-то привкусом, похожим на мяту.
Психотерапевт размешал сахар маленькой ложечкой и также сделал глоток. В кабинете повисла пауза...
- Значит, дальше проводить сеансы гипноза нет смысла? - нарушила молчание Евгения.
- Нет, - отрезал врач. - Абсолютно никакого. Даже боюсь, что он может еще больше ухудшить ваше состояние. Полная потеря адекватной оценки себя, видения, раздвоение личности... ну и все, связанные с этим последствия.
"Частично, все это у нее уже есть", - подумал он.
Евгения опустила ресницы, и какая-то тень пробежала по ее бледному лицу. Затем она подняла глаза на врача, и в ее взгляде он увидел отчаяние. Глубокое и неприкрытое.
- Но... но как же я снова попаду туда? - прошептала она. - Через гипноз мы с ней даже разговаривали, она меня поняла. Я обещала ей... обещала помочь.
- Магдалене? - сухо спросил психотерапевт, хотя ответ был очевиден.
- Да. - Евгения кивнула. - Я подумала, что и вы мне как-нибудь поможете. Если хотя бы еще один сеанс гипноза и...
- Нет, - строго сказал Вениамин Владимирович, поправив на носу тяжелую оправу. - Я вижу ваше состояние. И, поверьте мне, очередной гипноз его только ухудшит. Я понимаю ваше желание помочь тем...
В кабинете опять возникала пауза.
- Тем... людям, но я никогда не занимаюсь залечиванием пациента, когда он в этом не нуждается. Точнее, нуждается, - голос врача погрустнел, - но, боюсь, это уже не в моей компетенции. Я психотерапевт. А вам, Евгения Сергеевна, нужна по всей вероятности, помощь хорошего психиатра.
- Вы считаете, что у меня шизофрения? - вспыхнула Евгения. - Она резко отодвинула в сторону чашку, и недопитый чай вылился на белое фарфоровое блюдце.
- Я этого не говорил, - ласково улыбнулся Вениамин Владимирович. - Постановка подобных диагнозов опять-таки, не в моей компетенции. Но вы, Евгения Сергеевна, пожалуйста, не нервничайте так. Это совсем не обязательно шизофрения... возможно, вы просто переутомились, переработали, какие-то проблемы дома, на работе, неприятности наслоились одна на другую, а в итоге психика может выдавать такие вот загадочные трансформации. Как на картинах Сальвадора Дали. Но все это поправимо. Вот, - он выдвинул ящик стола и, достав какую-то визитку, положил ее перед Евгенией.
- Что это? - спросила она, глядя на бумажный прямоугольник с отпечатанным на нем именем, фамилией и координатами.
- Это очень хороший специалист по психиатрии, Степанов Роман Петрович, профессор. Настоятельно рекомендую Вам, Евгения, обратиться к нему.
- Хорошо, - холодно ответила молодая женщина, открывая сумочку и бросая туда визитку. - А вы мне больше, я так понимаю, ничем помочь не можете?
- Увы... - Вениамин Владимирович развел руками. - Я не отношусь к тем людям, которые назначают людям по пятнадцать сеансов гипноза, когда это может нанести им лишь вред.
- Ну что ж, и на том спасибо, - тихо сказала Евгения. - И я могу идти?
- Да, да, конечно, - улыбнулся психотерапевт. - И сегодня же позвоните Степанову, у него прием по предварительной записи. Не тяните с этим. Он обязательно поможет.
- Мариночка! - он обернулся к ассистентке, - проводи Евгению Сергеевну.
Ассистентка лучезарно улыбнулась и встала, легким жестом показывая молодой женщине в сторону двери.
Через несколько минут Мариночка вернулась в кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.
- Проводила? - буркнул Вениамин Владимирович, листая блокнот, в котором раньше, во время разговора с Евгенией, он делал пометки.
Ассистентка кивнула и мягкой пружинистой походкой прошла через кабинет, села напротив врача.
- Может вам кофейку сделать? - поинтересовалась она. - У вас вид такой усталый.
Психотерапевт вздохнул и, оторвавшись от своих записей, посмотрел на Мариночку.
