Современники о БРУСИЛОВЕ.
Алексей Алексеевич Брусилов (19.8 1853 - 17.3.1926) генерал от кавалерии, генерал-адъютант.
В военно-исторической науке справедливо считается самым выдающимся и успешным военачальником Русской Армии в Первой Мировой войне.
Был ли он гениальным полководцем?! Конечно нет, но на фоне общего, увы, «серого» фона царского генералитета, времен Первой мировой, фигура генерала Брусилова, безусловно выделяется в лучшую сторону.
Его военные заслуги, обаяние, популярность в войсках признавали и друзья и враги. К сожалению, были у него и отрицательные черты характера и не самые достойные эпизоды в его биографии, особенно политической.
Попробуем посмотреть на генерала Брусилова глазами его современников, тех, кто его знал ЛИЧНО и оставил об этом свои воспоминания.
Его биография хорошо известна.
Алексей Алексеевич происходил из дворянского рода Брусиловых . Он родился в Тифлисе в семье русского генерала Алексея Николаевича Брусилова (1787-1859).
К моменту рождения первенца (Алексея Брусилова), его отцу уже было 64 года. Мать Алексея, Мария-Луиза Антоновна, была намного младше его отца, ей тогда было всего 28 лет.
Отец умер, когда Алексею было шесть лет, а вскоре скончалась и мать, после чего дети были взяты на воспитание в семью Гагемейстеров, с которыми состояли в родстве. Все братья Брусиловы (их было трое) получили прекрасное домашнее образование, что позволило Алексею в 1867 году успешно сдать экзамены в четвертый класс привилегированного учебного заведения – Пажеского корпуса. Окончив Пажеский корпус, Алексей Брусилов в чине корнета был зачислен в армейский драгунский Тверской полк, начав службу в Закавказье
В 1873—1878 годах — адъютант полка. Участник русско-турецкой войны 1877—1878 годов на Кавказе. Отличился при взятии турецких крепостей Ардаган и Карс, за что получил орден Святого Станислава 3-й и 2-й степени и орден Святой Анны 3-й степени. В 1878—1881 годах был начальником полковой учебной команды.
С 1883 года служил в Офицерской кавалерийской школе: адъютант, помощник начальника, начальник отделения верховой езды и выездки; начальник драгунского отдела.
С 10 ноября 1898 года — помощник начальника, с 10 февраля 1902 года — начальник школы.
Благодаря протекции имевшего исключительное влияние на назначение старших кавалерийских начальников великого князя Николая Николаевича был назначен 19 апреля 1906 года начальником 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. С 5 января 1909 года — командир 14-го армейского корпуса. С 5 декабря 1912 года — помощник командующего войсками Варшавского военного округа. Генерал от кавалерии (6.12.1912).
С 15 августа 1913 года — командир 12-го армейского корпуса.
Всероссийская слава к Брусилову пришла в годы Первой мировой войны.
В ее начале – он командующий 8-й армией. В галицийской битве войска его армии действовали очень успешно:
20 августа 1914 г. ими был взят Галич.
28 сентября — 11 октября его армия выдержала контратаку 2-й и 3-й австро-венгерских армий в боях на реке Сан и у города Стрый, в конце октября его армия вступила в предгорья Карпат.
В начале ноября 1914 года, оттеснив войска 3-й австро-венгерской армии с позиций на Бескидском хребте Карпат, Брусилов занял стратегический Лупковский перевал.
Во время зимней кампании 1915 года Брусилов руководил 8-й армией в ходе Карпатской операции. В условиях зимней стужи армия Брусилова вела упорные встречные бои с противником. Она обеспечила сохранение блокады стратегически важной крепости Перемышль.
Во время посещения капитулировавшего Перемышля, Николай II пожаловал Брусилову звание генерал-адъютанта.
Когда весной 1915 года разразилась катастрофа — Горлицкий прорыв и тяжелое поражение русских войск — Брусилов начал тяжелое отступление своей армии под постоянным напором неприятеля и вывел армию к реке Сан.
