Ненужный разговор

      

                Слова только вносили путаницу.
                Пусть бы их вовсе не было!
                (У.Старк «Пусть танцуют белые медведи»)

     Анна Васильевна тихо, чтобы не потревожить утренний сон своего мужа,  зашла в комнату. Алексей Иванович полулежал в кресле у окна с видом на цветущий сад. Подойдя к нему, чтобы поднять упавший со щуплых плеч плед, она увидела, что муж проснулся. Его взгляд застыл на настенной фотографии. Это был совместный портрет, который они сделали в студии сразу после свадьбы. Муж был очень красивым и крепким. Тогда и еще совсем недавно. Но за последние полгода болезнь истончила его, забрала краски, и он стал похож на огромного засушенного кузнечика.
 
     - Милый, как ты себя сейчас чувствуешь? –осведомилась Анна Васильевна.

     Он посмотрел на нее, и произнес, медленно шевеля потрескавшимися губами:
   
      - Сегодня мне лучше. - Откашлялся сухим кашлем и продолжил: - Сегодня я умру.

     Она негромко ахнула и присела на пуфик, стоящий рядом с креслом.
 
     - Что ты, дорогой?! Какая чепуха пришла тебе в голову!

     - Где птица, которая вчера влетела к нам в веранду?

     - Я ее отпустила. Она улетела.

     - Ты видела, какие у нее глаза? Взгляд, как у человека, в нем столько ненависти…. Я ночью думал о ней: такая необычная окраска, она не похожа ни на одну птицу, которая водится в наших местах.

     - Но почему тебя это беспокоит?

     - Птица влетела в дом - к несчастью. Это смерть, но меня это не беспокоит. Я рад, что она рядом. Я так устал. Мне все время больно. Я хочу покоя.

     - Боже! Ты никогда раньше не верил ни в какие знаки!  - Анна Васильевна в отчаянии прижала ладони к шее, словно ее саму мучила боль в этой области.
 
     - Дай мне воды,- попросил Алексей Иванович. Сделав пару глотков и вернув ей стакан, ответил:

     - Да, не верил, а теперь верю, и знаю, я уже на пороге иного мира. Помнишь, ты говорила, что когда душа покидает тело, вся жизнь проходит у человека перед глазами, свои и чужие ошибки? Ты где-то об этом читала.

     Анна Васильевна кивнула.

     - Так вот. Я уже прокрутил в голове свои ошибки. Знаешь, какая  самая большая из них? – Она промолчала, взирая на него  со страхом и изумлением, и он сообщил: - То, что я на тебе женился и жил сначала ради того, чтобы быть ближе к твоей сестре Марии, потом ради сына, потом, потому что привык так жить. Любовь к Марии ушла, сын женился и тоже ушел, а ты прилипла ко мне, как еще одна зараза, и умру я рядом с тобой, а ты - вместе со мной, потому что любишь меня.

     - Что ты такое говоришь?! Опомнись! Тебе плохо?

     - Мне хорошо, Аня, очень хорошо, дай только воды еще.

     Он глотнул прозрачную  жидкость и дрожащей рукой с темными пятнами на коже вытер губы.

     - Сядь. Я должен сказать, потому что мое недовольство своей судьбой, как чирей с гноем, и я хочу от него освободиться.

     - Я не хочу этого слушать! Ты болен. Ты несешь чепуху,- сердито возразила ему жена - Я не могу….

     - Можешь, если любишь.

     Она прикрыла лицо руками и, посидев пару минут, сказала, горестно вздохнув:

     - Хорошо. Говори. Я выслушаю тебя.

     И он, удовлетворенно качнув головой, начал свой рассказ.

