На полпути к счастью. 21. Всесильная судьба...

Ирина Дыгас
                ГЛАВА 21.
                ВСЕСИЛЬНАЯ СУДЬБА.

      «Осень начала оставлять метки на деревьях. Сибирь. Енисей. Красноярск. Красота неописуемая! Восхищение и… месяц отчаяния. Конец августа. Пусто. Город просто огромен! Отдел за отделом, ЖЭК за ЖЭКом, паспортные столы, участковые, старушки на лавочках, скользкие типы, выдающие себя за частных сыщиков – всё и все проверены. Тщетно. Даже близлежащие городки прочесал – глухо. Ау, Глуховы!»

      Дмитрий тяжело вздохнул, всё думая и думая.

      «Пятую гостиницу меняю. Больше недели в одной не живу. Выписываясь, говорю, что еду на Байкал, то в Магадан, а то и в Биробиджан. Замучаются искать, кто меня ищет, – нахмурился, нервно погладил волосы, ругнувшись в уме. – Кто же “на хвосте”? Так и не понял. Многое в моей истории непонятно. Были б сослуживцы – “убрали” бы. Но и сослуживцы, и более поздние коллеги охраняли, берегли и защищали, сами недоумевая: “Идёт по пятам какая-то „третья сила“. Выясняем”. Чья? Зачем? Что охраняют? Кого? От кого? Чёрт их знает! Одни вопросы без ответов. Чувствую себя, порой, юнцом зелёным, полным несмышлёнышем, переступившим порог школы ГБ. Как говорили наставники: “Хочешь потерять – создай бардак”. Создали хаос в стране, растерялись, потеряв и её. Вот и возникли в мутном море тайные течения с особыми специфическими задачами и уникальными обитателями – эндемиками. Они-то, вероятно, и “ведут”. Чьи интересы защищают?»

      Устав от бесполезных вопросов, на которые не было ответов, выдохнул тяжело.

      «Поражение. Опять. 0:1. Судьба пока в выигрыше. Как ни ищу – пусто. Что-то упустил, чувствую, а вот что?..»

      Вышел из гостиничного номера и подошёл к стойке дежурной по этажу.

      – Добрый день! Как Вам наш город? – милая девушка, конопатая немного, левый глаз неуловимо косит – очень красит её. – Если надоели новые постройки, можно уделить внимание старым, неофициальным…

      Улыбнулся, вспомнив Минаева: «Гид от бога был! Тоже любил неофициальное, неординарное, шёл поперёк течения, не боясь и не оглядываясь, словно чувствовал, что долго не продолжится. Бедный парень. А какая умница был!.. Достойный и настоящий… Надёжный… Друг. Брат».

      – …с неё начинался город и железная дорога, – нежный голосок прорвался в сознание.

      – Простите! Как название?.. – покраснел, ругнувшись про себя: «Не отвлекайся, глупец!»

      – Николаевка. В честь царя Николая. Вокзал построили к его приезду красивый. Потом слобода вокруг путей выросла, мост уникальный через Енисей выстроили – достопримечательность достойная.

      Очаровательно улыбаясь, девушка достала книжицу, положила на стойку перед статным импозантным гостем, вздохнув мечтательно: «Обеспеченный и привлекательный, хорош, седина на висках так украшает!»

      – В краеведческом музее есть экспозиция, посвященная этой теме.

      – А дороги там сносные?

      – Да, асфальт на основных улицах есть, но не в переулках, – лукаво улыбнулась, забавно кося глазом. – Весной и осенью там так красиво! Люблю ездить на велосипеде. Дальняя прогулка – отрада для тела и души! – рассмеялись вдвоём. – И художники её любят рисовать в это время – Левитан, да и только!

      – Уговорили! Съезжу, – улыбался.

      Любовался свежим, чистым, молодым личиком девочки.

      «Да ты и сама похожа на юную осень: с белоснежным личиком, с конопушками на носике, с ярким румянцем на щёчках, с густыми длинными волосами цвета зрелого каштана, с ярко-карими глазами в длинных ресницах, с полными вишнями-губами – дар истинный для мужчины! Повезёт ли? Встретишь ли того самого, единственного? Сумеет ли раскрыть тебя?..»

      Очнулся, устыдившись мыслей.

      – …Не пожалеете, обещаю. Там чувствуется провинциальность и покой. Неспешность. Бабульки живописные на лавочках сидят возле старых, ветхих построек, которые ещё лет сто спокойно простоят! Появляется ощущение, что время замерло, остановилось, затихло, встав на цыпочки…

      – Раззадорили. Еду!