9 июня 1915 года русскими войсками был оставлен Львов.
В той обстановке Брусилов не боялся идти на самые жёсткие и непопулярные меры.
В разгар Великого отступления русской армии, видя массовую сдачу в плен ее частей и ширящееся дезертирство, Брусилов издает приказ, где были такие строки: «Для малодушных, оставляющих строй или сдающихся в плен, не должно быть пощады; по сдающимся должен быть направлен и ружейный, и пулемётный, и орудийный огонь, хотя бы даже и с прекращением огня по неприятелю; на отходящих или бегущих действовать таким же способом, а при нужде не останавливаться также и перед поголовным расстрелом… Слабодушным нет места между нами и они должны быть истреблены».
В том же 1915 году для укрепления дисциплины в Русской армии была официально восстановлена практика телесных наказаний.
Напомним, что телесные наказания были отменены царским Манифест от 24 августа 1904 г. 12 августа 1904г. родился, а 24-го был крещен царевич Алексей Николаевич, долгожданный наследник Николая II. По этому случаю для объединения вокруг трона армии и всего общества царь решил даровать некоторые демократические свободы.
Эти «демократические свободы» включали в себя:
- отмену телесных наказаний для крестьян, национальных меньшинств, солдат и матросов;
- для евреев была отменена обязательная оплата отсрочки военной службы;
- прекращено следствие по поводу растрат военного имущества частными лицами, школам и т.п.;
- солдаты, нарушавшие военные предписания вступлением в брак, были прощены;
- дезертиры и уклоняющиеся от службы, явившиеся с повинной в течение года (!!!) после рождения царевича, освобождались от ответственности (для финнов срок был сокращен до 3 месяцев).
В то время этот, подзабытый ныне, царский Манифест сыграл немалую роль в революционном развале дисциплины в Действующей армии. Чего стоит только фактическое поощрение дезертирства в годы тяжелейшей войны!
В годы Первой мировой телесные наказания (порку) в царской армии пришлось восстановить.
Брусилов широко развил её применение в своих войсках .
Новое пополнение тогда частенько прибывало на фронт с недостачей в материальной части: вновь мобилизованные по дороге на фронт обменивали казённое обмундирование на сало, водку, махорку и т.д. Некоторые «православные воители» в результате, прибывали к месту назначения буквально в одних кальсонах.
Командующий армией приказал давать каждому прибывшему с недостачей по пятьдесят ударов плетьми.
«Порка», как отмечал Брусилов в одном из донесений, дала «отличные результаты» – слух о наказаниях распространился далеко в тыл, и пополнения стали прибывать без недостачи в казённом имуществе.
Брусилов умел быть достаточно «крутым», добиваясь уставного порядка в своих частях в годы Первой мировой.
Генерал Э.А. Верцинский в книге «Год революции. Воспоминания офицера генерального штаба за 1917-1918 года» приводит «такое свидетельство, подчерпнутое им в штабе 8-й армии, которою Брусилов командовал в начале войны.
«Бывший при нем комендант штаба армии передавал мне, что бывали случаи, когда генерал Брусилов приводил встреченных им во время своих прогулок солдат и приказывал их пороть за не отдание ему чести».
Летом и осенью 1915 года по личному ходатайству Брусилова предпринимались попытки расширить масштабы депортаций местного немецкого населения, западнее Сарн, Ровно, Острога, Изяслава.
С 23 октября 1915 года проводилась высылка до сих пор остававшихся на своих местах по решению Особого совещания таких категорий немцев-колонистов, как старики старше 60 лет, вдовы и матери погибших на фронте, инвалиды, слепые, калеки. По утверждению Брусилова, они «несомненно, портят телеграфные и телефонные провода». 20 тыс. человек высылалось в 3-х дневный срок.
Так что, как видим, ДО Февральской революции Брусилов не был «добрым дедушкой», а скорее наоборот, он был ревностным служакой, не останавливавшимся перед самыми крайними методами для наведения порядка в своих войсках.
