Княгиня Ольга Историческая поэма

 
1. В отчем доме

Был перевоз на реке Великой
У Выбутской веси, у города Пскова,
Множество лодок, гребцы на веслах,
Дюжие молодцы и здоровые.
Был и начальник над теми гребцами,
Ставленник княжеский, сильный, суровый,
С ним не побалуешь, не покуражишься,
Было законом начальника слово.
На берегу, при перевозе,
Дом у начальника был добротный,
Но он годился летом и осенью,
На зиму нужен был теплый и плотный.
Жил в нем начальник вместе с семьею,
Здесь подрастала и дочь его, Ольга,
Только холодной зимней порою
Он перевоз оставлял ненадолго.
Перебирались в дом, что во Пскове,
В тот, что был крепче и зимним считался,
Быть не у дел для кормильца внове,
Здесь на печи отец сил набирался.
Жизнь текла в доме мирно и нудно,
Выманить из дому отца было трудно.
Лишь на кулачках побиться любил он,
Только за этим и выходил он.
Дочка меж тем у него подрастала
И незаметно красавицей стала.

2. Встреча

Однажды князь Игорь охотился славно
У речки Великой, да вот переправа
На берег другой стала князю нужна,
А лодок не видно, но облик челна
Вдали показался, а лодочник в ней –
Девица-краса, синь небес из очей.
Дал знак ей князь Игорь на берег свезти,
А сам глаз не мог от нее отвести.
Коса на высокой груди возлежала,
Умело девица челном управляла.
Князь Игорь сноровкой ее любовался,
Приветливо девице он улыбался.
«Имя, голубка, скажи мне свое».
Улыбка лишь тронула губы ее.
«Ольга», - молвила тихо и строго.
Он усмехнулся: «Краса-недотрога!
Даст Бог, увидимся снова с тобой,
Станешь княгиней, моею женой!»
Ольга глаза опустила, смутилась,
Сердце в груди так тревожно забилось.
С Игорем князем она распрощалась,
Сердце же следом за ним увязалось.
С Ольгою встречи не мог князь забыть,
Знать, суждено ей княгинею быть.
Игорь об Ольге поведал отцу.
Статная девушка. Скоро к венцу!

3. Годы молодые

У перевоза однажды летом
Всадники спешились, в шлемы одеты,
Богатыри, словно в песнях воспеты.
Главный меж них на коне, чья сбруя
Вся серебром была изукрашена,
Молодцевато проехал, гарцуя,
Глянул на Ольгу и стал расспрашивать,
Чья она дочь. Перевоза начальник
Ей приходился батюшкой родным,
Всадник решился с ним изначально
Поговорить, как душе угодно.
Начальник, усы, утирая вышел,
Пришлось оторваться ему от обеда,
Есть разговор к нему, он услышал,
Требует всадник прямого ответа.
Рядом красавица дочь стояла,
Лентой, что в косу вплела, играла.
Всадник, чей конь в серебре ходил,
Коня перед ними остановил.
«Твоя дочь?» Начальник согласно кивнул.
«Хорошая девушка!»- гость протянул.
«Замуж ее здесь не отдавай
И на свидания не отпускай!»
Отец торопливо сказал: «Рано ей!»
И отошел, пропуская коней.
Шлем очень низко, сам весь в доспехах,
Воин могучий мимо проехал.
Кони у лодок. И, понимая,
Умные лошади, в лодки вступая,
Смирно вели себя. В гривах играя,
Ветер резвился, брады развивая.
Лодки отчалили, скрылись в тумане,
Им непогода преградой не станет.
Время пришло Ольге замуж идти,
Весть прямо в Киев пришлось донести.