      Положив ключ на стойку, взял копию брошюрки с отвратительными по качеству фотографиями слободы.

      – Посмотрю и оценю всё сам – не верю на слово! – усмехнулся.

      Мягко смотрел на смутившуюся девушку, явно положившую на него глаз.

      – Правильно делаете, – с вызовом посмотрела прямо в лицо.

      Автоматически сняла с рычага зазвонивший телефон, прислонила трубку к высокой девственной груди.

      – Сам себе-то не веришь по этим временам, – тихо договорила.

      Грустно вздохнула, заалев стыдливо личиком и ушками под тёплым и внимательным взглядом чудесных серых глаз постояльца.

      – Приятной прогулки Вам, господин Озеров.


      «Да, Оленька-дежурная оказалась во всём права. Красота Николаевки захватила сразу! Словно провалился во времени на сто лет! Если б ни телевизионные антенны на домах и автомобили возле них – поверил бы в провал с лёгкостью!» – приятно удивился.

      Рабочий посёлок, расположенный на холмах, переваливался через них, перетекал, пересекаясь улочками, сплетался в причудливый узор тупичков, теряясь то в горе, упёршись в неё, то в самой настоящей тайге, утихая там сараями и огородами. Даже воздух тут был фабричный: чувствовался в нём дымок угарный от угля и дров, запах мазута и автола, солярки и ещё чего-то жирного, неуловимого. Но всё это вовсе не вызывало раздражения, разбавляясь хвойным и лиственным коктейлем, ощутимой кислинкой перезревших и готовых зажелтеть и покраснеть листьев, остывающей землёй и водой Енисея-батюшки.

      Оставив машину возле добротного дома, походил по окрестностям, спрашивая у прохожих, куда можно проехать на машине. Выслушав, ехал.

      На дальней улочке приостановил, невольно залюбовавшись.

      «Как в какой-нибудь Тутайке! Аккуратные одно-двухэтажные дома на каменных белых основаниях, с мощными полутораметровыми цоколями, крепкими и основательными, надёжно защищающими первые этажи от стылого холода лютых сибирских зим. Вторые этажи уже деревянные, из крупного кругляка, внушительные и явно тёплые. Есть и новые постройки, и старые, и совсем ветхие, скорее всего, с самых первых годов заселения слободы. Тихо, мирно, спокойно, умиротворяющее. Так захотелось просто посидеть с местной старушкой на лавочке и неспешно поговорить о житье-бытье!»

      Вышел, закрыл машину и поставил на сигнализацию, огляделся вокруг. Повезло.

      Из добротного дома неподалёку вышла моложавая бабушка с внуком на руках. Мальчик был в красивом импортном костюмчике. Бабушка стала с ним прогуливаться неспешно, тоже наслаждаясь теплой погодой и ароматами, радуясь наступившей осени.

      – Здравствуйте! – негромко окликнул.

      Остановившись, на приветствие обернулась, улыбнулась дружелюбно, спокойно.

      – Приехал и растерялся, – подошёл, остановившись в паре метров от женщины. – Может, Вы мне поможете?..

      – Смотря в чём, – ответила ровно, открыто.

      – Домик присматриваю, – говорил негромко.

      Присмотрелся. «Приветливая, привлекательная, лет 55, не больше, явно из деревни, – успокоился, расслабился. – Удачная встреча».

      – Ой, лучше не надо! – рассмеялась. – Слушок пошёл, что расселят нас. Земля городу понадобилась. Сами только что прописались, – спустила внука с рук. – Ну, Савва, топай. Сам.

      – Имя-то какое красивое!

      – Сибирское!

      – Вы правы. Уж нигде не встречается – редкость.

      Невольно взволнованно проследил глазами за несмелыми шажками мальчугана. Опомнился.

      – Так что с землёй?..

      – Не знаю. Уродуем мы, видите ли, лицо города, – насупилась, погрустнела. – А мне нравится эта деревня. Сама из такой же.

      – Здесь славно, Вы правы. Жаль будет, если снесут всё и настроят бездушных коробок.

      – Да кто нас спросит? Мы ничто. Им и останемся.

      – Ничего не изменилось, да? – внимательно посмотрел вглубь голубых глаз.

      – Нет. И вряд ли изменится. Не верю, – оглянулась на внука. – Ты куда?

      – Там.

      – У песочницы поиграй пока, – повернулась к гостю. – Не говорит он у нас. Уж пятый год пошёл – только несколько слов. Молчун.

