ЭНДЕМИК.
Кирилл покинул ночлежку «Адвентуре Брев Костел» и бродил по улицам второй столицы Боливии.
Симон Боливер лишил Перу чудного городка Ла - Пас. Наёмный гид, смуглая красавица индианка с большими мерцающими фиолетовыми глазами, стройностью фигуры не вписывалась в визитную карточку местных дам.
Коренастые, широкобёдрые, в пышных юбках женщины, похожие на абажуры, неспешной походкой мудрой утки бредущие вперевалочку по своим делам, вызывали добрую улыбку.
Мягкий обволакивающий голос красавицы-гида звучал на языке пламенной грусти и любви, впитанной с детства вместе с песней «Гренада» на слова Светлова:
- Откуда у хлопца испанская грусть? – вспомнил ностальгически Кирилл.
- Обрати внимание, эта автостанция создана по проекту Густава Эйфеля, создателя Эйфелевой башни.
Кирилл слушал гида, любовался дворцом Диес де Медина с аркадами и лестницами во внутренних двориках, восхищался церковью святого Франциска (его трёхлопастной портал поражал великолепной резьбой), но вдруг отметил, что более увлечен наблюдением за гидом по имени Флор. Яркие без помады пухлые губы и без косметики контрастные краски чистого лица, рисованные природой изгибы бровей и два веера густых ресниц.
- А вообще ты знаешь, Кирилл, что Ла-Пас - город-побратим твоего города Москва? – спросила девушка и встретилась с глазами молодого человека, мгновенно прочитала его мысли, смутилась.
- Ты не слушаешь меня?
- Что ты, что ты! Я весь поглощен тобой!
- Не шути, я всё понимаю, это не хороший взгляд мужчины.
- Я просто любуюсь окружающей красотой.
- Все, на сегодня налюбовался, я должна ещё помочь маме.
- Я тебя провожу.
- Не боишься? Моя мама колдунья. Она торгует на рынке ведьм.
- Неужели? – искренне восторженно воскликнул Кирилл, - быть в Боливии и не посетить Меркадо-де-Брухас, ты это серьезно? Я с тобой!
Старинный лабиринт петляющих улочек вывел молодых людей на улицу Линарес, к рынку ведьм.
Длинные торговые ряды пестрели красками магических вещей. Сакральные предметы, амулеты, обереги, лекарственные и приворотные травы, статуэтки из дерева и глины, изделия из серебра и из шерсти ламы и альпаки. Хозяева торговых точек - ведьмы и шаманы - в яркой радуге одежды, в платках и шляпах с лентами и цветами.
Дух магии и гипноза вибрировал в осязаемом пространстве рынка. Тяжелые, зазеркальные взгляды продавцов судьбы давили на сознание, которое терялось и искало выход из дурманного лабиринта.
Мать девушки, ведьма с умным, всевидящим взглядом темно-карих глаз, полным тревоги голосом неприязненно сказала, обращаясь к Кириллу:
- Гринго, я тебя знаю. Я видела тебя во сне. Ты человек хороший, но ты чужой, не ломай Судьбу моей дочери.
- Мама, мы едва знакомы с Кириллом.
- Я знаю, что я говорю!
Кирилл посмотрел на Флор и поймал себя на мысли, что он не хочет расставаться с этой девушкой и понял старую ведьму.
- Судьба, однако, её не обойти!
- Не болтай! – вдруг сердито закричала ведьма, - я поведу твою Судьбу по ложному пути. Я не хочу отдавать тебе дочь.
Девушка посмотрела на мать и Кирилла и удивленно прошептала:
- Мама, так это тот гринго, которого ты показывала мне в зеркале?
- Тот, не тот, чужой он! Не прикипай к нему!
- А тебе дальняя дорога далеко от моего дома, - обратилась она к Кириллу, - и моё заклятие: в день ближайшего новолуния принеси мне «La flor de la luna» и только тогда я подчинюсь Богам, отдам тебе дочь.
- «Лунный цветок», - перевёл для себя Кирилл, - что это значит?
- А это значит, что этот цветок цветет в новолуние раз в сто лет, но никто не знает, в какой год, месяц, какую ночь он зацветет. У твоей судьбы один лишь шанс на сотню лет. Он растет только в Боливии, но Боливия большая, удачи тебе, гринго! А сейчас уходи! Придёт Бернардо и тебе будет худо!