- Что ж, сделай, пожалуй, - согласился он. - От таких пациентов действительно устаешь.
Мариночка нежно улыбнулась ему и, направившись к двери, обернулась на пороге.
- А что у нее? Все же шизофрения? - поинтересовалась она.
- Боюсь, что да, - вздохнул психотерапевт, - причем развивается процесс прямо на глазах.
- Жаль, - в свою очередь вздохнула Мариночка. - Такой диагноз - это приговор.
- А что я могу сделать? - развел руками Вениамин Владимирович. - Она уже практически живет в этих снах. Не удивлюсь, если скоро начнет называть себя не Евгенией, а этой... как там ее... Марией?
- Магдаленой, - мягко поправила босса Мариночка.
- Ну Магдаленой, - раздраженно буркнул врач. - Какая в сущности разница.
- А расческа? - вдруг спросила Мариночка, и вопрос в повисшей в кабинете тишине, прозвучал как-то странно и неуместно.
- Какая расческа? - переспросил психотерапевт.
- Да та, старинная. Я тоже видела ее. Она ведь действительно... как из тех времен.
- Обычный музейный экспонат, - сухо ответил Вениамин Владимирович, - Марина, ты же умная девушка. Неужели ты веришь, что этот предмет действительно переместился каким-то образом из Голландии 17-го века? Ну бред же.
Марина молчала, глядя на него слегка расширившимися глазами, и Вениамина Владимировича стало это раздражать.
- Бред, - с каким-то удовольствием отрезал он это короткое слово, - и, Мариночка, милая, дождусь я сегодня кофе или нет?
- Простите, сейчас все будет, - ассистентка лучезарно улыбнулась, и скрылась за дверью.
Психотерапевт захлопнул блокнот и потер рукой лоб. В его памяти всплыла упомянутая Мариночкой загадочная старинная расческа...
"Действительно, откуда она ее раздобыла? - подумал он. - Неужели?..."
И сам рассердился от глупых и крамольных мыслей, не допустимых для человека умного и рационально думающего.
- Может родственник у нее в музее работает, - пробормотал он. - А может, у какого-то коллекционера купила, да мало ли... И вообще, почему я до сих пор об этом думаю?
А вскоре улыбчивая Мариночка и горячий ароматный кофе полностью отвлекли Вениамина Владимировича от странной пациентки с предварительно поставленным им диагнозом "шизофрения".
***
Евгения медленно шла по высокому каменному мосту. Начинало темнеть, все-таки был уже конец ноября. Кроме того, довольно сильно подмораживало. Евгения поправила длинный шарф на шее и подняла воротник шерстяного пальто. Быстро глянула на часики. Почти семь часов вечера. На сеанс гипноза она приходила к трем.
Почти три с половиной часа ушло на то, что молодую женщину практически убедили в том что у нее... просто психическое отклонение.
"Неужели так вот и сходят с ума?", - Евгения горько усмехнулась и, подойдя к перилам моста, облокотившись на них, посмотрела вниз, на темную воду.
Новый порыв ветра заставил ее поежиться, а с неба, словно белая крупа, неожиданно повалил крупный пушистый снег. Первый в этом году. Задрав голову, Евгения посмотрела на полет снежинок, стремительно падающих вниз и остающихся на перилах, на серых камнях моста, на ее ладони, которую она протянула в сторону, подставив снежинкам.
- Такой же снег шел тогда в Амстердаме, - вдруг подумала она, и в сердце как будто кольнула тонкая иголочка.
Перед ней, как живые, появились большие зеленые глаза Магдалены... и огонек загоревшейся в них надежды, в тот момент, когда она держала Евгению за руку.
- Как же тебе помочь? - прошептала Евгения. И неожиданно, решение пришло само собой.
Она торопливо открыла сумочку, ища записную книжку. Похоже, она завалилась на самое дно, и молодая женщина с трудом ее вытащила. Неожиданно из сумки выпал белый бумажный прямоугольничек и, подхваченный порывом ветра, полетел прямо в темнеющее снежное небо. Евгения не успела его подхватить. Это была визитка рекомендованного ей психиатра, профессора Степанова.