     - Моя жизнь раскололась на части очень рано, я еще учился в 9-м классе. Расколола ее Мария, твоя сестра по отцу. На мою беду и счастье умерла ее мать, и отец  привез дочь из Молдавии к нам в Богатый Бор. Когда я впервые  увидел ее у нас в клубе - красавицу  с лентами в черных волосах, в ярком праздничном платье, в меня вошел новый мир - ее мир, и заполнил доверху. Мое тело стонало от желания, стоило ей на меня посмотреть, мысли были заняты только ею. Но она называла меня сопляком, а ухажер ее, рыжий дылда Коробченко, избил, заметив под окнами вашего дома. Ты,  наверное,  знала о моей  любви к сестре, ведь ее трудно было не заметить. Все, что я делал в этот период, делал ради нее. Когда уехал в город учиться, думал: перед образованным она не устоит. Но ей было все равно. Когда она выскочила замуж, я чуть не умер. Потом решил, что отобью ее. Какое-то время грелся этой мыслью, а потом….  Когда я понял, что  останусь для нее пустым местом, что бы ни делал, женился на тебе, хотел быть рядом с ней, вдруг понадоблюсь…. И понадобился, когда Степан бросил ее с дочкой, уехал на заработки, да там и остался.

    Воспользовавшись тем, что супруг сделал паузу, Анна Васильевна попросила:

     - Алеша, отдохни, ты слабеешь. Не надо признаний, они изматывают тебя….

     - А тебя не изматывают? Ты как всегда -  только обо мне. Если бы ты знала, как это тяжело, когда  рядом с тобой любящий и преданный человек: это как постоянное напоминание о собственном несовершенстве.

     - Как тебе не повезло, однако: даже преданная жена оказалась обузой,- поддела мужа Анна Васильевна, отведя от него глаза с полыхнувшей в них злобой.

     - Моя любовь к Марии закончилась до смешного просто: когда ты была в больнице с нашим Сережей, мы у нас дома переспали. Все было так по-дурацки при такой-то страсти: быстро, как у подростков, я даже не понял, что это тот самый момент, которого я так ждал. В общем, больше не захотелось ни мне, ни ей.  Что было дальше? А дальше выяснилось, что ей, одинокой матери,  нужны деньги. Она как-то пришла ко мне на проходную завода в день получки, и я дал ей какую-то сумму. Потом приходила еще. Так и помогал ей некоторое время. Мария говорила, что это помощь по-семейному, но я-то понимал, что она, одарив любовью,  записала меня в свои должники.

     - Все? – с надеждой поинтересовалась Анна Васильевна.

     - Нет, не все. Хочешь узнать, почему я женитьбу на тебе назвал самой большой ошибкой?

     - Нет.
- Потому что нельзя было жениться без любви, нельзя жениться, чтобы достичь каких-то иных целей, кроме цели быть счастливым с тем, кого любишь, и дать ему счастье.  Я должен был найти человека, которого смог бы полюбить, если уж с Марией не сложилось.

     - Бог с тобой, Алеша, прожили же мы как-то….

     - Ты так заслуживала уважения, и только злила меня своей безупречностью и любовью…

     - Ты говорил уже это, Алексей, - с раздражением перебила его Анна Васильевна.   - Нет уже сил,  слушать эту твою правду. – Она вскочила, походила немного по комнате, и вернулась на место, решив тоже высказаться. - Что мне с того, что ты меня не любил? Я всегда это знала. Ты всегда смотрел на Марию, как голодный пес, пуская слюни. Ты был безобразен в эти минуты: нет ни воли, ни силы, так, глупое существо, которого наделили инстинктами, но забыли дать разум. Ты абсолютно плохо играл роль моего мужа, мой дорогой. Ты был как мертвец, умеющий зарабатывать деньги, ходить, говорить и не требующий секса. Ты думаешь, что я любила и люблю тебя?  Как же ты  слеп! Все свое зрение утратил, вглядываясь в Марию. Моя любовь к тебе ушла сразу,  как только я поняла,  что любишь ты ее по-бараньи, и это мне не изменить. Но я с тобой прожила жизнь счастливее, чем ты со мной, потому что у меня была жалость к тебе.  Мне было жаль тебя, волочившегося за ничтожной мечтой обладания женщиной, которая тебя ни во что не ставила.  А вместе с жалостью пришло чувство ответственности за  тебя, благодарность за сына и сытую жизнь, которую ты мне обеспечил. Я была занята своей семьей, у меня было дело. Так что… не я первая и не я последняя прожила без любви.
 