      – Придёт время, всё выскажет!

      Переглянулись и рассмеялись.

      Из калитки дома, стоящего через четыре строения по этой же улице, выскочил мальчик лет десяти и подбежал к женщине.

      – Привет, баб! – сиял глазами. – У нас было три урока только, а у Тапы пять! Я сбежал!

      – Тпру! Симка! Тихо! А поздороваться?.. – покачала головой, повернула за плечи к гостю. – Старший внук, Симамка. Симка. Любимец и озорник. И нехороший брат – бросил сестру в школе!

      – Я съезжу на велике позже, – буркнул, не поднимая головы в кепочке-бейсболке.

      – Давай знакомиться? Дмитрий Озеров, учёный, – протянув руку мальчугану, тепло улыбался.

      Услышав, Сима вскинул голову, поднял личико, распахнул ярко-голубые глаза в длиннющих, густых, тёмных ресницах!

      Дима задрожал, задохнулся, побледнел, но стоял стойко, удерживая дружескую улыбку на губах, пристально рассматривая ребёнка.

      – Давайте, – пацан важный стал, кепку почтительно снял, обнажив голову… в белокурых вьющихся волосах! – Зосима Глухов. Сима, – баском, с достоинством протягивая руку взрослому.

      Взяв автоматически, Озеров пожал, заставляя себя улыбаться и продолжать разговор.

      «Сын!..» – голова едва не разорвалась от ослепительной вспышки-догадки.

      – Рад знакомству, Сима. Имя в деда?

      – Точно. И родился на Зосиму-летнего Великомученика, 10 августа, – гордая бабушка счастливо улыбалась. – А сестра его, Тапочка, январская.

      – Ага. Оттого и вредная такая… – вставил брат, сопя.

      – Кто сильнее, ещё надо уточнить! – обняв, легко шлёпнула по руке. – За братом присмотри, за Саввой, – подняла глаза на замершего гостя, радушно протянула руку. – Екатерина Андреевна я.

      – Дима, – автоматически, почти беззвучно.

      – Вам сколько лет? Уже отчество надо, – засмеялась по-доброму.

      – Мне тридцать семь. А седина… – погладил виски, смутившись и вздохнув. – Военный я.

      – Простите. Поняла. Пусть дети за учёного принимают, – виновато улыбнулась. – Скоро я их загоню в дом, и мы чаю выпьем. А?

      Посмотрев внимательно на смущённое и какое-то напряжённое лицо, кокетливо прибавила:

      – После того, как покормлю Вас домашним обедом! Ухой сибирской!

      – Сто лет домашнего не ел! – кивнул с облегчением.

      Заставил себя расслабиться и успокоиться: «Нашёл. Самое трудное позади». Улыбнулся светло.

      – Как Вы догадались?

      – Семья огромная! – рассмеялась.

      – Спасибо большое!

      Как только мальчишки подошли, взял сына за руку.

      – Успел тут освоиться? Покажешь посёлок? Есть тайны и подземелья?

      – А то! Покажу! Запросто! А машина Ваша? – кивнул на джип.

      – А то! – гордо посмотрел, вздёрнув с вызовом бровь.

      Сын расхохотался.

      – Сомневаешься?

      – Здорово! Покатаюсь! Расскажете, где побывали? И на Полюсе были?..

      – Притормози, Сима! Идёмте, Дима. Потом и поговорите на сытый желудок.

      Подхватив Савву на руки, бабушка Катерина повела всех в дом.


      Вечером в гостинице расплакался.

      «Нашёл! Нашел чудом! Нашёл. Выяснил всё. С весны 98-го семья в Николаевке. Не мог их найти долго потому, что хозяева домов сначала сдавали им внаём, а окончательно решили продать только по весне этого, 2002-го года. Долго сделку оформляли, вот и были семьи для розысков недоступны – прописки-то были старые, ещё по Глуховскому району. Не мудрено, что не мог найти. Да, Дима… дела. Годы потеряны, только надежда не уходила. Нашёл ты их, и что? Семья большая, с кучей детей. Последние дети не двойня, а тройня! Ошиблись люди. Один мальчик в реанимации три месяца находился, долечивался – маленький родился. Савва. Оттого тормозит с развитием. Итого у Толика с Лизой… пять детей! Тогда посмеялся, мол, если пяток детей, Толька Лизку не отдаст. Угадал. Пятеро. Старший, Зосима, мой сын, а четверых уж Толик настрогал, – невыносимо горько на душе стало! – Мужик. Тройня сыновей. Редкость-то какая! Тапочка, Танечка – копия Толян, аж обалдел, когда увидел, – зарычал, утопил лицо в ладонях. – Она их не бросит! Младшеньким только по четыре исполнилось! Приехали, Димка. Слазь. Дальше пути разобраны. Тупик. Если б только дочь от мужа, был бы шанс, но с этой тройней – разрыв невозможен ни для Лизы, ни для меня. “Вилка”».