- Кто такой Бернардо?
- Иди прочь, гринго!
Флор тронула локоть Кирилла и тревожно зашептала:
- Уходи, Кирилл!
- Но у нас с тобой контракт на два дня, - так же шепотом ответил Кирилл, - до завтра?
Девушка поспешно кивнула головой.
***
Дискомфорт в объятьях душной, влажной ночи пробрался в сон. Кириллу снились неясные тени одноногих калек, толпою, словно деревья, обступивших поляну, где он спал на рыхлой куче муравейника.
Костлявые руки, покрытые листвой, тянулись к его телу, и вибрирующий шепот рвал перепонки:
-Цветок, луна, новолуние.
Откинул мокрую простынь, сел на постели, луна лимонным ломтем зависла над окном комнаты хостела:
- Кошмар, - проговорил Кирилл, а мысль извне прошлась в сознании: «Скоро новолуние».
Кирилл старался понять причину жуткого дискомфорта, вспомнил колдунью и Флор, и щемящая, сладкая тревога заполнила сердце.
- Чертовщина, какая-то, я и впрямь влюблен безвозвратно.
***
Дым старины пропитал здания улицы Хаен. Кирилл в сопровождении Флор познавал историю Боливии в хранилищах музейной улицы. Налёт застывшей вечности прошедшего времени тоскливо напоминал о быстротечности жизни. Из дома музея Мурильо, провозгласившего независимость страны, они вышли, взявшись за руки. Перед Судьбой безмолвны чувства.
В богемном ресторане «Сохо», разбавляя грусть коктейлем «Куба Либре», влюбленные глазами вели молчаливый диалог о неподвластных разуму чувствах.
Неожиданно Флор отодвинула бокал и испуганно посмотрела поверх головы Кирилла. На плечо парня легла большая мужская ладонь. Он обернулся и увидел за спиной смуглого атлета.
- Ты увлёкся, гринго, - произнёс нежданный гость.
- Не заводись, Бернардо! – воскликнула Флор.
- Пусть он проваливает к дьяволу!
- Это не твое дело, он наш гость!
- А ты моя женщина!
- Я тебе ничего не обещала!
- Мне не нужны твои обещания! Я знаю что говорю!
Кирилл поднялся и произнёс:
- Успокойся парень…
Но не успел он закончить фразу, короткий удар в челюсть профессионального боксера опрокинул его на стол.
Кирилл, словно пружина, вновь оказался на ногах. Резким ударом кулака рассёк бровь гиганту, не ожидавшему столь быстрого отпора.
Горячая кровь индейца яростью залила глаза и потекла по лицу из раны.
Серия быстрых ударов - и Кирилл был отброшен к барной стойке. Но в следующее мгновение вновь оказался рядом, готовый к бою. Кирилл не считал себя слабаком, но профессиональный боец явно был сильнее.
Флор, проклиная сквозь слезы ревнивца, безнадёжно цеплялась, пинала и толкала литую статую Бернардо.
Посетители, туристы и местные индейцы, с любопытством и восторгом наблюдали бесплатное шоу. Кирилл падал от ударов, поднимался, вновь и вновь упорно шел на гиганта. Горящие кровоподтёки закрывали глаза, вздувшиеся окровавленные губы с трудом сплёвывали алые сгустки. Но он, молча, без стонов, сжимая кулаки, отчаянно бил куда попало непрошибаемого гиганта.
Аплодисменты зрителей и восторженные искренние голоса:
- Гринго, ты молодец, мы тебя любим! Дай ему, дай, ты настоящий мужчина, гринго!
Наконец до Бернардо дошло, что этого парня можно убить, но сломать невозможно. Он очередной раз отбросил несгибаемого упрямца, досадно, злобно крикнул:
- Ты дьявол, гринго! Исчезни из моей жизни!
Он жестко схватил за руку упирающуюся девушку и пошёл к выходу. Кирилл бросился следом, но неожиданно был перехвачен двумя крепкими парнями и услышал:
- Оставь сестру в покое, Кирилл. Это её парень!
Услышав свое имя, Кирилл взглянул на парней и уловил внешнее сходство со своей возлюбленной, понял, что это действительно братья Флор.
