«Они явно что-то замышляют, – решил Т. – Однако людям следует верить даже тогда, когда они почти наверняка лгут. Я должен дать им шанс…» В.Пелевин “T”
“Кто я?” — этот вопрос держался на кончике моего языка, при разговоре с инструктором самого раскрученного и продвинутого в Москве центра “Тенсегрити”, того самого центра, что на Мясницкой 13 благополучно процветает ныне под крышей танцевального клуба “Поле” (прошу не путать с танцевальным залом “Поули”, заведением с заведомо созвучным названием, где впервые преподавал систему “магических пассов” сам Карлос Кастанеда).
Итак, вопрос был поставлен если не ребром, то уж, как минимум, “крабом” или, того паче, “дельфином”, и звучал по-прежнему звонко и отчётливо: “Кто я?”
Сам себе этот вопрос я, пожалуй, не задавал лет уж как… С учением Дона Карлоса меня свёл Нагваль и сама судьба, когда мне было примерно 15. Ну, вот с тех пор я и отучился задавать себе подобные вопросы, хороня пресловутую “личную историю” в сундук ответственности за шествование по “пути воина”.
Но, увы, шествуя по сему заветному, коварному своей магией пути в лютом воинском одиночестве, я отстал от жизни, и, видать, не уловил тех современных веяний и тенденций, что распространились ныне в среде последователей учения Карлоса Кастанеды.
Дисциплина с коварным, попахивающим Лубянкой 38, названием “свидетель”, в довесок наводящем на ассоциации о неугомонной диаспоре аж самого Иеговы (я извиняюсь), была для меня новым, неожиданным откровением…
Моя попытка отшутиться от назойливого вопроса о том, кто же всё-таки “я”, заветным каламбуром из строк песни группы “Пикник”, о том, что, мол, и имя-то моё — всего лишь — “стёршийся иероглиф”, не была принята за необходимый инструктору ответ.
Полные силы и внутреннего очарования, глаза одного из ведущих группы жаждали ответа на поставленный вопрос о том, кто я, с настойчивостью истинного свидетеля.
Что же делать было мне, непосвящённому, не получившему официального разрешения не токмо на преподавание, а дажь на официальные занятия от Международных Инструкторов и их московских протеже?... Что же было делать иначе, чем честно отвечать на прямо поставленный вопрос, точно по известной в определённых кругах схеме — “человек- поступок-спрос”…
В тот миг, когда сознание моё согласилось на сдачу рубежей, и я поддался инструктору и “свидетелю”, в голове транзитом замелькали конформистские мысли из ряда самооправдания. Я вспомнил некоторые цитаты великого Мастера, где, наряду с призывами об отказе от чувства собственной важности, Дон Хуан выражал прямые наветы ничего не держать при себе, утверждая, будто именно так “воины” становятся лёгкими и пустыми.
Я подумал: “Произойдёт ли раскрытие личной истории, если я всего лишь расскажу об одном эпизоде собственной жизни?” Вместе с тем хотелось попробовать навязываемую мне “свидетелями” технику на практике: “А вдруг в ней что-то да есть?...”
Но вот вопрос: “Что именно следовало бы вспомнить, дабы не дискредитировать себя, не попасть в “лубяную” ловушку?...” Но и этот вопрос реабилитировался догматом отказа от чувства собственной важности. “Ведь, какая разница? Всё равно — я смертен, и исчезну, как подметаемая гастарбайтером пыль на дороге!... Расскажу всё что угодно, что придёт в голову первым, как того и требовал свидетель… Была не была!” — подумал я.
Но вот парадокс — ничего не вспоминалось. Словно рефлекторно, разум мой затих и предательски замолчал…
— О работе, наверное, проще всего рассказывать… Обыкновенно, люди озабочены проблемами своей профессиональной деятельности… — подтолкнул меня к ответу “свидетель” (не буду здесь упоминать его имени).
— Пусть так… — согласился я, и сознание моё наконец-то выдало что-то искомое и относительно интересное.
Я вспомнил о том, как, будучи ещё пиратом в Судане (почти официально работая на Короля), был озадачен предательским казусом, устроенным одним знатным Бароном, прямо на палубе предложившем переспать с его любимой супругой прямо у него же на глазах; из чего выползло пренеприятное откровение о собственной (частичной — хотелось бы верить) половой несостоятельности.
История эта была, как кстати, прямо в тему. В ней было всё необходимое: профессиональная деятельность, психологическая травма, раскрытие характера, презентация своего “я” с самой неприглядной стороны (ради практического примера отказа от “чувства собственной важности”).
Рассказывая об этом эпизоде своей грешной жизни, я буквально провалился в транс. Я углубился в воспоминания, прямо поддавшись тому гипнотическому (прямо-таки НЛПшному) воздействию, что заготовил мне ловушкой, не хуже лесного паука, инструктор.
Накачанная пассами энергия “свидетеля” толкнула моё сознание в тёмные закоулки и колодези дремлющей памяти, тогда как сам инструктор (бишь — свидетель) изредка корректировал моё “погружение” наводящими фразами, призывая вспомнить положение тела, внутренний диалог и тому подобные подробности моего тогдашнего пиратского функционирования, как организма и как существа разумного.
Следует признаться в том, что, практикуя “вспомнание” по Карлосу Кастанеде в одиночестве, я никогда не мог осознанно контролировать процесс погружения в забытые эпизоды жизни на основании весьма практического руководства. Практикуя “вспоминание” самостоятельно, я буквально тонул в эмоциях, не позволявших здравому разуму озадачиваться вопросами о своём положении тела в прошлом, переживаемом ныне событии, о своём внутреннем тогдашнем диалоге, о причине сковывающих моё прежнее поведение, деструктивных, навязанных извне шаблонах, как и всех тех конструктивных вещах, что регулировал “свидетель” (бишь — инструктор).
— Здесь и сейчас! — самозабвенно сверкая своими энергетически заправленными глазами, толкал меня к бездне забытых нюансов прошлого инструктор.
— Как наяву! — не менее самозабвенно и, поверьте, совершенно искренне, падал в колодезь прошлого, как настоящего, я.
И вот, это свершилось… Я вспомнил всё! Откровение о грехе, совершённом в тёмном прошлом, буквально взорвало меня изнутри. То было великолепно и отвратительно, отвратительно и великолепно одновременно!
Практика “свидетель” сработала буквально на ура. С подачи инструктора (вполне себе достойного человека, назовём его S), я вскрыл, томивший мой разум, тело и душу в прошлом, шаблон деструктивного (энергорасточающего) поведения.
— Этот мерзкий шаблонец контролирует тебя и ныне, днесь? — сострадательно вопросил напоследок инструктор, и, не теряя времени в рамках регламента (дело это длилось около сорока минут), экстатически призвал: “Прими новую форму для своего “я”! Поправь положение тела, дыши, отбрось остатки шаблона прочь, и двигай, двигай, двигай точку сборки в положение благополучия!”
Несмотря на весь мой выше выраженный сарказм, признаюсь: “Практика “свидетель” вполне эффективна и конструктивна. И, если Вы, желающий ознакомиться с пассами “Тенсегрити” в группе, читатель, относитесь к себе без навязчивого чувства собственной важности, практика “свидетель”, вполне вероятно, поможет и Вам… Желаю успехов и процветания Московскому центру “Тенсегрити” на Мясницкой 13, тому самому центру, что таинственно притаился под крышей танцевального зала “Поле” (и снова прошу Вас не путать это название с Кастанедовским прибежищем “Поули”, что в Калифорнии). Преданный всем истинным путешественникам, Ваш Афиго!”