Волшебная сила искусства
«Мосты и тоннели».
Звучит, правда?
Анатолий и выбрал-то эту специальность потому, что так здорово звучит: мосты! – над бурлящими пенными реками; тоннели! - сквозь горбатые мрачные горы: то скалистые, то покрытые древним лесом.
Анна Дмитриевна, учительница литературы, ахнула:
- Ты что надумал? Какие мосты и тоннели? Ты же – гуманитарий до мозга костей! И потом... ты представляешь, как там, где всё это строят, люди живут? Ты же пропадёшь - без «Ленинки», без Москвы!
Не пропал. Но тосковал смертельно. Конечно, и в мостопоезде люди живут, и к гнусу можно привыкнуть, да и три года – не целая жизнь.
К Новому году мама прислала посылку: теплое бельё, носки, коробку любимого печенья, голубой томик Пушкина и подарок от Анны Дмитриевны: книгу Модзалевского и Гессена «Разговоры Пушкина». С этой книги и началось увлечение не только поэзией – жизнью поэта.
После трёх честно отработанных лет Анатолий вернулся в Москву, устроился в Проектный институт: днём проектировал мосты, а вечерами сидел в «Ленинке» и читал о потомках Пушкина всё, что мог отыскать. Там, в тихом зале библиотеки, он познакомился с Аллой, ставшей его женой.
Увлечение не отпускало.
Анатолию казалось, есть что-то общее в судьбах потомков поэта: детей, внуков, правнуков... и однажды его осенило, что именно было общим.
Но как это так? Среди целой армии пушкинистов никто не заметил того, что казалось ему очевидным? Наверное, он что-то упустил. И снова, и снова перечитывал Анатолий всё, что могли предложить в библиотеках.
Подрастал сын, и как когда-то мама учила Толю читать по «Стихам» Пушкина, так и первой книгой, прочитанной сыном, стал всё тот же голубенький томик.
Через несколько лет Анатолий решился: написал статью «Общее в судьбах потомков поэта» и отнёс в редакцию «Вопросов литературы».
Два месяца каждый день проверял почтовый ящик: вдруг ответят? Дождался: статью нашли любопытной и обещали включить в план на следующий год.
Но грянула перестройка, а с ней пришли новые проблемы, среди которых потомкам Александра Сергеевича не было места.
Заболела жена: два года в больницах. Анатолий бил во все колокола, стучался во все двери, но везде получал ответ: «Увы. Медицина бессильна».
Бессильна.
Сын закончил университет и уехал в Канаду, а через три года к нему перебрался отец.
***
Как болезнь выбирает жертву? Почему бьёт так больно и неожиданно?
Болезни Хантингтона, Паркинсона, Альцгеймера... у меня к вам особый счёт.
Анатолий был моим единственным русскоязычным клиентом. Я старалась не брать их: по-русски говорю хорошо, а практика в английском никогда не бывает лишней. Но этот клиент жил рядом со мной, и если посещать его самым последним... Я не стала отказываться. И так хорошо, что не стала!
- Как вы относитесь к Александру Сергеевичу? - спросил Анатолий в мой первый визит.
- Нормально, - удивлённо ответила я. – Кое-что даже помню.
Именно «кое-что».
Анатолий, по-моему, знал всего Пушкина наизусть. Он читал мне стихи, рассказывал о жизни поэта, о его детях, внуках... и о том, что увидел в их судьбах общего.
- Я исходил из того, - объяснял Анатолий, - что такой мощный талант не мог не оставить в потомках следа. Природа отдыхает на детях? Согласен, так часто бывает; но я искал не свидетельств поэтического или другого таланта – я искал то, что было общим в судьбах членов одной семьи. И, похоже, нашёл.
***
От метро до дома, где жил Анатолий, минут пять, не больше.
Моросил дождь, съедая остатки последнего снега. Я позвонила из вестибюля, но мне не ответили. Пришлось доставать ключи.
- Что случилось? Вы меня слышите? Анатолий!
Он лежал на кровати, не реагируя на слова.
Я позвонила 911.
- Машина уже в пути, - ответили мне. – Следуйте нашим указаниям...
Всё было тщетно.
Ну, где же они? Уже пять минут, шесть... Сколько же можно ехать?!
Как давно он лежит? И сын, как назло, уехал в командировку. Ну, где же они?!
Воздух в комнате стал каким-то тягучим, время будто остановилось... и сурово смотрел со стены любимый поэт моего клиента. Любимый поэт. Я взяла безжизненную руку:
- Анатолий, не уходите. Послушайте, я прочитаю, что помню...
Ну, где же они?!
- У лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том... - Анатолий, потерпите, сейчас приедут.
И днём, и ночью кот...
Я ослышалась? Или действительно прошелестело: учёный...
- Всё ходит по цепи...
Я ждала. Ну, пожалуйста! Александр Сергеевич, помоги!
– Кругом...
Нет, я не ослышалась. И уже громче, сквозь слёзы:
Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Там чудеса: там леший...
- Бродит... – чуть слышно – но ведь слышно!
Русалка на ветвях...
- Сидит...
Я не слышала, как они вошли. Чья-то рука легла на плечо, и сквозь торжествующие слёзы я увидела двух парамедиков.
Они не теряли ни секунды. Давление. Пульс. Уровень сахара. Температура...
Анатолий был в сознании; очень тихо, но отвечал на вопросы.
Они положили его на носилки и повернулись ко мне.
- Хорошая работа, - сказал парамедик. – Вот что значит чётко следовать инструкциям.
***
Я задержалась: позвонить в Агентство, выключить свет, проверить, всё ли в порядке... а потом подошла к портрету:
- Спасибо, Александр Сергеевич.
И честное слово, он подмигнул мне лукавым глазом.
© Copyright:
Евгения Серенко, 2013
Свидетельство о публикации №213111100491