4. Замужество

Не мешкая вовсе, явились сваты,
Подарки вручили без суеты,
Ольгу-невесту с собой повезли,
Для Игоря князя жену берегли.
Рада, радешенька Ольга была,
Князю сердечко свое отдала.
Реками плыли, по суше скакали,
И города земляные видали,
Как тянут неводы рыбаки,
Как по белью колотили вальки,
Что на плоты с собой прачки носили,
Ими белье на плотах колотили.
Тучами птицы носились над ними,
Речки держались брегами крутыми,
Да перелесками виды менялись,
Дни озорные ночами сменялись.
Ольга полна была жизненной силы,
В струях за бортом руки мочила
И умывалась речною водою,
Да любовалась румяной зарею.
Разноголосица с лодок разных,
Веслами взмахи однообразные,
По сторонам дружина в доспехах,
Трудности воинам – не помеха.
Старый Гуда следил за невестой,
Коли по суше дорога, то место
Он ей готовил с собой на коне,
Чтоб не случилась беда в стороне,
Ольгу сажал на коня боевого,
Неразговорчив был, скуп на слово.
Ехали долго на самом деле,
 Но добрались, наконец, до цели.
Князь Игорь сам поспешил навстречу,
Ростом в сажень, богатырские плечи.
Светлые волосы, крупный нос,
Не богатырь, человек-утес!
Ольга при виде его оробела,
Страх как железом сковал ее тело.
Он же смеялся, манил руками,
Ноги как будто пошли к нему сами…
Ольга смеялась, хотя дрожала,
Сердце ж любовью уже стучало.
Жили в просторных хоромах они,
 Сени расписаны, башни видны,
Комнаты убраны пышно коврами,
Много строений стояло дворами.
Новую баньку из дуба срубили,
В баньке по белому только топили.
За городом было именье у них,
Скота было много, волов дорогих.
Утки и гуси, холеные куры,
Сотни стогов на гумне, много фуры.
Кузни с железом и медью стояли,
Слуги добро хорошо охраняли.
Старый Гуда при хозяйстве всегда,
При нем беспорядка нет никогда.
Рюрику старый Гуда наш служил,
Много врагов в свое время побил,
Но с новгородцами в схватке одной
Ранен он был богатырской рукой.
Палицей сломано много костей,
Кости срослись, но и думать не смей
Воином снова при князе служить,
Нам не пристало хилыми слыть!
Меч в ржавых ножнах, как память хранил,
Как человек меч тот имя носил,
Славный Альвад врагов крепко разил,
Воин Гуда был недюжинных сил.
С Игорем Ольга вставали рано,
В хозяйстве должно быть все без изъяна.
Завтрак, осмотр хозяйства, обед,
Послеполуденный сон, снова бдение,
Ужин в семье или сразу во след
Пир у бояр, времяпрепровождение.
Бывало, что Игорь так набирался,
Что на ноги сам уже не поднимался,
Случалось, что в спальню его заносили,
Коли напитками перегрузили.
Ольга легко это воспринимала
И от души над ним хохотала.
Ольга стрелять научилась из лука,
Била ножом на охоте зверье,
Красться могла, как охотник, без звука,
Славное было у Ольги житье.

5. Первая разлука

В полюдье  князь Игорь с дружиной уехал,
Хозяйство свалилось на плечи жены,
И стало хозяйке теперь не до смеха,
Распоряжения были нужны.
Твердо взялась за хозяйство Ольга
И утвердилась главой в дому.
Была княгиней она на столько,
Не сомневаться чтоб никому!
За нерадивость взыскано будет,
Ослушаться в голову не придет,
Непослушания Ольга не любит,
Шутки с ней плохи, понял народ.
Днем ей работалось ловко и споро,
Ближе к обеду тоска брала,
Ну а коль ночи приблизиться скоро,
Места себе найти не могла…
Пусто в постели. Воем бы выла,
Нет рядом мужа, так все постыло!
Где ж конь лихой любимого носит?
Тело младое ласки все просит…
И хоть людей вокруг Ольги густо,
Не с кем согреться сердечным чувством.
Богатства большие не радуют взор,
Боль одиночества, как приговор.
Старый Гуда поразвлечь все пытался,
«Экий зануда, совсем разболтался!»
В башне несла ежедневно дозор,
Очи – страдания, очи – укор,
Все на дорогу тоскливо глядела
И развлекаться ничем не хотела.
Вьюга в лицо, не уйдет все равно,
Были ведь вместе, но очень давно…
Ох, как люта была эта разлука!
Ревность змеею душила. Вот мука!
А пред очами картины соблазнов:
Игорь милуется с бабами разными…
Он развлекается, даже не зная,
Как по нем мается женка родная