***
В шумном, многолюдном хостеле, сбросив окровавленную одежду, направился в душ. Ледяные струи смывали кровь, притупляли саднящую боль. Вспухшее лицо, с алым синеющим оттенком, сквозь щелки глаз неузнаваемо смотрело на Кирилла из зеркала.
- Красавец! – усмехнулся он.
В комнате застал братьев Флор.
Они доброжелательно улыбались и пожимали его руку, представляясь:
- Карло.
- Алваро.
- Кирилл, - сказал Карло, - сестра очень переживает за тебя. А матушка передала тебе лекарство, смазывай побои, за два дня всё пройдёт.
И с этими словами он передал большой флакон с темно-зелёной мутной, вязкой жидкостью.
Алваро доброжелательно похлопал по плечу Кирилла:
- Ты мужественный парень. Ты нам нравишься, но мама очень просила тебя больше не встречаться с Флор. Вы разные, у вас родина разная, вы не сможете жить вместе.
- Спасибо за доброту, брат, - ответил Кирилл, - но позволь мне самому принимать решения.
Братья, не сговариваясь, обняли по-дружески парня и молча удалились.
***
Ноющая боль избитого тела отпугивала сон. Но морфий усталости разгладил ее, и спящее тело отпустило душу в свободный полёт. Она летела сквозь густые сумеречные облака над сглаженной пирамидой горы, ощетинившейся, словно злой ёж, иголками стволов деревьев.
Крутая падающая дорога рваной лентой серпантина удавкой обвивала гору. Чужой голос сознания доносил далекие слова испанской речи: «Лас-Юнгас…. Новолуние….. Флор…. Луна…..»
Внезапно из недр горы поднялась фигура женщины и огромное лицо колдуньи с рынка Ведьм с недобрыми глазами, глухо прошептало:
- Гринго, оставь мою дочь в покое!
Кирилл проснулся. Пепельный свет стареющей луны с оплавленным слепящим боком напомнил о грядущем новолунии.
Холодный пот ознобом пробежал по телу Кирилла. Он вспомнил слова колдуньи: «В день ближайшего новолуния принеси мне Лунный Цветок и только тогда я отдам тебе дочь!" Вещий сон дал подсказку. Надо искать цветок на дороге Лас-Юнгас, соединяющей город Ла-Пас с городком Коройко, и прозванной Дорогой Смерти.
Заброшенная полуразрушенная, узкая, петляющая над пропастью дорога, построенная парагвайскими военнопленными во время Чакской войны, она привлекала туристов-экстремалов. Десятки жизней ежегодно оставляли навечно здесь свои души.
***
Утро заглянуло в комнату Кирилла, отразилось в зеркале. Кирилл проследил за отражением, увидел своё лицо и приятно изумился.
Примочки из волшебного эликсира колдуньи разгладили следы побоев.
День в ожидании новолуния Кирилл провел, изучая возможности «Боливийской рулетки». В ноутбуке он метр за метром прошёл все семьдесят виртуальных километров Дороги Смерти с многочисленными смертельными метками туристов, крестами, цветами, останками машин на склонах пропасти. «Боливийская рулетка» с судьбой была запредельно опасна. В обед, в хостеле за кружкой бесплатного пива он выслушал советы бывалых туристов-экстремалов, отговаривающих сумасшедшего «рашена» от велогонки со смертью ночью.
***
В сумерках Кирилл на арендованном горном велосипеде поднялся на покрытый мокрыми облаками перевал Ла-Кумбре. Унылую каменистую серость рыхлой земли, словно альпийскую горку рукой ландшафтного дизайнера, украшали островки ксерофитного ковыля, вечнозеленых низкорослых кустарников и заячьи уши кактусов. Они вместе с Кириллом слушали тревожную тишину.
Ночь рухнула внезапно. В кромешной тьме, освещая дорогу галогенной велосипедной фарой, Кирилл начал спуск по Дороге Смерти, прижимаясь к борту обрезанной стены горы.
Он всматривался в обозримые участки полуночных мутных пейзажей, чувствуя что «Лунный цветок», это нечто не обычное и будет узнаваемо. Петляющая дорога, огибающая всевозможные выступы, скользкой змеёй извивалась под колёсами велосипеда, угрожая сбросить наездника в пропасть при малейшей ошибке.
