НАРОДНАЯ ЭФТАНАЗИЯ
Галина Петровна сидела в своем прокуренном кабинете. Уже сумерки бились в окно, а она в сотый раз перечитывала уголовное дело. Ни один случай за ее тринадцатилетний стаж работы судьей не пробирал до холодного пота как этот: Семнадцатилетняя девушка убила свою родную тетку, которая воспитывала пятнадцать лет ее после смерти сестры. Вроде и случай не кровожадный, а зацепило до мочек ушей. Судья взяла последнюю сигарету из пачки и со вздохом стала набирать номер телефона своего злейшего противника по службе - адвоката Арона Моисеевича.
.- Ми - у аппарата! - проскрипел голос в трубке !
- Лиса хитрая…- чертыхнулась про себя Галина Петровна, !представляя порцуф хитрожопого еврея.
- Добрый вечер, Арон Моисеевич!
- Милочка, будет точнее - ночи! - поправил Арон, и продолжил:
- С кем имею честь разговаривать - в исподнее, и таки стоя на холодном полу?..
- ФЕДЕРАЛЬНЫЙ СУДЬЯ Кораблева! - Она смачно затянулась сигаретой: жаль, что не видит сейчас мимики старого Ароши! А Арон Моисеевич, услышав до боли знакомую фамилию, чуть не грохнулся, и поспешил в свое кожаное кресло. Присев на краешек, он, наконец, продолжил зондировать почву своими умными вопросиками.
- Госпожа Кораблева Галина? И що таки вдруг вам понадобился бедный , импотент?
- Арон Моисеевич, вы мне нужны, как адвокат, и немедленно!
.- Господи – боже, шо я слышу, или это правда?..
- Мне приехать к вам, или - на нейтральной территории?.. - перебила судья. Ей уже поднадоел этот одесситский шулер.
- Ах, оставьте мое убежище и назойливую Фаню… она не даст вам жизни- таки… как у меня ее уж нет… Я еду к вам милочка, диктуйте адрес!
Милочка и не сомневалась в стремительном решении старикашки.Тринадцать лет Ароша не давал спокойного судопроизводства Галине Петровне. Оба хорошо запомнили первую встречу в суде и первое уголовное дело, которое превратило их в непримиримых врагов. Судили юнца, студента между прочим, юрфака, изнасиловавшего школьницу из 9 класса. Странное стечение обстоятельств, двух огромных айсбергов на огромной скорости столкнуло друг с другом. Арон Моисеевич уже имел статус непобедимого адвоката, был крестным отцом всех зажиточных евреев, по нелепости попавших в трудную ситуацию. Его умелыми советами, как подмастить прокуратуре, свидетелям, да и самим пострадавшим, разваливало дела, как песочные замки. Внешний вид «Ароши» сбивал всех с толку. Старый костюм был безжалостно потрепан многочисленными вмешательствами химчисток, плоскостопие делало его походку чарличаплинской, шевелюра всегда оповещала зрителей - на каком боку спал сегодня Арон. ФАНЯ - была его неизменным атрибутом успешности и процветания. Еврейский Бог наградил ее сочными формами, добрым сердцем, но обделил наследниками. Поэтому всех оступившихся детишек она называла сиротками, и, если Ароша отказывал в защите на суде малообеспеченным «мишпухам», - на их защиту вставала грудью Фаня.
- СИРОТКЕ НАДО ПОМОЧЬ! -любовно гладила она кормильца по темечку. Кормилец, сочувственно вздыхая, соглашался – зная, что его Фанечка еще долго будет обтирать пороги массажных и парикмахерских салонов, где благодарные мамаши безвозмездно будут колдовать над ее рельефами . У Галины Петровны в жилах текла тоже непростая кровь. Её предками были греки, цыгане и, как выяснилось, - кровь соседа Семена Измайловича просочилась… Галина мама была натурой хрупкой и влюбчивой. И в голодные времена принимала обеспеченного вдовца в гости. Вот поэтому, когда начался судебный процесс над насильником, между прожжённым адвокатом и новым федеральным судьей промелькнула искорка родства и непокорности… Арон привык заходить в зал победителем, а его подзащитный наглец сидел вальяжно, мотыляя коленками. Простолюдинка мамаша и ее дочурка вели себя как затравленные зверьки. Как не пытался успешный адвокат развалить пустяшное дельце, судье удалось самовлюбленному студентику припаять срок. После процесса Арон Моисеевич впервые зашел без Фанечки в ресторан. Долго тогда супруга вспоминала незлым тихим словом эту «гадливую стерву, шо чуть не загнала в могилку ее кровинку!».
Годы шли ,пролетали судебные процессы, усложненные умными и не подкупными действиями Галины Петровны. Арон Моисеевич после звонка судьи сидел неподвижно в царском кресле. В такой же позе прибывала судья, она теперь понимала, что во власти Ароныча, и из акулы, как ее втайне называли сослуживцы, адвокат превратит её в фаршмак , в лучшем случае, в фаршированную с душком рыбу. Арон Моисеевич предстал перед женщиной в парадном костюме, гладко причесанный и немного возбужденный.Они молча сели в кресла друг против друга, не решаясь начать диалог. Он обшарил своими хитрыми глазками скромную квартирку и про себя удивился. Судья молча придвинула уголовное дело девушки-убийцы. Пока Ароша читал, она, налив обоим вина, в ожидании медленно прохаживалась по узкой комнате с бокалом и сигаретой. Впервые ее охватил страх. Голос прервал ее мысли.
