***
- Этот воздух… щекочет меня, Знаменосец.
- Очень интересно, что ты именно это слово употребила.
Спутник девочки выпростал из-под плаща руку и рассеянно погладил Потеху по голове.
- Здесь очень часто умирали. Лемуры верят, что неупокоенные души хотят как-то повредить живым, хотя не скажут, если спросишь, что такое душа и как именно ее нужно «упокаивать».
- А отчего мне щекотно?
- Ты особая девочка, сильная. А сила не всегда в мускулах и стали. Это твоя сила стучится в дверь. Если будешь умной девочкой, я помогу тебе найти ключ к могуществу.
- Я буду умной, Знаменосец!
- Тогда возьми из моего кармана семь гвоздей, подойди к дереву и вбей в кору.
- Я не могу шарить у вас в кармане.
- А я сам не могу к ним прикоснуться. Делай, что говорят!
- Кто же положил туда гвозди?
- Неважно. Он уже мертв. А ты, если не прекратишь задавать глупые вопросы, будешь наказана.
- Простите, Знаменосец!
Потеха неловко запустила щепоть в карман дорожного плаща.
- Какие красивые!
- Дерево, сестра Потеха. – Нетерпеливо напомнил Знаменосец.
Девочка торопливо зашагала к огромному стволу, неподалеку от которого они с ее спутником беседовали.
Дерево было примечательное: его узловатые ветви давно не могли породить ни листьев, ни каких-либо плодов. Но зелень и жизнь все-таки не покинули его: трупная зелень покрывала истерзанные непогодой и вороньем человеческие останки, болтающиеся в петлях, а мухи и муравьи довольно живо сновали меж грязных и окровавленных лохмотьев, покрывавших мертвые тела.
- Дерево висельников! – глухой, взрыкивающий голос Знаменосца заставил Потеху вздрогнуть. - Я хочу побеседовать с тобой о неслышном и невидимом!
Приложив один из гвоздей к толстому, покрытому мхом стволу, девочка замерла, глядя на своего повелителя, тот же стоял, словно ожидая ответа. Прекратив прислушиваться, он отрывисто кивнул девочке, словно склюнул что-то незримое из пустоты перед своим лицом.
Рукоять кинжала опустилась на четырехгранную шляпку гвоздя, извлекши из нее чистый серебряный звук.
Внешне ничего не изменилось. Дерево непоколебимо возвышалось башней мертвой древесины над головой Потехи. Дрожь девочка ощутила в невидимых и непонятных для нее пока эфирах.
Пустота заговорила со Знаменосцем. Судя по выражению лица демона, было понятно, что разговор не доставляет ему ровно никакого удовольствия. Продолжая слушать, он нетерпеливо кивнул еще раз. Потеха ударила по шляпке второго гвоздя.
Что-то сдвинулось в пространстве вокруг замшелого необхватного ствола. Потеха непроизвольно сделала шаг назад, хоть воздух оставался неподвижным.
Знаменосец вдруг зашатался, держась за грудь.
- Ты не сможешь мне помешать! - Прогремел он, очевидно, преодолевая невидимое, но очень сильное воздействие. – Все, что ты хочешь защитить, умерло вместе с тобой давным-давно! Потеха, вбей остальные!
Сквозь невесть откуда взявшиеся слезы, девочка прищурилась и неловким движением рассекла лезвием кинжала кожу на левой руке. Плоть разошлась бледными краями, из нее не вытекло ни одной капли крови.
- Ну! – Знаменосец изнемогал под ударами невидимого ветра. – Чего медлишь, ушварак д арум? Бей!
Потеха, зачем-то зажмурившись, замахнулась пять раз и пять раз тяжелая железная рукоять опускалась на звенящие все выше и выше шляпки гвоздей.
Пустота вокруг двух странников кричала и извивалась, словно клубок разгневанных змей, хоть ни одна былинка не поднялась в воздух и ни звука не было слышно, девочка очень боялась оглохнуть, а Знаменосец, не выдержав незримого напора, рухнул на колени.
- Скажи ему то, что он хочет знать! – неожиданно для себя закричала Потеха. – Подчиняйся мне!
Ей казалось, что еще миг – и холодные вихри поднимут ее над землей, ударят о мертвый ствол и унесут далеко-далеко.
- Подчиняйся мне!
Внезапно все стихло, только было слышно, как натужно кашляет Знаменосец, пытаясь подняться с колен.
- Кху… кху… кхо… рошая работа, сестра Потеха. Иди, приготовь лошадей. Мы едем в монастырь Святого Утмара, знаешь, где это?
