Каштаны осыпались – ядра, не листья.
Сниму паутинку – с волос ли, с плеча ль, –
и к морю пойду, виноградную кисть я
по ходу купив, чтоб развеять печаль.
Вчера журавли в чистом небе летели,
как рваные дуги, отрезки, углы;
душе неуютно и муторно в теле,
всё слышатся ей их «курлы» да «курлы».
На горных вершинах то ль снег, то ли иней
от сшибки ночных раздражённых стихий.
И даже с лирическою героиней
разлуку мне грустно пророчат стихи.
Я им доверяю, но, впрочем, не очень.
Качает вода отражения ив.
Вот-вот – и расстанется с золотом осень,
с ветвей обнажённых его уронив.
Речушка журчит под мостом городская,
троллейбус спешит через мост на вокзал.
Печаль, словно Герда, нашедшая Кая,
светла, да от этом уж Пушкин сказал.
А море блестит и колышется ртутно,
и там, где недавно резвился дельфин,
порвав горизонт, иностранное судно
скользит, на глазах вырастая, как джинн…