Очарование – пленительное, с флёром романтичности, слово. В нём аромат 19 века: чистота, медлительность красоты, «желанье длить мгновенья». «Очарованье» совсем не родственно «очам» и связь между ними «пушкинская»: «Унылая пора! Очей очарованье!».
«Очарованье» - не просто «чарование», а чарование, обволакивающее со всех сторон, абсолютное, от плена которого освободиться сложно и трудно. В общем, колдовство какое-то.
Так это изначально и было: колдовство.
Эстетически комфортное «очарование», все свои современные смысловые оттенки обрело в прошлом веке, а начальный смысл его теряется в седой старине Древней Руси.
Вначале была – чара: ёмкость для напитков. Люди и использовали её по назначению. А колдун использовал чару для заклинаний. Наливал, всыпал, размешивал в чаре зелья, а затем нашёптывал и заклинал над чарой. Производил свои колдовские действия. Чародействовал. А потом этим напитком поил – очаровывал – жертву. И последствия этого очарования чаще всего были плачевными, отрицательными для человека.
Эхо древних языческих чарований всё ещё гуляет в современном эфире то взглядом Кашпировского, то «заряженной» водой Алана Чумака, то новоиспечёнными колдунами и прорицателями. Да и чаркой застольной – тоже: чарует она пьющего, лишает воли, сводит с ума, ведёт к безумию. Куда приятнее иметь дело с «очаровательными глазками», очаровательными людьми и даже чародеями – добрыми фокусниками-волшебниками.
Вспоминается украинская народная песня «По-над лугом зэлэнэньким» а в ней такие слова: «Не дозволю вдову браты: вдова вмие чаруваты».
Осторожней, ребята, с чарами!