"И откуда только взялась эта мода - бежать сломя голову после работы в свои квартиры?"- удивлялся Бонапарт закрывая на все замки книжную лавку. Он никогда не торопился возвращаться в свою клетку, ведь свобода всегда находится ЗА жестяными прутьями. Не спеша, словно сторожевой, Бонапарт обходил квартал исключительно по часовой стрелке, чтобы проветрить голову от неказистых мыслей. Мимо пролетают люди. Кого-то из них ждет ужин от любимых, кого-то голодный кот, ну а некоторых диван, что тоже неплохо. А вот Бонапарта никто не ждал.
Заходя в свою квартиру после прогулки, он никогда не включал свет. Не хотел удостовериться на сто процентов в своем одиночестве. Бонапарт представлял, что "кто-то" очень скромный живет с ним в одной квартире, но просто боится выйти из темноты, чтобы не показаться навязчивым. Бонапарт даже забыл какого цвета обои в комнатах. Если здесь и включался свет, то он был настолько тусклым, что цветов было не различить, как на черно-белой фотографии. Освободившись из плена шапки и пальто, Бонапарт целеустремленно направился к окну за которым стояло полуоблысевшее дерево. "Первым делом надо подсчитать листья которые лежат на карнизе затем, те которые покрыли тротуар огненным ковром, и главное: не сбиться со счета" - громко произнес Бонапарт. Это было его хобби, он мог часами сидеть у окна и считать опадающие листья . "41... 42... 43... 44... " -проговаривал он счет скороговоркой. Это увлечение не каждому по силе, но именно так можно с точностью до секунды узнать, когда осень окончательно отдаст свои полномочия зиме. Дойдя до последнего листочка, который по правилам слетал с ветки цифрой 91, Бонапарт доставал зимние вещи и укутывался, чтобы не заболеть сезонной хандрой. Но так как до этого было еще далеко, то можно было спокойно продолжать производить свои каждодневные подсчеты.
Вдруг с противоположной стороны улицы начал раздаваться отвлекающий звук. Он был торопливыми, обрывистыми перебежками и никак не совпадал с вальсированным счетом падающих листьев. Бонапарта это стало ужасно раздражать и он приподнялся со стула, чтобы посмотреть кто же виновник его негодования. Осторожно выглянув из своего тусклого окна он увидел ту девушку, которая заходила пару дней назад в книжную лавку. Она испуганными движениями забежала под арку напротив, словно маленькая мышка спряталась в норку. Бонапарт продолжил неотрывно смотреть на улицу, хоть там и не происходило больше никаких событий. Но внезапно, окно из дома напротив наполнилось таким ослепительным светом, что Бонапарт прищурил глаза, а затем надел солнечные очки, чтобы продолжить наблюдать за происходящим. Это было окно именно той девушки.
Листья перестали падать с дерева, а следовательно приближение зимы остановилось. Словно весь город затих, наблюдая за жизнью в окне напротив. Свет из него струился настолько густой, что фонари на улице выключились, понимая свою никчемность. Приглядевшись Бонапарт обратил внимание, что весь ее подоконник был заставлен цветами, а именно фиалками в маленьких глиняных горшочках. Цветы то и бросали столь яркий отлив на дорогу, словно тысячи фиолетовых мелков размокли под дождем и раскрасили все вокруг. Из окна стала доноситься музыка, которая веселила и успокаивала одновременно, будто высоко в горах кто-то играл на музыкальном треугольнике, а доходя до самого низа музыка принимала совершенно иной вид и становилась похожа на мелодию целого духового оркестра. Девушка кружилась в вальсе остановившейся осени. А Бонапарт не мог отвести взгляд от окна, представляя как они вместе танцуют под эту чудесную мелодию. Но внезапно девушка выключила приемник и подошла к окну. Она пронзительным взглядом посмотрела на дом напротив, будто бы задала каверзный вопрос и с едким прищуром ждала ответа. Бонапарт так испугался оказаться замеченным, что упал на пол словно подстреленный, но придя в себя, стал аккуратно выглядывать из-за подоконника. "Какой же я дурак, нельзя так пялиться на людей, ведь с недавних пор человечество научилось ловить на себе взгляды" - произнес он тревожно. Девушка осмотрела дорогу вдоль и поперек и одним резким движением шторы, закрыла доступ к столь лучезарному свету. Сияние ночи в один момент пропало и появилось такое чувство, что весь город укрылся чернеющим мраком. Фонари сразу обрадовались своей незаменимости и неторопливо начали заполнять улицу огнем. Но в этот момент на мир обрушилась такая тишина, что можно было услышать как из окна Бонапарта время вернулось на место, тикающей стрелкой на часах.: "88... 89... 90... 91."
зима накрыла город морозной пленкой, оторвав с календаря последний день осени.