Пальцы хватают чайный пакетик. Тянут, отдирая его засохшее тело от блюдца, кидают в кипяток. И я смотрю, как он тонет. Отдает свои последние краски воде. От чая не пахло цветами, его запах растворился в серости нескончаемой череды будней, потерявших себя в веренице ночных и немых монологов. Пальцы дергают за ниточку и приподнимают его, затем позволяют ему упасть. Вверх-вниз, вверх-вниз, быстрее с каждым разом. Хватит. Вынимаю пакетик. Противный цвет. Кидаю его на белое блюдце. Так лучше. Хватаю кружку ладонью. Горячо. Но мне нравится этот обжигающий поцелуй. Только он цепляется за реальность в этой нелепой бетонной клетке. Держу кружку и чувствую, что живу, но недолго. Ставлю ее на подоконник. Чувствую, что задыхаюсь ароматом грусти. Открываю окно. Нежный ветер лизнул мне лицо.
Я не знал, что делать. Меня съедала тоска. Съедала медленно, откусывая от меня понемногу, тщательно разжевывая каждый кусок. Затем она плевалась ими. Прямо в меня. В мою душу. Отравляя колодец моего сознания, туманила и сбивала с ног мои мысли, притягивая их как магнит к тому моменту, с чего всё это и началось. А с чего всё началось? Что не имеет конца, то не имеет и начала. И это всё в этот миг. Завтра смех и улыбка. Но пока - грусть и тоска.
Расчесать свою душу в кровь. О да. Слишком часто это желание настигает меня по ночам.
Смотрю в окно, темнота медленно душит глаза. Она тихо жует асфальт, отражаясь кругами от фонарных столбов. В этой ночи было что-то лишнее. Я.
Отвернулся от окна, сделал пару шагов и щелкнул выключателем - комната уснула вместе с городом. Темнота склеила их, и теперь они одно целое. Снова подошел к окну. Тошно. Нелепо хватаю ртом воздух как рыба. Не могу надышаться. Почему мне не хватает воздуха? Кажется, я понимаю. Нет, показалось. Стараюсь не думать. Но мысли-черви ерошат мой мозг, медленно переползая от одной мысли к другой. Их слишком много, им тесно. Пускаю их по ветру. Пытаюсь выпустить их на улицу, но уличная темнота отталкивает их, не позволяя им найти выход из моей черепной коробки. Сгораю в этих ночных раздумьях, не успевая остыть. Непонимание сменяется безразличием. Сдергиваю с ночи покрывало и бужу ее своей меланхолией. В такие моменты я не живу. Существую. Обнял свое одиночество, шепча ему на ухо всякие пакости.
Смотрю на часы. Минутная стрелка уже карабкается вверх, в попытке догнать свою сестру. Минуты сыпались на скатерть, а я подставлял ладони, но они как песок утекали меж пальцев. С надеждой смотрю в сторону двери. Жду, что звонок разорвет тишину на тысячу лоскутов, прошелестев ими в ночи. Но нет. Не сегодня. В голове что-то больно щекотит. Очередной червь. Уходи. Прошу тебя, уходи. Не думай, не думай. По своей не проходящей грусти понимаю, что он не уходит. Ну и пусть. Попытка убежать от себя превращается в пытку. Я убегаю, но каждый раз моя рука сзади касается моего плеча. Снова хватаюсь за кружку. Холодно. И комната снова покрывается вуалью неестественности. И я тону. Тону в объятиях полусна. Полужизни. Полурефлексии. Я трачу время впустую, беря его в кредит. И я погряз в долгах. Я снова забылся, хотя и вспоминать было нечего. Мысли. В них смерть и спасение, остальное - адиафора.
Неожиданно прозвенел звонок. Как таз с холодной водой на голову. И я улыбнулся. Подошел к двери и включил свет. Кончики ее губ касались щек, и я снова улыбнулся, еще больше. Твои глаза. Карие.
Не кидая веток в костер страсти, наедаюсь робким поцелуем. От переизбытка чувств веки медленно облизнули красные прожилки глаз. Короткая кома. Ловлю ушами ее неловкий смешок. Тяну к ней руку, но, не находя опоры, моя душа теряет равновесие. Я болен тобой, но можно ли назвать это болезнью, если от нее нет лекарства? Одно знаю точно: я не был таким счастливым, пока не грустил. Обманул себя и сам же поверил. Сладость лжи нежно тает во рту. Оставляя на нёбе знакомое послевкусие. Как горький шоколад.
Белые простыни пахли утюгом. И мы лежали. Отодвинув в сторону похоть. Мы всего лишь лежали в обнимку, но этого было достаточно, даже чересчур. Задаю вопросы, на которые не могу найти ответа. Люблю? Не знаю… А она? Неважно. Мы отдаем себя друг другу, и нет уже ни её, ни меня. Есть мы, но мы - это не я и она. Это мы. Мы. Я хочу это прокричать, но мой немой крик все равно никто не услышит. Ну и пусть. Кричу.
Черви заснули, и я вместе с ними. Мне их больше нечем кормить.
Просыпаюсь от первых поцелуев солнца. Провожаю ночь, и она мне улыбается ухмылкой осужденного на эшафоте. Веревка натягивается. И ночь умирает без звука. Следом за ней утро восходит на помост, и я про себя начинаю читать ему приговор. Подношу чашку уже давно остывшего чая к своим губам и делаю глоток. Очень вкусно.