***
Амстердам
21 января 1669-го года
Ночь Магдалены Ван дер Бек, проведенная у постели мужа, оказалась очень тревожной. Приступы участились, Свен задыхался, на его губах появлялась кровавая пена. И каждый раз Магдалена с ужасом думала о том, что он так вот и умрет вскоре на ее руках. В те моменты, когда ему становилось лучше, он просил жену уйти к себе и хоть немного поспать. Но Магдалена упрямо трясла головой и, смахивая с ресниц слезы, продолжала сидеть у постели мужа. Ночь была снежной и холодной. Почти под утро болезнь все-таки немного ослабила свои страшные объятия, и Свен задремал. Дыхание его было хриплым и тяжелым и, вглядевшись в его бледное исхудавшее лицо, Магдалена увидела на нем неумолимую печать приближающейся смерти.
Встав и отойдя к окну, она отдернула штору и, прижавшись лбом к холодному стеклу, беззвучно заплакала. А за окном шел крупный тяжелый снег. Он мерно опускался вниз, заснеживая спящий Амстердам. И не было ему дела ни до людских радостей, ни до людских страданий.
Простояв у окна какое-то время, Магдалена вернулась к мужу. Он спал, и она тоже почувствовала, как усталость неумолимо забирает ее в свой плен. Глаза слипались. Магдалена добрела до стоявшего в углу комнаты маленького диванчика и, не раздеваясь, прикорнула на нем. Закрывая глаза, она снова подумала о странной женщине, которая раньше приходила к ней. Женщине, которая дала ей надежду. И... исчезла. Ее не было уже десять дней. Каждому такому дню Магдалена теперь вела счет. И ждала, ждала... но силы уходили, и робкую надежду постепенно убивало безжалостное и жестокое отчаяние.
- Где же ты? - прошептала Магдалена и, обхватив руками подушку, закрыла глаза.
И странный сон приснился ей в ту ночь. Загадочный и незнакомый город, освещенный множеством свечей и факелов. Столько ярко освещенных окон и улиц Магдалена Ван дер Бек не видела никогда за всю свою двадцатишестилетнюю жизнь. Нет, это точно не Амстердам. Какой-то другой, незнакомый ей город, странный и удивительный. И необыкновенные экипажи поразили Магдалену. Быстро и стремительно проносятся они по улицам. И пораженная Магдалена замирает в восхищении, когда видит, что движутся они каким-то волшебным образом сами собой, без лошадей.
"Наверное я в сказке", - мелькает в ее голове мысль.
А дальше она видит перед собой длинный каменный полукруглый мост. Он чем-то похож на один из тех, что есть в Амстердаме. Но в то же время другой, совсем другой. А на мосту стоит какая-то одинокая фигурка. Магдалена приближается к ней. Издали она видит, что это девушка, одетая в длинное шерстяное пальто, сверху повязан пушистый белый шарф. Она открывает сумочку и что-то ищет в ней. Какая-то бумажка взмывает в воздух, девушка пытается поймать ее, но тщетно. Бумажка улетает, подхваченная порывом ветра, и Магдалена провожает ее глазами...
- Вот, нашла! - радостно восклицает тем временем девушка, извлекая из сумки какую-то книжечку, совсем маленькую. Она листает ее, длинные пальцы быстро пробегают по исписанным страничкам.
Магдалена тихо приближается сзади, ей становится очень любопытно. Она бросает взгляд на раскрытую книжечку. И тут девушка оборачивается, и сердце Магдалены заполняет сначала удивление, а потом радость.
- Это ты! - восклицает она, вспоминая имя. И ей удается его даже произнести. - Евгения!
На лице Евгении появляется ответная улыбка. Магдалена протягивает к ней руку, но... она натыкается на пустоту. А видение исчезает также стремительно, как и появилось.
Пальцы Магдалены сжимают атласную наволочку подушки. А через мгновение она окончательно просыпается от страшного хриплого кашля. У мужа начался очередной приступ, и Магдалена Ван дер Бек, вскочив с диванчика, бросается к нему.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/11/17/1889
Картина - Beerstraten, Jan Abrahamsz. "Het Paalhuis en de Nieuwe Brug te Amsterdam in de winter"