     Она встала, подошла к мужу, забрала пустой стакан, из которого он допил воду. В комнату заглянуло солнце, и Анна Васильевна отдернула шторы и распахнула окно, давая больше свободы свету и воздуху.

     Все это время Алексей Иванович, разинув  рот, смотрел на свою жену, осененный мыслью, что она, однако, не глупа, сильна и очень красива. Он впервые увидел это так ясно.

     - Ты хочешь сказать, что не любила меня? И не любишь сейчас? – не поверил он ей.

     - Именно,- равнодушно пожала она плечами.

     - Что же тебя удерживало возле меня: ведь не только сытая жизнь, как ты выразилась. И сейчас… Что сейчас тебя здесь держит?

     - То, что ты принимаешь за любовь и доброту, лишь чувство долга. Я бы себя не уважала, если бы не заботилась о тебе. Самоуважение. Да. Есть такие правильные слова: самоуважение, самоконтроль, самодисциплина. Это три кита, на которых держится жизнь разумного человека. Так я думаю.  Но в твоей жизни, по крайней мере, личной, были другие киты:  самоуверенность, самомнение и самовлюбленность. – Она подошла к мужу, пригладила к его лысине  куцые пучки растрепавшихся волос. -  А  любовь? Всякая любовь к  партнеру - временное чувство, и, если она  все равно проходит, стоит ли с ней так носиться?

     Анна Васильевна почувствовала, что оба они утомлены разговором, и  поспешила его закончить.

      - Ну, все, дорогой. Хватит. Хватит всяких признаний.

     Видя потрясение, испытываемое мужем, она ободряюще ему подмигнула:

     - Вот мы с тобой и познакомились. Но ведь необходимости в этом не было, согласен? Зря ты затеял этот разговор, да? Теперь ты это понимаешь? Ты как себя чувствуешь? Могу я тебя оставить? - Она отошла от него и стала прихорашиваться у зеркала трюмо. -  Схожу я быстренько в магазин,  кое-что к обеду прикуплю. Сегодня ведь Сережка зайдет с женой и внуком, надо накормить их. – Она обернулась к супругу. -  Вижу, что могу тебя оставить, ты порозовел. – Она довольно улыбнулась.-  Чтобы ты не грустил и отвлекся от нашего глупого разговора, включу-ка я телевизор.

     Алексей Иванович смотрел на незнакомку, с которой прожил около сорока лет, и чувствовал себя дураком, которого все это время водили за нос.

     Неожиданно он перевел взгляд на окно и, заволновавшись,  поднял руку, на что-то указывая.

     - Ты видишь? – прошептал он.

     Жена поспешила к окну, осмотрелась, но ничего не увидела.

     - Что, Алеша? Что ты увидел?

     Он покачал головой:

     - Ничего. Показалось. Ты иди, я хочу побыть один.  Устал. Телевизор не включай, попробую уснуть.

     Алексей Иванович откинулся на подушку, прикрыл глаза, и Анна Васильевна покинула комнату. 

     Когда она вернулась из магазина, увидела, что муж лежит в кресле, склонив голову к плечу, как уснувший в транспорте пассажир. Он не дышал. Худые пальцы сжимали плед, будто Алексей Иванович хотел сбросить его и подняться со своего места. Со стороны окна послышался неясный звук. Анна Васильевна повернулась на него, и с ужасом обнаружила, что на подоконнике сидит птица со странным для здешних мест цветом оперенья. Та тут же взмахнула крыльями и быстро скрылась за деревьями.