Дружбан

Константин Григ
     Многие солидные учреждения окружены ореолом внештатных сотрудников. Газеты имеют внештатных корреспондентов, полиция – внештатных осведомителей, госрыбнадзор – внештатных инспекторов.
     Контора «ПРОМХИМДЫМ» была учреждением солидным. Сотрудники конторы перестали бы себя уважать, если бы у них не было хоть одной заштатной единицы. А посему, с целью охраны казенного инвентаря и имущества, а также личных вещей граждан, в институте содержалась внештатная собака. За давностью лет вряд ли кто помнил, откуда появился этот черный пес – Дружбан. Может кто-то из сердобольных женщин имел неосторожность разделить с ним колбасный бутерброд второго завтрака, а может сторож Сердюхин, боясь ночных сквозняков и шуршащих в бумагах тараканов, заманил Дружбана  коротать длинное одиночество ночных дежурств.
     Все было славно. Кормясь подачками сотрудников и обильными остатками конторской столовой, Дружбан быстро округлился, уверенно встал на все четыре лапы. Шерсть его очистилась от уличного мусора и благородно заблестела. Ночами он носился по всем четырем этажам конторы, оглушая себя эхом собственного лая, усиленного гулкими коридорами, или вдруг замирал, чутко прислушиваясь к скворчащему храпу Сердюхина. И если в это время Дружбан зажмуривал глаза, то ему виделась яичница глазунья из пяти яиц. Днем Дружбан мирно дремал в ногах Сердюхина, который под своей же фамилией, но под именем жены параллельно исполнял обязанности вахтера. Самым приятным было утро. Оно было приятным не только для Дружбана, но и для всех сотрудников конторы.
      Действительно, как приятно было женской половине кинуть, так небрежно, Дружбану кусочек лакомства и наблюдать, как с громким «ЧВАК» он проглатывал брошенное слету. А если вдруг ему этого казалось мало, и он вскакивал на задние лапы, норовя передними утереться в грудь, то, как приятно было завизжать, эдак полушутливо, полуиспуганно  и почувствовать себя в этот миг очаровательной и беззащитной, ну словом настоящей женщиной. А мужчинам было приятно подхватить в этот момент слабый пол за талию и с металлом в голосе проворчать: «Дружбан, место». Потом они небрежно трепали его за холку, и было так приятно ощутить себя, ну если не покорителем глухой тайги, то уж наверняка полицейским, идущим по следу рецидивиста или уж, в конце концов, цирковым укротителем.
       И начальству было приятно, что его сотрудникам приятно. В знак своего полного расположения к Дружбану, начальство, в лице директора конторы, распорядилось построить собаке конуру, а можно и домик. Исключая неуместные вопросы городских властей, домик, заметим, из кирпича, соорудили на ведомственной территории. Сердюхин любовно раскрасил его подотчетной пожарной краской. Из общественных денег была изъята толика на полкило копченой колбасы, председатель общества охраны природы торжественно перерезал ленточку, Сердюхин водворил пса в домик и выложил перед ним колбасную нарезку - новоселье. Но к этому времени Дружбан уже начал хаметь. Колбасу он съел, а жить в домеке наотрез отказался, а на все попытки всунуть его туда, отвечал утробным рыком. Домик было решено передать под лабораторию тонкого и толстого анализа. Все вернулось на круги своя.
       Но вот однажды... Ох уж эти «однажды». Сердюхина в неурочное предобеденное время разбудил скрип открываемой двери. Надо отметить, что это был единственный звук, способный разбудить Сердюхина, когда он слегка дремал как вахтер, устав от ночного сна, как сторож. Входная дверь конторы поэтому никогда не смазывалась. Сердюхин, принял надлежащую позу и сурово сдвинув брови, взглянул на вошедшего. Это был представительный элегантный мужчина, дорогое пальто на нем было вальяжно распахнуто, из-под него снежно белел шелковый шарф. Дружбан выскочил навстречу, привычно ожидая подаяния.   
     - «Ух, псина» -  с этими словами мужчина протянул было руку погладить Дружбана. Громкий звук «ЧВАК» и вскрик слились воедино. Мужчина удивленно уставился на прокушенный палец. Потом он развернулся и выскочил из конторы. Хлопнула дверца машины и, скрипя шинами на развороте от подъезда конторы, рванулся черный автомобиль последней модели с казенным номерным знаком.
     О происшедшем было тут же доложено директору. Через пятнадцать минут в его кабинете собралось все руководство конторы, были приглашены психолог, начальник сектора внутренних и внешних сношений, начальник отдела по связям с общественностью, сторож Сердюхин и Дружбан. Правда, Дружбана, с испугу, напрудившего на знаменитый директорский ковер, тут же выперли. Обсуждению подлежал лишь один вопрос: «Кого куснул Дружбан». Черных автомобилей такой марки, да еще последней модели, в городе было две. У главы и у председателя.
      - Если это председатель, - сказал психолог, - то Дружбана нужно сразу вешать. Другие меры не помогут.
      - А если сам глава? – спросил директор.
      - Нет, он в Москве, на семинаре. Я точно знаю, - бросил реплику зам. директора по общим вопросам.
       Все облегченно вздохнули и громко засморкались.
Сердюхин в углу беззвучно шевелил губами, безуспешно пытаясь вспомнить номер машины.
      - А может это из области ? – спросил кто-то. В воздухе повисла ужасная пустота.
      - В любом случае собаку убивать нельзя, - подал голос председатель общества охраны природы.
      Тут к директорскому креслу подскочил конторский пройдоха Хапухин. На совещание его никто  не приглашал, но пройдоха он и есть пройдоха. Хапухин что-то минут пять шептал директору на ухо. Тот согласно кивал, потом выпучив глаза, посмотрел на Хапухина, махнул рукой и согласился.
      - Все, - сказал директор и решительно хлопнул ладонью по столу – все по местам.
На следующий день в вестибюле конторы появилась большая фотография Дружбана. Уголок был забран черной лентой. Внизу стояли живые цветы, чуть выше надпись: «При исполнении служебного … и т.д.» Одновременно на доске объявлений появился маленький приказ: «За отличие в трудовой… назначить т. Хапухину бессрочную персональную надбавку к окладу в размере 15 %».
      Не надо огорчаться  читатель. Дружбан жив и живет на даче у Хапухина.   Ведь Хапухин не тот человек, чтобы извести свою козырную карту, тем более, что господин тот, на черной автомобиле, пока не объявился. А вдруг приедет из санатория, где долго лечился после укуса, и скажет: «Это кто тут собак разводит. Ну-ка сюда подать этого пса!» А Хапухин тут как тут: «Извольте-с»