26.СПИРАЛЬ СОЛДАТСКОГО БЫТИЯ
Пока я вкалывал на лесоповале, Андрюха отличился в карауле. Разводя ночью смену
на посты, он заметил дым в бане. Как потом выяснилось, там коротнула проводка. Разводящий с караульными подняли тревогу и уже до прибытия подкрепления сами справились с пожаром. Разумеется, такой героический поступок не мог остаться без внимания. Зам по тылу, для которого баня частичкой собственной жизни, принял самое активное участие в судьбе героев. Через несколько дней Андрюха разгуливал по казарме с тремя соплями на погонах.
Это у офицеров принято упиваться, обмывая каждую новую звёздочку. У солдат всё совершенно иначе. Кровью и потом выстраданное право считаться черпаком или дедом, ценится у них значительно выше, чем даже генеральские погоны. Но я всё же решил поздравить друга.
-За каким хреном ты в эту баню полез?-
подошёл я к Андрюхе в курилке и сел рядом.
-Так ведь горела же,-
он удивлённо вытащил сигарету изо рта.
-Ну и пусть бы себе горела. Может, зам по тылу бы тогда кондрашка хватила. А теперь вон он со своей стекольной рожей по полку шлындает довольный. Захотелось тебе рвануть на третью соплю, ну и рвал бы в другом месте,-
я со злостью прикурил папиросу.
-Слушай! Отстань а?-
отмахнулся Андрюха.
-Перестаньте вы ссориться,-
подошёл Миша.
-А тебе чего надо, всеобщий примиритель?-
сменил я объект атаки.
-Что с ним?-
заморгал глазами Курбанов.
-Переутомился на лесоповале,-
поднялся Андрюха, и они оба ушли.
-Ну и чёрт с вами,-
крикнул я в след.
А тем временем спираль солдатского бытия неумолимо раскручивалась, одновременно радую и наводя тоску своей закономерностью. В полку опять открылся карантин. Дембеля стали усиленно собираться домой. С друзьями я, конечно же, помирился в тот же вечер.
Не стоил толстый майор того, чтобы ссориться из-за него с самыми дорогими мне людьми. Подубасив плац сапогами на очередной полковой дискотеке, мы вновь шагали по бетонке на боевое дежурство.
С назначением Татеева командиром подразделения дышать в расчёте стало труднее. Если прежнего начальника РТЦН подполковника Бондаря мы видели раз в месяц по обещанию, то этот на станции бывал каждый день.
Учебные тревоги по несколько раз в день стали делом обычным.
-Татеев на вторую звёздочку рвёт, а мы-то тут причём,-
ворчали солдаты. К вечеру в казарму приползали все уставшие и злые. От этого обида за свою подневольную жизнь часто выплёскивалась раздражительными перепалками.
-Луна взошла,-
почесал затылок ефрейтор Кавака, задумчиво глядя в окно.
-Месяц,-
уверенно опроверг его поднявшийся с табуретки, сидя на которой подшивал подворотничок, улыбчивый Дедело.
-Говорю луна. Пусть некруглая, но рогов-то нету,-
Кавака уже стоял рядом.
-Месяц,-
невозмутимо продолжал дырявить иголкой хэбешку Дедело.
Ну, ты! Верста коломенская! Сам посмотри,-
Кровь Ивана Григорьевича уже кипела от непонятливой тупости друга.
-Что?!! Кто верста?-
Дедело, отложив незаконченную работу, поднялся во весь свой гигантский рост. Его оттопыренные рыжие бакенбарды угрожающе задрожали. Но напугать ефрейтора было трудно. Не такой был человек. Он полковников ножиками резал.
-А я говорю Луна!-
наклонив голову, Кавака с разбега воткнулся гиганту в живот. Дедело, перелетев через койку, запутался в посыпавшихся на него тумбочках. Выбравшись из-под них, он, широко растопырив исполинские руки и закатив глаза, заревел, как раненый зверь:
-Ой, братцы! Не держите меня. Я убью его!
Но ефрейтора в казарме уже не было.
-Француз! Да никто тебя не держит,-
спокойным голосом кто-нибудь, кому ещё не надоели эти постоянные сцены, прекращал дальнейшее развитие конфликта.
Через пять минут неразлучные кореша опять были вместе. Я уже говорил о том, что дружба этих двух совершенно разных людей связывала странная. Ссорились они по сто раз на день. Иногда очень серьёзно. Но и заботиться друг о друге умели. Глядя на увесистые деделовские кулаки, вряд ли бы кто решился пристать к маленькому Каваке. В таких случаях Дедело просто зверел. Хотя Иван Григорьевич прекрасно сам умел постоять за себя.