15.ШТРЕХ. ЕЩЁ РАЗ ШТРЕХ.
В казарме стало тесно. С боевого дежурства расчёты вывели на отдых. Появилось много незнакомых солдат. Ввалились они шумно, здороваясь и обнимаясь с жителями военного городка, как будто не виделись вечность. В караул посылать перестали. Народу теперь хватало.
Я драил туалет, когда услышал крик в коридоре:
-Где Маслов?
Вошёл высокий, худой младший сержант:
-Ты – Маслов?
-Так точно, товарищ сержант,-
я опустил швабру.
-Бросай это грязное дело. Милёшкин кого-нибудь другого найдёт. Пошли,-
обнял он меня, выбив ногой швабру из моих рук.
-Я – Игорь Рязанкин,-
тараторил он без умолку, когда мы вышли из туалета:
-Ты же в пятую группу расписан? Ну вот, я – техник ДЭС. Дизельной электростанции. А это и есть пятая группа. Мне осенью на дембиль. Как только ты зачёты на самостоятельное несение дежурства сдашь, меня и отпустят. А если не сдашь, я тебя покалечу. Па-нял,-
весело заржал он.
-Так точно,-
почесал я затылок.
-Держи,-
протянул он мне потрёпанный учебник:
-Иди в ленинскую комнату и грызи гранит науки. Если чего не ясно, спрашивай. Я в казарме телик смотреть буду,-
он опять засмеялся.
Я уселся в ленинской комнате и раскрыл книгу. Не дочитав до конца предисловие, стал перелистывать страницы. Сопротивления. Конденсаторы. Трансформаторы. Через десять минут у меня разболелась голова. Я пошёл в умывальник перекурить. Не успел зажечь спичку, как туда же ввалился незнакомый, узкоглазый ефрейтор. Смерив меня взглядом, он бросил на пол хэбешку:
-Постираешь и вечером доложишь.
Я не шелохнулся. Спичка, догорев, обожгла мне пальцы. Тут открылась дверь, и появился Рязанкин. Внимательно посмотрев на лежащую на полу хэбешку, он медленно двинулся к нам. Вдруг, остановился и, развернувшись, со всей силы влепил ефрейтору локтём прямо в нос. Тот упал и, оставляя за собой кровавые пятна, на четвереньках пополз в сторону.
-Я тебе где приказал находиться?-
заорал на меня младший сержант, зло моргая глазами. Я пулей выскочил из умывальника.
В наряды меня больше не посылали. Даже Милёшкин перестал придираться. Но от этого жизнь не стала легче. За каждый, не выученный параграф Рязанкин отгружал штрех. Делается это так. На лоб накладывается ладонь. Оттягивается средний палец, и щелчок получается такой, что из глаз сыпятся искры.
Из молодых солдат в пятую группу попали восемь человек. Курбанов каким-то чудом опять оказался вместе со мной. Командовал нами младший сержант Рязанкин. Больше всех доставалось мне. Игорь очень волновался за свой дембиль. За одно мы были благодарны нашему командиру – в казарме нас теперь никто не трогал. Хотя заботы младшего сержанта о своих подчинённых перекрывали это с лихвой.
Андрюха попал в четвёртую группу. Что это означает, я не понимал. Как, впрочем, не понимал, чем занимается моя собственная группа.
После завтрака завыла полковая сирена.
-Тревога!-
вбежал в казарму дежурный по подразделению:
-Усилению на объект!
Все толпой рванулись к выходу. Схватив в оружейке свой карабин и каску, я выскочил на улицу. Подразделение строилось перед казармой.
-Налево! Бегом марш!-
команда бросила вперёд, толком не дав занять своё место в строю.
Пробежали военный городок, спорт площадку и углубились в лес. Дышать становилось трудно. Карабин больно колотил по спине. Сапоги казались пудовыми.
-Не кури натощак. До рубона нельзя. Ещё раз увижу, голову оторву,-
догнал меня Рязанкин:
-Глубже дыши, Шаг шире. Давай за мной!-
обгоняя, махнул рукой младший сержант. Поразительно, но дышал он спокойно, легко.
Я прибавил скорости, стараясь не отстать. В боку закололо. Куртка прилипла к спине.
Выскочили на дорогу. Бежать стало легче, но сил уже не было.
-Давай! Давай!-
теперь Игорь подталкивал меня сзади.
Показался круглый, пологий холм, над которым крутились огромные антенны. Младший сержант остановился около бетонированного входа. Мимо бежали солдаты.
Я повис у него на плече, не в силах сказать ни слова.
-Пятая группа! Ко мне,-
крикнул он, подождал своих и бросился вперёд, пиная меня перед собой ногами.
Коридор. Коридор, Ещё коридор. Бронированные двери. Влетели в просторный зал, уставленный какими-то механизмами. Жуткий грохот надавил на уши. Вокруг ревущих агрегатов метались солдаты. Стоящий у приборов невысокий капитан кивнул Рязанкину, сделав какой-то знак рукой. Этот капитан разговаривал со мной ещё в карантине. Зеленин, кажется, была его фамилия. Рязанкин оттолкал нас к стене, бросил каску на стоящий рядом стол, поставил карабин и полез за какие-то щиты. Мы стояли, озираясь и ничего не понимая.
Продолжалось это минут двадцать. Грохот начал ослабевать, пока совсем не стихло.
-Рязанкин! Займись пополнением. Я на КП,-
бросил капитан на стол наушники и вышел. Солдаты с любопытством столпились вокруг нас.
-Из Тамбова кто-нибудь есть? А из Армавира?-
стали они искать среди нас земляков.
Радиотехнический центр наведения это было официальное название. Оно почти никогда не употреблялось. Говорили попросту – станция. Офицеры называли её между собой братской могилой. Наверное, потому, что располагалась она под землёй. Постоянно здесь находилась дежурная смена из девяти человек, которые по тревоге должны были начать работать немедленно. На поверхности располагался небольшой домик-казарма со всеми своими хозяйственными атрибутами, где жил боевой расчёт: четыре офицера и сорок солдат. Они по сигналу прибывали на станцию и включались в работу через минуту. Через двадцать минут из военного городка прибывали все остальные. Они назывались усилением.
Такую картину нарисовал нам Рязанкин, пока командир группы был на КП. Весь личный состав станции делился на пять групп. От первой, обслуживающей командный пункт, до нашей, пятой, снабжавшей весь полк электроэнергией.
-По счёту мы – группа последняя, но воевать начинаем первыми,-
объяснял младший сержант:
-Пока не подадим питание, не будет работать ни КП, ни ракетные площадки.
Это, пожалуй, единственное, что я понял в тот день. Дальнейшие объяснения, что питание бывает от внешней сети или от собственных дизель-генераторов, про вентиляцию и еще, про что-то пролетели мимо ушей. Разумеется, в дальнейшем это мне с рук не сошло.
Теперь мы бывали на станции каждый день. Рязанкин, видимо, решил обучить нас быстро и всему сразу.
-Каждый должен уметь всё, но начнём с малого,-
произнёс он пламенную, вступительную речь и взялся за дело. Миша Курбанов, который теперь был моим дизелистом, запускал двигатели, а моя задача заключалась в том, чтобы ввести генераторы в параллельную работу. Не получалось ничего. Ошибался то я, то он.
За каждую ошибку Рязанкин беспощадно отгружал штрехи. К концу недели у меня на лбу вырос рог. Успокаивало лишь то, что у Миши их было два.
Вероятно, к концу месяца мы бы оба умерли от сотрясения мозга, но тут в полку произошли неординарные события.