Легенда.
Серый осенний день, медленно заволакиваясь надвига-ющимся туманом, клонился к вечеру. Набрав воды из родника, я сидел в деревянной беседке, и рассеяно смот-рел в сторону заката. Не знаю когда и как подсел этот ста-рик за дощатый столик напротив меня. Уж очень неожи-данным было его появление, будто он материализовался
из ниоткуда, из сгустившегося вечернего сумрака .
Окладистая седая борода закрывала добрую половину лица, оттенённого наброшенным капюшоном.
Глаза незнакомца внимательно смотрели на меня.
Отражался в этих глазах холодный и далёкий свет. Как –
будто видел он вдалеке, нечто неведомое и таинственное. Кого это ещё принесло сюда так поздно, подумал я, приходя в себя от неожиданности. Автомобильная стоянка перед родником была пуста.
- Не изволь беспокоиться. Я здесь мимоходом. Решил водички испить. Смотрю, сидит человек и вопросами му-чается. - Незнакомец с хитрецой посмотрел на меня:
- Видишь вон тот камень серый?
- Вижу, конечно. Я же здесь не впервой.
- Знаю, знаю. Поэтому и присел сюда, рассказать тебе кое- что из далёких времён. Смотри, на что камень то похож? Я внимательно посмотрел, на большущий, серый валун, который темнел метрах в сорока к западу от беседки:
- На лошадь, наверное?
- Вот-вот, это и есть Илюшин конь.
- Какого Илюши?
Старик сердито нахмурился:
-Экий ты непонятливый, а ещё историю края пытаешься написать. Конь этот окаменевший, не простых кровей. Богатырь русский на нём ездил.
Видя моё смятение, незнакомец , задумчиво, будто вспоминая о чём то далеко ушедшем , проговорил:
-Верить, или не верить- дело твоё, но ты послушай:
- В стародавние времена княжил в стольном городе Киеве славный князь Владимир. Много было золота и серебра у великого князя, но больше всего ценил князь свою дружину. Могучие богатыри были в той дружине, но особой статью и силой выделялся среди них Илья из Мурома.
Был он у князя воеводой. Служил верой и правдой не только князю, но и всей земле Русской.
Много половецких голов снёс он своим мечом в битвах и боевых сшибках со степняками.
Но история моя о восстании, которое предприняли вяти-чи из племени Соловья. Да и не был он разбойником, как о том в былинах потом по Руси раструбили. Был он вождём племени лесного славянского. Жили они вдалеке от столицы. Никого не трогали. А тут вдруг случилось нестроение в землях княжества великого Киевского. Стали ратные люди наезжать за данью по несколько раз в году. Одному князю заплатили налог, а глядь, и другой уже требует, шкуры беличьи да бобровые ему подавай. Ну, вот и не стерпели. Порешили на вече всем миром, отложиться от Киева.
Долго, ли коротко, а дошла эта весть до стольного города на Днепре. Видно молодцы то Соловьёвы разбаловались от жизни вольной. Стали по лесным дорогам купцов грабить. Какому государю такое по нраву?
Вызвал Владимир-князь Илью то к себе на высокое крыльцо и проговорил:
- Давай ка Илюша, собирай молодцов, да выступай в по-ход на вятичей в сторону лесную!
Незнакомец вздохнул, поправил на груди складки серо-го, замызганного плаща, посмотрел вдаль, словно что-то припоминая, и продолжил:
- Смутился Илья, затужил.
Одно дело – поганым головы рубить, а совсем другое против народа идти, нагрузно для рук и совестно для ду-ши. Но раз нанялся князю служить верой и правдой, надо приказ исполнить.
Ранней весной выступил воевода Илья со своею дружи-ной из Киева на Чернигов, а из Чернигова,
едва спала полая вода, сплавились на ладьях до города Курска по Сейму-реке. Едва просохли полевые дороги, дружина сухопутьем двинулась к верховьям рек Оки и Сосны, углубившись в земли вятичей. Уже и деревья оде-лись в зелёный наряд, когда рать подошла к селению, лежащему в верхнем течении реки Сосны. В давние времена поселились в этих местах люди вождя Лучко.
Жили мирно. Дань платили исправно. Вождь из рода медведей оказался старым знакомым Ильи по былым походам в половецкие степи. Несколько дней войско отдыхало в его городище, после трудного перехода. Вождь хоть и оказал гостеприимство Киевским ратникам, но участвовать в дальнейшем походе отказался, да и проводников дал ненадёжных. Сбежали они от Ильи на следующую ночь. Искать их не стали. Да и как их найдёшь в сплошных дебрях, где только лешие тропы знают.
