Настоящий ученый
Д.Артемьев
Он учился легко, без труда, на пятерки. Играл в институтском КВНе. Девчонки сходили по нему с ума. В компании друзей он всегда был желанным гостем. Любил выпить, побренчать на гитаре. Ухаживал за самой красивой девушкой на курсе. Она отвечала ему взаимностью. А тут его за хорошую успеваемость пообещали распределить после окончания в аспирантуру. Пришлось бросить самодеятельность, взяться за дополнительную научную работу.
Красавица вышла замуж за секретаря комсомольской организации, а он с успехом поступил в аспирантуру. Он защитил кандидатскую диссертацию, женился на другой однокурснице, полной некрасивой девушке. Все реже и реже встречался с друзьями. Начал преподавать, к нему записались несколько аспирантов. К этому времени на его работы появились положительные рецензии. Неожиданно поступило предложение из одного закрытого института. Предлагали должность заведующего отделом с очень хорошей зарплатой. Жена была в восторге. Он отказался, поскольку в планах было подготовить докторскую диссертацию.
Начал болеть желудок, обнаружилась язва. Родился первый ребенок. Сидел на диете, хотя какая может быть диета при мизерном окладе. В институте приходилось питаться в столовой, в командировках ел что попало, в доме вечно занятая жена иногда варила ему овсяную кашу. Сам он готовить не умел. Впрочем, руками он ничего не умел делать. Гвоздь не мог вбить.
Наладить как-то режим питания не удавалось, поскольку все время отнимали беседы, встречи, семинары. Сделал еще две великолепные работы. Пора было защищать докторскую диссертацию. Начал работать еще больше, несмотря на усилившуюся близорукость и обнаруженный диабет. Работу защитил блестяще, стал доктором наук, а вскоре и профессором. К этому времени жена от него ушла, разменяв квартиру. Ушла, потому что устала от него, потому что толку от него в доме не было, а мужского толка – не было уже давно. Виной тому были защита докторской, диабет и простатит.
На одной из конференций у него взяла интервью эффектная женщина, корреспондентка модной газеты. Влюбился с первой же минуты. Она готова была ответить взаимностью на пылкое признание молодого ученого. Но в институте намекнули, что пора готовить документы на выборы в Академию наук. К этому времени одно из иностранных обществ присудило ему медаль, на симпозиумах он являлся конвинером секций и почетным членом оргкомитета. Он окунулся в подготовку к выборам, время от времени с сожалением вспоминая красавицу корреспондентку.
Для избрания в академию неплохо было бы иметь педагогический опыт. Он стал читать большие научные курсы. На его лекции студенты валили гурьбой. Вовсе не потому, что лекции были интересны, напротив, почти никто ничего не понимал. Просто все любили наблюдать, как он всматривается толстыми линзами в попытке увидеть кусочек мела, как он пишет на доске, немедленно стирая рукавом написанное, как он оступается и падает с кафедры, как он заканчивает лекцию и уходит, грязный, перепачканный мелом.
В Академию Наук его не избрали. Провалили на первом же туре голосования. Он по-прежнему работал в институте и преподавал в университете. Хотя человеком он был все еще не старым, болезни и неудачи делали свое дело. Весь он был какой-то неухоженный, квартира была похожа на чулан с книгами и старой не стираной одеждой. Но работы по специальности привлекали все больше внимания научной общественности.
Опекала его теперь одна из его первых аспиранток. Жизнь у нее не сложилась, муж ушел, работала она в технической библиотеке. По старой памяти поддерживала отношения с учителем. Однажды забежала в его холостяцкую квартиру, ахнула и занялась приборкой. В другой день затеяла стирку и готовку. Когда задержалась допоздна, постелила себе на раскладушке. А потом и вовсе перебралась жить к великому ученому.
Теперь он сносно питался, во время принимал лекарства. Аспирантка записывала его к врачам, сама с ним ходила и поджидала возле кабинетов. Она даже поругивала его за небрежное отношение к собственному здоровью. А болезни и болячки множились, но научные результаты вызывали все больший интерес, и институт снова рекомендовал его на выборы в Академию Наук, куда он, впрочем, снова не прошел.
Аспирантка забеременела. Он собрался наладить простую семейную жизнь. Хотелось нянчиться с малышом, тем более, что первая жена давно перебралась жить в Америку, и с ребенком у него не было никакой связи. На одну из последних работ обратили внимание сотрудники военно-морской лаборатории Соединенного королевства, и ему был предложен двухлетний грант. Он выехал на работу в Англию.
Жил он в служебной квартире в кампусе. Денег оказалось совсем не так много, как он полагал. Так что приходилось считать каждый пенс. И иногда он запаздывал с платежами. Поскольку машину он так и не научился водить, все свое свободное время тратил на работу в университете или в этой крохотной неуютной квартирке. Иногда выезжал на поезде в Лондон, где страшно уставал от столичной сутолоки, и мечтал поскорее оказаться в своей квартире. Питался в столовой, а вечером готовил на плите из купленных на неделе продуктов. Жарил колбасу или разогревал консервы. Готовить он, по-прежнему, не умел.
На родину ездить было тоже не весело. Родителей уже не было в живых, институт распался, с друзьями отношений давно не поддерживал, все знакомые работали заграницей, а с ребенком приходилось видеться урывками, поскольку и вторая его женщина заявляла, что он не способен ничего дать своему ребенку. Единственным утешением и спасением была его научная работа. Его статьи все чаще цитировались. В научных публикациях появились заметки, что вполне вероятно выдвижение его на Нобелевскую Премию. Некоторое время он испытывал приятное возбуждение и подъем.
Когда такие сообщения проникли в обычную прессу, когда он прочитал что-то подобное в интернете, а затем увидел такую же заметку в желтой газетке, его настроение резко изменилось. Он проанализировал свою жизнь, понял, сколько блестящих возможностей он упустил, осмотрелся вокруг, увидел старого неопрятного человека в казенной квартирке, пахнущей плесенью и потом. Подумал, принял снотворное, открыл конфорки газовой плиты, убедился, что газ, шипя, выходит в квартиру, и улегся в постель. Он полагал, что перед смертью придут в голову возвышенные мысли, но мысли не пришли. Просто сработало снотворное, и он уснул.
Утром проснулся с ужасной головной болью. Оказалось, что газ отключили за неуплату. Что касается желтой прессы, так она вскоре стала обсуждать других претендентов на Нобелевскую премию. Его фамилия больше не упоминалась.
ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ
Новые публикации помещаются на странице Дедушка Артемьев: http://www.proza.ru/avtor/vefri
ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