Не случайно он был награждён орденами Святого Георгия 4-й (ВП 23.08.1914) и 3-й (ВП 18.09.1914) степени, да и генерал-адьютантские вензеля на погоны были тогда высочайшей наградой в Российской империи для военного человека.
Надо отдать должное А.А. Брусилову. Он умел быть популярным в войсках, это отмечали и его друзья и его недоброжелатели, коих тоже хватало.
Очень интересные воспоминания о нем оставил протопресвитер русской императорской армии Г.И Шавельский:
«…генерал А. А. Брусилов во многих отношениях является загадочной личностью.
Впервые я с ним познакомился в Варшаве в 1911 г., когда он был командиром корпуса; потом, в бытность его командиром 8 армии, мимолетно встречался с ним на фронте, в августе 1916 года более часу беседовал с ним в городе Бердичеве, в его кабинете, и, наконец, почти в течение двух месяцев (с конца мая до 21 июля 1917 г.) я очень близко наблюдал его в Ставке, когда он был Верховным Главнокомандующим.
Его военный талант не подлежит сомнению. Наша армия была обязана ему рядом блестящих побед, одержанных в Великую войну над австрийцами. Два георгиевских креста, звание генерал-адъютанта и пост Главнокомандующего были достойными наградами для этого выдающегося генерала.
Но Брусилов оказался несравненно талантливее в чисто военном деле, чем вообще в жизни и особенно в области нравственных качеств. Тут некоторые его поступки вызывали справедливое негодование и даже возмущение.
Еще до революции замечалась за ним склонность к угодничеству.
Когда великий князь Николай Николаевич, только что на маневрах разнесший Брусилова, тогда начальника 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии, за завтраком обратился к нему с ласковым словом, — Брусилов, — схватил руку великого рассказывали мне очевидцы, — князя и поцеловал ее.
То же проделал он, когда в апреле 1916 г. под Перемышлем Государь поздравил его генерал-адъютантом.
Это, однако, не помешало царскому генерал-адъютанту заявлять в начале революции, что он давно стал социал-революционером. Зато, как он низкопоклонничал перед высочайшими особами, так он стал теперь низкопоклонничать перед новыми правителями. Будучи Верховным Главнокомандующим, он всячески заискивал и лебезил перед Керенским и даже перед солдатами.
У меня и теперь еще стоит в глазах встреча на Могилевском вокзале прибывшего в Ставку нового Верховного — генерала Брусилова. Выстроен почетный караул, тут же выстроились чины Штаба, среди которых много генералов. Вышел из вагона Верховный, проходит мимо чинов Штаба, лишь кивком головы отвечая на их приветствия.
Дойдя же до почетного караула, он начинает протягивать каждому солдату руку. Солдаты, с винтовками на плечах, смущены, — не знают, как подавать руку. Это была отвратительная картина.
И всё это совмещалось у него с, по-видимому, глубокою религиозностью. И во дни революции он продолжал аккуратно посещать церковь, выстаивая службу на коленях и усердно отбивая поклоны.
Не буду говорить об его революционных поездках по фронту, когда он, пытаясь оправдать свою теорию, — что на войско надо действовать только словом, — говорил до потери голоса с автомобиля, с балконов и даже с деревьев, на которые залезал.
Отошедши от своих, он не пристал к чужим. Большинство своих прониклось к нему презрением, чужие едва ли оценили его.
Увольнение его (21 июля 1917 г.) от должности Верховного вызвало в Ставке не просто радость, а злорадство».
Не кажется ли вам, что очень точное определение дал Шавельский судьбе Брусилова: «отошедши от своих он не пристал к чужим»…
Скольким политикам и генералам конца ХХ века можно было бы дать точно такую же характеристику! Стремясь «угодить и нашим и вашим» очень многие в результате оказывались «на свалке истории»…
Ну, про поведение Брусилова после Февральской революции речь пойдет позднее, пока же остановимся на его деятельности в годы Первой мировой войны.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/11/13/389