Чем ниже спускался Кирилл, тем тяжелее становился воздух, набухая сыростью. Вода текла по дороге, многочисленные водопады, срываясь со склона, сверкая в лучах фары, рушились на дорогу. Кирилл не проехал и четверти пути, но промок насквозь. Ночная прохлада сотрясала его легкой дрожью. Тренированной силой воли он отключил сигнализаторы боли и дискомфорта, и сознание, сжигая калории, согревало тело, отгородившись от внешней агрессии. Низкорослые деревья и кустарники, ползущие по крутым склонам, в самых неожиданных местах опускали свои хлёсткие лапы и цепляли наездника на крутых поворотах, норовя сбросить с трассы.
На середине пути едва уловимое мгновенное эхо неестественного звука, отраженного сознанием, заставило Кирилла притормозить. Заднее колесо заскользило к краю пропасти, тело по инерции понесло вперед и Кирилл, вцепившись в руль, слился с велосипедом, и вместе с ним жестко лег на бок, избежав падения в пропасть.
Поднялся и тревожно стал всматриваться в окружающий мир, наполненный таинственными вздохами и мокрой тяжестью ночных теней, навалившихся свинцовой усталостью на его тело.
Внезапно Кирилл почувствовал как его голова помимо воли, незримой силой запрокидывается вверх, и глаза увидели россыпь звезд безлунного ночного свода. Взгляд магически потянулся к заплатке «покрытия звёзд», закрывшей их невидимой луной. От центра заплатки тонкая нить света прошивала склон горы рядом с дорогой, чуть впереди его маршрута.
Кирилл, цепляясь за космы деревьев-демонов, карабкался по крутому, скользкому склону к месту падения луча, рискуя сорваться в ночную бездну.
Крик восторга потряс ночные тропики, сгустки тьмы испуганно шарахнулись в сторону:
- Лунный цветок! Я нашел свою Судьбу! Спасибо, Господи!
Освещенный магическим лучом, цветок живой драгоценной брошью сверкал на гранях влажных лепестков, прикрывающих миниатюрный диск янтарной луны.
Кирилл из заплечного небольшого рюкзака достал сапёрную лопатку, выкопал луковицу корня и осторожно вложил цветок в цилиндрический картонный тубус, приобретённый в цветочном магазине, и поместил в рюкзак.
Радость находки притупила чувство осторожности. Вторую половину пути по крутому серпантину велосипед летел, играя в дерзкую игру со смертью. Неожиданно свет фары выхватил груду рыхлой земли, камня и зелени. «Оползень» - мелькнула мысль, и в следующее мгновение велосипед врезался в препятствие, перебросив седока на склон завала, и дуга света фары унесла велосипед в пропасть. В кромешной тьме Кирилл брезгливо отдернул руку, лежащую на скользком жгуте, и змея спешно уползла прочь, осторожно поднялся, ощупывая тело.
- Слава богу, кажется, цел, - горько-весело усмехнулся.
Преодолев препятствие, продолжил путь, словно слепой, отбивая край дороги выломанной толстой веткой. Вскоре дорога стала более пологой, воздух был свеж, но более комфортен. Дыхание тропиков давало надежду, что до городка Коройко не так уж далеко.
Вдруг нереальная картина заставила Кирилла замедлить шаг. Впереди, со склона горы сорвались две горящие звезды и зависли низко над дорогой.
- Собака? – сам себя спросил Кирилл.
Горящие красные угольки стали медленно приближаться. Глаза, привыкшие к темноте, различили изящное тело большой кошки.
- Ягуар, - прошептал тревожно Кирилл.
- Бежать? Куда? – хаотично анализировал мозг, - Защищаться? Чем?
Сжал сук, стараясь не делать резких движений и не провоцировать хищника, зашарил по карманам, нащупал зажигалку. Интуитивно двинулся навстречу сопернику. Ягуар остановился, с любопытством наблюдая за странным существом. Затем медленно присел, угольки глаз опустились на уровень дороги. Кирилл понял, что кошка готовится к смертельному прыжку.
- Всё, пан или пропал! – подумал Кирилл, и дико, на грани срыва закричал.
- Пошла прочь, кошка драная!
Чиркнул зажигалкой, сверкнувшей словно молния, и с поднятой палкой бросился вперёд. Никогда еще ягуар не встречал на своем пути более свирепого соперника. Поджав хвост, взлетел на склон горы и ретировался в черной массе тропической сельвы.