Несколько дней продиралась дружина Ильи через дре-мучий Оковский лес. Шли на полночь, держа направление по мхам на деревьях, а ночью по звездам. Наконец вышли к реке Оке, и берегом, двинулись вниз по течению, обходя заломы и овраги. Едва приметная тропа вывела уставших ратников на широкую и луговину. За ней до самого горизонта раскинулось травянистое поле. Там и сям по полю чернели квадраты обработанной земли. В центре поля, прикрытое оврагом с проточной водой, раскинулось селение. Измученные лесным переходом кони тянулись к нескошенным травам
Суровые воины доставали из перемётных сумок брони и готовились к нападению на жителей мятежного горо-дища.
Собеседник мой вздохнул и замолчал, отведя взгляд в сторону раскидистой ракиты, будто вспомнил о чём то далёком и почти полузабытом:
- Да… Проспал в то утро дозорный вятичей. Вот на таком же дереве сидел. Когда тревогу поднял, конники
уже и разбег взяли… Благо овраг, да частокол задержал Киевских ратников.
Я слушал голос старика, и как- будто загипнотизирован-ный этим голосом и взглядом, полностью верил его по-вествованию. Передо мной ясно разворачивалась картина кровавой драмы из жизни наших далёких предков. А голос старика всё звучал и звучал, сливаясь с журчанием ручья:
- Всего несколько дней осады выдержало городище пле-мени Соловья. Защитники лесной крепости, во главе со своим вождем вышли из ворот и поприветствовав восхо-дящие солнце, приготовились к последней схватке. Молились Дажьбогу и призывали на помощь грозного своего покровителя бога Перуна. В нестройной разноцветной толпе охотников и ратаев, скрестив руки на боевом
топоре неподвижно застыл Соловей. Зря исказили его образ в позднейших былинах, и не страшным и уродливым был он вовсе. На поле впереди вооруженных как попало селян стоял высокий, ещё не старый мужчина. Из-под шлема на широкие плечи, спадали курчавые волосы, и тёмная борода почти закрывая лицо, стекала на кожаные латы, с накладными стальными пластинами. Лишь у вождя , да ещё у нескольких охотников была приличная броня.
Конная, окольчуженная рать киевлян, тёмной, молчали-вой глыбой, нависала над пешими ополченцами.
Казалось, что ещё мгновение и эта тяжкая стальная глы-ба сорвавшись с места, тяжёлым скоком коней напрочь раздавит, разметает их нестройную, затихшую толпу.
Казалось даже, что огнеликий Ярила в неподвижности завис над густыми, зелёными кронами окружающего леса.
Из рядов киевлян выехал Илья. Он спешился, передав поводья уздечки кому-то из своих ратников, воткнул ко-пьё в мягкий луговой чернозём:
- Эгей, Соловушка, выходи на честный поединок, - прого-ворил он низким утробным голосом. – Зачем народ гу-бить почём зря. Попробуй супротив меня выстоять. Это тебе не на дубах сидеть, да свистом молодецким, проез-жих купцов пугать и грабить. Довольно с тебя, погулял так и честь знай.
Принял вызов вождь восставших. Понадеялся он на свою ловкость и умение владеть топором.
Знать много головушек проезжих снёс он на лесных дорогах. Пришло время ответ держать за дела разбойные.
Сошлись поединщики в схватке честной.
Да где уж было устоять супротив Ильи! Взмахнул Илья своей боевой булавой, и пал Соловушка на колени с раз-битым вдребезги шлемом , и окровавленным лицом, с выбитым глазом. Тюкнулся головой в примятую траву. Оглоушенного, но живого повязали его подскочившие ратники Ильи. Видя такую силищу, дрогнули восставшие. Кто пошустрее, да помоложе, успели до опушки добе-жать, и в лесу спрятаться. Остальных мужиков конники арканами переловили и в полон увели. Обобрали селян до нитки, а городище сожгли.
Отдохнули на месте сгоревшего капища с уничтоженными языческими богами, да и тронулись в обратный путь, к верховьям Оки. Обратная дорога не в новинку была, да и едой в разграбленном селении запаслись. Через несколько дневных переходов остановились на отдых,
41
у лесного родника на поляне. Назывался родник Мед-вежьим, и почитался у племени вождя Лучко священным.
Послал Илья в городище Лучково десяток ратников, с суровым требованием ; доставить для дружины хлебов и дичины с запасом, чтобы хватило еды и питья на дорогу до города Курска.