- Да. А что с гвоздями, Знаменосец? Вынуть их из дерева?
- Как хочешь, ему уже все равно.
Словно в доказательство слов демона, один из повешенных оторвался от веток и грянулся оземь, подняв в воздух небольшой фонтан из пыли и сухой листвы. Следом за ним градом посыпались остальные мертвые тела.
- Оно… брало из них силу? – прошептала Потеха.
- Ты очень умная девочка, иногда я почти жалею, что тебе пришлось умереть...
Прилетевшая откуда-то стрела ударила Знаменосца в спину и вновь заставила рухнуть на колени.
- Мать-Отец, Кости Рода! – Протяжно закричал какой-то оборванец, поднимаясь из обтрепанного кустарника с луком в руках.
Потеха скатилась по склону холма, на котором возвышалось Древо висельников, пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие от стрел, но высыпавшая из леса толпа зверовидных мужчин почему-то не обратила на нее никакого внимания.
Бегущий во главе, заросший черной бородой по самые глаза здоровяк сшиб коленопреклоненного Знаменосца на землю ударом палицы и, не останавливаясь, взбежал на холм, в спешке запинаясь о мощные корни.
- Аи-и-и-и! Мать-Отец! Аи-и-и-и! – донесся с вершины полный ярости и отчаяния вопль.
- Аи-и-и-и! Аи-и-и-и-и-и-и! – Подхватили остальные, беря демона в кольцо.
Вдруг, из-за спин, замотанных в грязные шкуры, показались черные перья. Знаменосец разметал вопящую толпу ударами крыльев и величественно поднялся в воздух.
- Спой им, сестра. – Прошелестел в голове Потехи мысленный приказ демона.
- Что мне спеть им, Знаменосец? – Вслух спросила девочка.
- Неважно, один из бессмысленных стишков, которые вы любили распевать по вечерам с деревенскими детьми. Любой. Сойдет просто самый твой любимый. Пой!
Потеха, робея, поднялась на ноги и отряхнула платье.
Император Глаукома
Был в оружие влюблен:
Обожал мечи с щитами,
Палицы с шестью шипами,
Арбалеты, луки, стрелы…
Несколько диких лиц повернулось в ее сторону. Чумазый древолаз, ловко попавший стрелой в спину Знаменосцу, снова поднял лук с натянутой тетивой. Сверкнул наконечник стрелы.
…Пусть бойцом был неумелым,
Королю не нужно драться,
Ему лучше не соваться
На ристалища и битвы,
Лучше перед сном молитву
Прочитать и задремать,
За него пусть бьется рать...
Потеха сквозь пение все равно отчетливо слышала, как вибрирует тетива. Совсем уж, было, решив закрыть глаза в ожидании выстрела, она увидела, как бородатый вожак, все так же, стоя возле мертвого дерева, молниеносно выхватил из-за спины свой лук и привычным охотничьим движением срезал того, кто целил в поющую девочку.
Остальные, яростно загалдев, точно такими же движениями повыхватывали свои луки и несколькими стрелами пригвоздили ополоумевшего предводителя к толстому стволу.
Ощущая все нарастающую щекотку по всему телу, Потеха продолжила:
…Ну а выспавшись как кот,
Снова правит он народом,
А когда наскучит власть,
Спустится в подвал и всласть
Будет прыгать и скакать
С алебардами играть…
У подножья холма ни с того, ни с сего, возникла потасовка. Те, кто смотрел на поющую девочку, начинали странно себя вести. Вздымались узловатые дубины и опускались на головы и спины ничего не подозревающих охотников. Те, кто обагрил оружие кровью соплеменников, недоуменно смотрели на дело рук своих, а затем падали под ударами мстителей, либо таких же одержимых, как они сами. Очень быстро возле холма осталось на ногах лишь двое: поющая потеха и Знаменосец, о котором все давно позабыли. Он опустился возле перепуганных лошадей и пытался их успокоить.
Девочка закончила песню и, повинуясь жесту своего покровителя, двинулась к лошадям. Ее худое тельце била крупная дрожь. Потоки странной энергии не враз согласились покидать свое ненадежное пристанище.
Занося ногу в стремя, Потеха обернулась на побоище, устроенное ее стараниями. Почти все тела древолазов были неподвижны. Лишь бородатый вожак, обхватив ручищами мертвый ствол, тихо подвывал сквозь кровавые пузыри на губах:
- Кости… Рода…