Опустошённый стрессом Кирилл уселся на землю, приходя в себя, затем поднялся и продолжил путь. Дорога стала более широкой. Кирилл увидел вдали дрожащий язычок пламени. И вскоре он оказался рядом с пирамидой ярко горящего костра. Где то недалеко шумел водопад. У костра на корточках сидел индеец старик в ярком шерстяном пончо и бежевой шляпе с красной лентой, погруженный в собственные мысли созерцания вечности. Рядом с ним лежала грациозная белая лама.
Кирилл поздоровался и попросил разрешения погреться у костра. Старик согласно кивнул головой, не отрывая глаз от пламени костра.
Кирилл снял рюкзак и лег на спину, на теплую землю рядом с костром. Волна блаженства прокатилась по телу. Яркий костер подсвечивал стволы деревьев на склоне горы, и они казались золотыми, миллиарды звезд парили в вышине. Экспромт пронёсся в расслабленном сознании Кирилла:
- Во тьме костер – вигвам горящий,
В золото деревья облачил,
Алмазов россыпи слепящей
Глаза парящих звезд в ночи.
Усталость навалилась на тело, закрывая глаза, и он уснул.
***
Жажда терзала горло. Шум водопада напомнил о близости воды. Кирилл открыл глаза. Солнце разогрело штормовку, дискомфорт обволок потное тело. Он сел и огляделся. Рюкзак лежал рядом, о ночном костре и его хозяине напоминала горка пепла.
По дороге из виднеющегося на горизонте силуэта города показался автомобиль. И вскоре старенький джип остановился рядом с ночной лежанкой Кирилла. Из автомобиля вышли братья Флор и, доброжелательно улыбаясь, пожимали руку Кирилла.
- Мы за тобой, - произнёс Карло.
- Не понял.
- Тебе надо срочно уезжать.
- А могу я сам решать, что мне делать?
- Ты хороший парень, Кирилл. Мы тебя как брата просим, уезжай. Флор поссорилась с Бернардо. Он поклялся убить тебя.
- Я хочу увидеть Флор.
- Она передала тебе письмо.
Кирилл, с трудом вникая в испанскую вязь красивого почерка Флор, не хотел принимать его содержание.
«Кирилл! Амадо! Бернардо в ярости! Мама говорит, если ты не уедешь, всё плохо кончится. Она знает, что говорит. Если у тебя действительно есть чувства ко мне, делай всё, что говорят мои братья, я умоляю тебя! Я люблю тебя! Ты мой мужчина! Но так надо!!!!!»
Письмо выпало из непослушных пальцев Кирилла, он нагнулся, поднял его, скомкал и засунул в карман джинс. Стоял и долго тупо смотрел себе под ноги. Затем поднял голову и жестким, но предательски дрогнувшим голосом произнёс:
- Мне надо в хостел, собрать вещи.
- Мы были в хостеле, забрали твои вещи.
Кирилл взял чемодан и пошёл к водопаду. Сбросил с себя грязную одежду и встал под холодные струны водопада, заставляя сжаться расслабленные нервы.
Переодевшись в чистое белье, он раскрыл рюкзак, достал тубус с цветком и протянул Алваро:
- Передай цветок маме! – сухо произнес он.
Алваро виновато улыбнулся:
- Я передам.
Когда джип тронулся, Кирилл спросил:
- Куда едем?
- В аэропорт Эль – Альто.
- У меня нет билета.
- Это наша проблема.
Через пару часов по новой дороге Кирилла доставили в аэропорт. Пассажиры рейса находились на борту авиалайнера. Опоздавшего спешно оформили, досмотрели, и он вошёл в салон самолета.
Переполненный гнетущими, грустными, на грани горя, мыслями, Кирилл грузно, безвольно опустился в свое кресло.
- Обманула старая колдунья, - стиснув зубы, сам себе сказал он.
Кирилл подумал, что сошел с ума от переутомления.
- Мама никогда не обманывает, - услышал он вдруг голос Флор.
Он глянул на соседку, и крик радости заставил вздрогнуть пассажиров.
- Флор! Это ты, любимая?!!
Пассажиры обернулись на крик, и тревожные лица засветились улыбкой.
Молодые люди обнимались, целовали поочередно друг другу руки, беспрестанно что-то тихо, ласково говорили, не слушая и не слыша друг друга, оглохшие от счастья.