- Ну-с ! Я вас слушаю, Галина Петровна.
- Я хочу, чтоб вы были ее адвокатом!
- У Ароши глаза округлились:
- Она вам кто?
- Ах, оставьте! - занервничала судья.
- Вы прекрасно знаете, что на этом свете у меня нет ни родственников ни детей.
Тогда зачем это вам? - продолжал пытку Арон
-.Мне это нужно! - отрезала Нервно Галина.
Арон Моисеевич с глубоким чувством собственного достоинства встал с кресла.
- Ви, милочка, - (перейдя на родной сленг),может и думаете, что Ароша за деньги продаст синагогу…
Покачивая головой, продолжил
- Но морочить мой сехель (мозг… Возьмите поца Иванова в защитники …
- Сядьте! -вскрикнула безнадежно Галина.
- Хорошо, я буду с вами откровенна.
Она налила вновь себе вина и залпом выпила. Адвокат обернулся
- Милочка, я вас выслушаю, как Равин на смертном одре. Смиренно склонив голову вернулся в кресло.
...-.Мне было 13лет,- начала исповедь судья, закуривая новую сигарету, - когда в наш дом въехала семья (родительский подарок на свадьбу). Молодожёны были приятными людьми, и соседи с радостью ожидали у них пополнения. Как случилось ужасное. Автокатастрофа. Через пол-года ее внесли в дом на каталке. Парализованная молодая женщина обрела новое прозвище - "овощ". Делая уроки, я часто слушала причитание своей матери:"мучения на всю жизнь ей. А её мужу - обуза". Жалости соседей не было конца. Как-то моя мама попросила меня приглядеть за больной женщиной - ей веселей, да и муж сможет на время отлучиться, развеяться. Я после уроков стала захаживать к ней. Сложно описать картину немощи и безысходности человека. Мы сдружились…
Галина подошла окну.
- Я, дурочка, тогда актрисой мечтала стать…
Усмехнулась.
- Проигрывала сценки из полюбившихся фильмов, а она наблюдала за мной и плакала. Вообще свою обреченность она поняла, когда зашла бесцеремонно свекровь и, не стесняясь меня и невестки, стала уговаривать сыночка отдать ее родителям. После этого случая она попросила меня сходить в аптеку и купить лекарства, но умоляла не говорить мужу. Я принесла эти злосчастные порошки. Прошло какое-то время. Она попросила покрасить ей волосы. Я, надев перчатки, собралась приготовить краску, как вдруг она вскрикнула от боли и поторопила достать порошки. Те, которые я когда-то купила ей в аптеке. Следуя указаниям, все порошки я размешала в стакане, подала ей. Она попросила вставить соломку в стакан, а мне уйти, так как они – снотворные. Судья повернулась к Арону Моисеевичу и, глядя ему в глаза продолжила.
- Она умерла! Умерла от той дозы. Получается, я ее убила.
Арон извиняюще кашлянул и по отцовски заговорил.
- Деточка, вашей вины нет здесь, вы были ребенком и не могли предугадать умысел больной женщины.
- Но это не все перебила шепотом Галина.
- Стали проводить расследование. Подозреваемыми стали муж и медсестричка, которая делала уколы. Все улики показывали на медсестру: стакан с ее отпечатками пальцев, сережки золотые в сумочке… Она плакала, доказывала, что эти злосчастные сережки отдала ей сама больная, а она и лекарств никаких не давала… Но, вы ж знаете, как у нас прессуют и убеждают признаться! Наобещали - что срок скосят, а получилось - по полной. Я всё знала, молчала. Струсила. Наблюдала, как затравленную женщину в тюрьму определяют…
Актрисой я не стала. Решила свою ошибку исправить своей профессией. Хоть здесь искупать свою вину. А тут это дело. Подозреваемая - дочь уже покойной медсестры. Господи! – не выдержала Судья. - Моя трусость столько жизней покалечила!..
Она, плача, стала на колени возле Арона Моисеевича!
- Богом прошу, помогите мне и этой девчонке! Только вы сможете это сделать! Всё, что от меня зависит, я вся, - в вашем распоряжении.
- Милочка, ми спасем эту несчастную от тюрьмы. Опишем всё нелегкое детство, и смертельно больную тетку, которая умоляла прекратить мучения. Принудительное лечение и условное - это всё, что мы сможем сделать.
Галя благодарно закивала головой,
- Я потом ее из больнички вытащу… Господи, какой же груз с души упал!
Ароша, взяв портфель с делом, направлялся к выходу.
- Арон Моисеевич! -позвала деловым тоном Судья.
- Этот случай, надеюсь, не изменит наши деловые отношения?..
- Честь имею! - Попрощался обескураженный адвокат.
1