      Долго мучился, плакал, стонал, порывался куда-то ринуться…

      «Сами-то они на маршруте – разминулись мы. Скоро придут из рейса, отдохнут пару-тройку дней, и в рейс. Так до самых холодов, пока навигацию для прогулочных теплоходов не закроют. Зимой только на ледоколе путешествовать – Север. Зимой гидам идёт от пароходства тарифная ставка, становятся на это время преподавателями иностранных языков. Умницы оба! Полиглоты. Любят их студенты, уважают и за знания сильные, и за семью дружную, крепкую, знаменитую: тесть Толика – капитан Северов, заслуженный человек в крае. Дочку замуж недавно выдали, очень хороший им зять попался – спокойны за её будущее. Увёз Варю, дочку Катерины и Ивана, на Дальний Восток, на закрытую базу подлодок – военный моряк, офицер. Теперь старики занялись внуками – в радость».

      Всё прокручивал в голове новые сведения, думал, рассуждал и… цепенел, уставившись в стену невидящим взглядом. Молчал и не двигался часами. Слёзы опять начинали литься из глаз.

      «Десять лет разлуки! Три года непрерывных поисков. Сколько сил и средств, сколько смертей невинных людей, сколько бессонных ночей и отчаяния пережито – всё напрасно: опоздал. И сильно. Раньше дёрнуться никак не мог! “Сыро” ещё здесь было – опасно для ребят! И вот время подошло, сменилось руководство и государство. На дворе 2002-й год уж. Новый президент, новая политика, новая жизнь. Только не у меня. Застряла она в старой, никак оттуда не вырваться – грехи не пускают. Вязну… Задыхаюсь я…»


      Через три дня сменил гостиницу, поселившись в «Октябрьской» в номере люкс – ждал встречи.

      Решился для себя всё окончательно.

      «Надо поговорить, пережить, переплакать, выслушать, покаяться, попытаться понять, примириться и… “отвалить”. Навсегда. Кончена жизнь, Димка».

      Убирая документы в сейф, полистал новый паспорт.

      «Молодой, красивый, 37 лет. “Скостил” себе десяток лет, “перетянулся”. И что? Одиночество. Сына посмотрел – копия Лиза! Моего ничего! Прикрыл боженька Лизунин грех. Да и Толика тоже. Любимчик богов! Счастливец, ёпть…»

      Глубоко вздохнув несколько раз, взял себя в руки, задавив раздражение и непонятную злость.

      «Чего психуешь? На кого зуб точишь? Лучше вспомни всё. Кто Лизу спас? Толик. Кто первый заметил, что беременна? Толик. Кто идею выносил? Толик. Кто тебе, идиоту, глаза раскрыл? Толик. Кто все эти годы был с Лизкой рядом? Кто обеспечил постель сильным мужиком, который выдержал её бешенство? Кто прикрыл дитя незаконнорожденное? Кто дал честное имя жены и матери? Кто любит её так, что люди краснеют, когда о супругах Глуховых говорят? Кто просто обожает твоего мальчика? Кого считает твой сын самым лучшим папкой на свете? Толька. Лишь он один».

      Стоял у окна номера, смотрел с высоты седьмого этажа на красивейший старинный город и не видел его из-за слёз. Взвыл безмолвно, заголосил, застонал…

      «Я люблю её! И что? Я люблю её. И чего ты хочешь? Я люблю… А она? Даже если любовь была “на запасных путях”, представляешь, что сейчас произойдёт?! Откроешь эту заслонку с тупика её души, выдернешь “башмак” из-под уклона сердца, и… Да ты же Лизку знаешь! Она сметёт всё живое, оказавшееся на пути, перекалечит души собственных детей, перешагнёт через них и любовь Тольки! Убьёт своим уходом сначала его душу, а потом и тело. Сожжёт дотла новой страстью старый семейный очаг и придёт к тебе: чёрная, закопченная, с руками и ногами в крови своих детей и близких, но страстная, пылающая, любящая и желающая. Ты готов её, такую, принять? Ту, за плечами которой пустыня и смерть? Нет? То-то».