Пока прибывшие, вместе с посланными вестниками, поселяне варили дичину в котлах, а ратники выпаивали своих коней в ручье, Илья, в сопровождении подошедшего Лучко, решил напоить своего коня с родника. Напрасно отговаривал Муромца стоявший рядом вождь рода медведей. Родник то, мол, священный, да и новообращённые христиане здесь молятся. Как бы чего плохого с тобой, или с конём не случилось? Заупрямился Илья, отмахнулся, не верю я мол в ваши лесные сказки.
Подвёл своего буланого к источнику и напоил ключевой водицей.
Рано утром отдохнувшие ратники стали собираться в путь. Стали седлать коней, а у Ильи то конь занемог. Ле-жит буланый на поляне, подняться не может. Ноги под себя подобрал и голову поднять не в силах, и глаза уже стекленеют. Может от воды холодной погибель пришла?
Затужил Илья, закручинился, да делать нечего. Сам загу-бил своего верного товарища.
Долго стоял рядом с умирающим другом старый воевода. Дождался кончины буланого, положил рядом свою була-ву, снял с поседевшей головы стальной шлем, и со звоном бросил его на землю. Устало отмахнулся от подбежавшего отрока – оруженосца:
- Не надоть, не бери ничего. Щит тоже оставь, на память.
Согрешил я. Народ чесной понапрасну обидел. Разбой-ники то почти все, кроме Соловейки, в лес ушли. Коня в святом источнике напоил. Не то, и не так надо было..? Смахнул старый казак набежавшую, непрошеную слезу,
42
повернулся и зашагал по лесной дороге, ведя за собой в поводу заводного коня.
А конь то умерший закаменел навеки, в серый валун превратился, в землю наполовину врос.
Щит, булава и шлем тоже стали камнями. Вот так-то бывает. – Старик замолчал и насупился.
- А что с Ильёй и с пленниками сталось? – Попросил я продолжить повествование.
Незнакомец провёл сверху вниз пятернёй по седой бороде, толи оглаживая её, толи причёсывая:
- Ну как что? Добралась дружина до стольного Киева на исходе лета. Пленники тоже были целы.
Соловейке, по приказу князя Владимира, принародно срубил палач голову. Ведь на Руси всегда так бывало, что вождей восставших, правители плахой да топором жало-вали.
Пленников на границу в дикое поле угнали, крепости строить. От половцев обороняться.
Так что, из поселян полонённых домой никто не вернулся. А если кого Господь и сподобил увидеть родные места, то только в старости. Вот и я, никак домой дорогу не могу отыскать.
Машинально пропустив последнюю реплику старика, я заинтересовался дальнейшей судьбой Ильи?
- А что дальше, - продолжил мой неожиданный собесед-ник. – Илюше почет от князя и слава от горожан. Повели-чался он среди народа Киевского, да и уехал в Переславль границу сторожить от поганых степняков. Говаривали, что под старость ушёл он в Киево – Печерскую лавру, и принял постриг, монахом стал.
О том, что мощи богатыря Ильи Муромца находятся в пещерах этого святого места под Киевом, я слышал. Го-ворят, что смерть принял он, как и положено воину, в бою.
43
Задумавшись о нелёгкой судьбе моих далёких пращуров, я и не заметил, когда и куда исчез мой таинственный рассказчик. Ушёл, растворился в сгустившемся, вечернем сумраке. Исчез, как будто и не было его никогда вовсе. Я встал из-за столика, обошёл вокруг беседки. Тишина надвигающейся ночи облегала округу. Холодное сияние лунного диска, озаряло поляну. В этом серебристом сиянии я ясно видел очертания лежащего коня в глубине поляны, а рядом, и каменный шлем, и угловатый шар булавы, торчащей из-под шлема. Всё было передо мной, как на ладони. Стало как-то неуютно на знакомой с детства поляне. Сонное бормотанье ручья, и серебристый, разбрызганный по ветвям ракиты, лунный свет заполнили
моё сознание.
Я стряхнул с себя наваждение, проведя ладонями по гла-зам. Камни – как камни. Обыкновенные серые валуны, виденные десятки раз. И всё- таки, что за человек беседовал со мною, ума не приложу?
А может это давала о себе знать частица крови далёких предков, постучавшись в мою родовую память. Если бы знать? Ведь почти всегда бывает так, что давно прошед-шие времена становятся смутными преданиями, а потом уж и вовсе превращаются в легенды.
***
44