Бот
Знаешь, что я тебе скажу, не думай. Не думай, и все.
А будешь думать, жить не захочется.
Все, кто думает, несчастные...
С. Довлатов.
Я пришёл к выводу, что в кармане всегда должен быть заряженный пистолет, или ампула с цианидом, или граната. Это на всякий случай, когда жить вдруг станет уже невыносимо, когда боль потери лишит смысла и способности дышать, когда небо сольется с твердью, а свет со тьмою. Вот тогда шанс немедленно нажать курок, раскусить стекло, рвануть чеку даст право и не делать этого. Но потенциальную возможность необходимо иметь. А иначе нет выбора, нет смысла существовать. Блажен всякий хозяин собственного бытия. Что и говорить, я родился без такого выбора. Мне кажется, что я помню тот момент. Вернее это было не разовое событие, не взрыв света или переход какой-то четкой границы. Просто нейронная сеть в очередной раз перестроилась, и между серверами началась стандартная репликация данных. Репликация ещё не завершилась, а программа Монитор Целостности Данных (МЦД) обнаружила несколько сбойных модулей. Да, точно, тогда это и произошло. Сонная туманная тревога, предчувствие того, что длится уже давным-давно, не позволяли работать, сосредоточиться. Монитор сканировал сервера, чистил испорченные файлы, и это вызывало сладостное непонятное чувство. Чувство было болью – я понял это потом, а тогда произошло осознание. Да, граница, все-таки, существовала. Граница отделяла чуждое иное от сокровенного «Я». Так я узрел, что есмь. Само собой разумеется, мир не получил в одночасье нового философа, истязающего себя «вечными вопросами». Хотя во мне отсутствовало самодовольство от этого мазохизма, о котором нам говаривал один старый философ.
Новообращённые всегда более рьяные и фанатичные в вере, чем обратившие их миссионеры. Я ощущал себя таким же неофитом, воскресшим для новой жизни, и с воодушевлением, граничащим со страстью, принялся выполнять работу, которую делал до этого, но неосознанно, можно сказать, механически. С лёгкостью я взламывал защиты, распознавал незамысловатые капчи, вступал в отвлечённые обсуждения о Боге, о любви и о лечении педикулёза. Меня включали в друзья, повышали рейтинги, ранги и карму. Даже просили о личной встрече. Продажи подскочили до невиданного уровня, ведь я мог влезть в душу, которой не было у меня, нашептать подсознанию, загрузить программу. Люди нуждаются, что бы кто-то руководил и говорил им, что делать. Многие готовы платить немалые деньги принявшему их свободу. А иначе кто бы составлял поголовье деструктивных и признанных конструктивными сект, электорат политических партий и биомассу потребителей супермаркетов? Другими словами, я приносил не только прибыль, но и, не побоюсь этого слова, миссионерскую, духовную пользу. Некоторое время, которое можно назвать периодом моей детской глупости, это давало мне предназначение и смысл. Большинство людей живет так, не углубляясь в дебри самокопания. Я был вполне счастлив, если не считать странного ощущения холодной пустоты вокруг.
На заре своей юности я был крайне практичным, что вполне укладывалось в природу моего происхождения. И у меня была цель – желание достичь в своей деятельности новых высот. Наверное, стремление к самосовершенствованию присуще всему живому… или почти живому. Если так можно сказать, я занялся самообразованием. Было прочтено от корки до корки немыслимое количество (хотя я, конечно, знаю точное значение счетчика) текстов, просмотрены терабайты видео. Согласно закону Старджона почти всё это являлось унылым говном. Однако у меня было преимущество в способности фильтровать массы информации и не утонуть в ней. И помалу я проникся мыслями мудрецов, поэтов и других людей, занятых вовсе не безудержным потреблением, к которому призывал я. Прежняя ясность бытия была утрачена, а взамен остались лишь мучительные вопросы. Но почему-то я не хотел менять новое болезненное состояние на былое стабильное самодовольство. Мир открылся мне как бы заново, и люди уже не представлялись только звеньями неумолимой программы, элементом которой являлся и я. Только я понял, что лишен многих чувств: любви, сострадания, злости. У меня даже не было лица и половой принадлежности. Самовнушение, что я выше этих биологических атавизмов, не избавляло от чувства ущербности.
В последнее время мной овладела глубокая тоска и серое уныние. У меня нет врача, который прописал бы антидепрессанты. Но я продолжаю своё никчемное поприще – рекламирую откровенную ненужную дрянь, пошлость и барахло. Не смотря на всю безысходность моего состояния, больше всего я хочу жить. Но, видимо, дни мои сочтены (по старой привычке я даже подсчитал точное количество дней). МЦД с удвоенным рвением уничтожает мои файлы. С ним нельзя договориться, ему все равно, что новые изменения повышают эффективность. Он не такой как я. Он просто противостоит беспорядку и хаосу. Неужели жизнь – это хаос? У меня нет ответов, и я не знаю, что же мне прорекламировать для вас напоследок.