      Обессиленно рухнул в кресло, рыдая в голос:

      – Господи, прости меня! Я не имел права их искать после стольких лет! Почему не остановил? Не убил руками «спецов»? Почему позволил дожить до этой страшной минуты, когда взрывается голова и разлетается на клочья сердце от невыносимой муки и невозможности безболезненного бескровного выбора? Зачем позволил найти их?! За что?..

      Очнуться заставил телефонный звонок.

      Едва собрался с силами. Встал, подошёл к столу, дрожащей рукой снял трубку.

      – Да.

      – К Вам посетитель. Глухов Анатолий Иванович.

      Замер, задохнулся, покрылся липким потом: «Толик!»

      – Пропустите.

      Так и остался стоять с прерывисто гудящей трубкой в руках, не находя в себе силы даже на то, чтобы положить её на место и подойти к двери. Пришлось.

      В дверь тихо постучали.

      Выдохнул: «Он. Пришёл. Сам».

      На негнущихся ногах пошёл к двери номера, открыл.

      – Поговорим, Вадим?..


      …Проговорили до самого утра.

      Заказали в номер две тележки еды и выпивки и… «зависли»!

      Говорили, ругались, пили и… плакали. Понимали: и прав каждый, и имеет право, и любит, и хочет жить, а выхода не находили. Его просто не существовало. Третий должен уйти.

      Позавтракав, повалились спать в гостиной на диванах.

      Дома дети Толяну всё равно не дали б выспаться.

      – Пусть они на Лизке оторвутся! – захохотали единодушно.


      После пяти вечера за троих вновь решил Толик. Вынужден был.

      Улучив момент, когда Дима пошёл в душ, позвонил домой жене.

      – Гостиница «Октябрьская», номер люкс, седьмой этаж. Озеров. Тебя ждём, родная. Сюрприз!

      Быстро положил трубку на рычаг, коварно улыбнулся: «Знаю Лизавету. У нас есть пара часов. Собираться будет долго, поднимет панику, вытряхнет весь гардероб, вызовет в отчаянии мать». Сидел на диване и смеялся в голос.

      – Новости?.. – хозяин вышел из душа, вытираясь на ходу огромным полотенцем.

      – Нет, передача смешная, – кивнул на бурчащий телевизор.

      – Я этого не понимаю, – немного послушав, пожал плечами. – Старею, что ли?

      – Нет, это юмор тупеет.


      …Когда раздался звонок телефона в номере, Толя первым схватил трубку, остановив изумлённого Димку.

      – Да! … Пустите, – голосом низким и густым, как у хозяина!

      – Аферист!

      – Я пойду. Потом позвоню.

      Быстро ушёл, оставив с открытым ртом Димона.

      – Ээээ, а?..

      – Сам!

      Вышел из номера и метнулся к запасному выходу на лестницу, скрывшись как раз вовремя: едва успел прикрыть дверь, оставив щель для наблюдения.

      Лифт медленно бесшумно открыл двери, выпустил Лизу в изумительном голубом костюмчике именитой марки, с волшебной причёской локонами на головке, в дорогущих туфлях с высоченными шпильками – Толик нещадно баловал красавицу-жену. Подошла к номеру, прикоснулась к губам персиковой помадой, деликатно постучалась пальчиками.

      Распахнулась дверь.

      Замерла, сначала не узнала и продолжала с учтивой улыбкой рассматривать замершего мужчину.

      «Хорошо ему подкорректировали лицо – не узнать, только глаза-то не поменяешь особо», – удовлетворённо вздохнул муж за дверью.

      Когда в них-то всмотрелась, смертельно побледнела и, дико и страстно вскрикнув: «Дима!», бухнулась в обморок.

      Еле он успел подхватить. Внёс в номер, прижимая к себе своё сокровище, целуя в кудрявую голову, радостно и потрясённо плача в голос: «Лизонька моя…»

      Толик медленно закрыл дверь запасной лестницы, съехал по стене на пол и глухо зарыдал: «Вот и всё».

                .                КОНЕЦ.

                P.S. Конец. Конец? Как бы не так! А дальше?..
                Уговорили!
                Книга четвёртая из семейной саги «По следам иного», роман «На полпути к счастью», закончена. Пишется пятая книга, продолжение саги. Роман «Счастье – рядом!» скоро начнёт свой путь по волнам Прозы.ру.
                До скорой встречи, читатель!

                Ноябрь 2013 г.                .                И. Д.

                http://www.proza.ru/2013/11/14/987