6. Возвращение

Только весною вернулся супруг,
Радугой все засияло вокруг.
Милый с дружиной вернулся днем,
Лодки, груженные всяким добром,
Между собою они разделили,
Что для продажи определили,
Что на обмен, а что в доме сгодится,
Каждый добром своим распорядится.
Вновь поцелуи, объятия, ласки,
Ольга и Игорь живут словно в сказке.
На башню-смотрильню вдвоем восходили
И по душам каждый день говорили.
Коршун кружил высоко в синеве,
Словно цыпленка приметил в селе.
Горстками изб вдали села пестрели,
Днепр струил свои воды-метели,
Там , где Почайна впадала в него,
Пристань была оживленней всего.
Сборщики пошлин товары глядят,
А продавцы беспрестанно галдят,
Портки засучив, да прищуривши глаз,
Блины предлагают да кисленький квас.
Подол под горою, там кожу мнут,
Железо варят то там, то тут,
Работа тяжелая у народа,
От грязи не видно нигде прохода.
Недавно хазары сюда приходили,
Олег же с дружиной их проводили,
Места от набежчиков освободили
И строго соваться сюда запретили.
Олег господин, что Ольгу сосватал,
Отметив, что Ольга красою богата,
Зовет идти войной на Царьград,
Каждый воин походу был рад.

7. Победоносный поход Олега на Царьград

Трубы трубят под Киевом градом,
Резать быков да баранов надо,
Олег господин идет на Царьград,
Войско большое собрал он и рад.
Тысячи две кораблей снарядил,
Днепр флотилией загородил.
Тронулись воины весело в путь,
Ветер попутный на счастье стал дуть.
Весла взлетали все как одно,
И корабли по воде понесло.
Вот и пороги преодолены,
Тащат на сушу теперь корабли,
Войско на плечи все судна берет,
Шесть тысяч шагов на плечах их несет.
За перевалом Крарийским всегда
У печенегов засада была.
Но против грозной силы такой,
Враг никогда не сунется в бой.
Западный берег русского моря
Под парусами они прошли,
Мимо Конопы, Константии, торя
Путь свой, до устья Варнавы дошли.
В греческий город Месемврию вплыли
И повернули к Царьграду уже,
Холм у подножья Перуна покрыли
Жертвенной кровью, поплыли к меже
Святилища греков – Царскому граду,
Взяли с победой и этот рубеж,
Вина, товары без счета в награду,
Вкусной еды – только пей, да ешь!
Малой они отделались кровью,
Погибло немного от греческих стрел,
Да кончились в корчах по нездоровью
Те, кто плодов слишком много съел

8. Домой с победой

Вернулся Олег господин с победой,
Льется вино победы рекой,
Съехались к пиру купцы да соседи,
Бдительности почти никакой.
Ольга дары себе примеряет,
Серьги ей связками навезены,
Перстнями руки себе украшает,
Радуют глаз приношенья войны.
Плод иноземный прикусит легонько,
Сладкий сок каплет прямо на пол,
Вдруг засмеется Ольга тихонько,
Высыпав горсти сокровищ на стол.
Славят Олега певцы, не смолкая,
Бури страшнее предстал он врагу,
Лев император, на цепь запирая
Гавань, решил, что к нему не пройдут.
Мы шли по суше, несли корабли,
Олег их велел на колеса поставить,
Под парусами нас ветры несли,
Чтобы Олега победой прославить!
Греки вопили с дозорной стены,
Видя флотилию прямо на суше,
Сразу был виден исход сей войны,
И прорицатель нам здесь был не нужен.
Дерево мигом пожар одолел,
Строенья из камня смолою залили,
Весь Царский град огнем ярким  горел,
Все, что забрать не смогли, попалили.
Ни дома жилого, ни церкви теперь,
Одни пепелища! Хоть верь, хоть не верь.
Мы и сады на костры извели,
Запомнят там воинов с нашей земли.
Лев император бояр подослал нам:
«Все отдадим! Не губите града.
Вот угощение вкусное всем Вам,
Это Вам наша от сердца награда.»
Но запретил господин Олег нам
Пробовать греческий дар – те яства,
Бросил голодному псу кусок сам,
Пес тот издох смертью ужасной.
Были послы Олеговы в граде,
Был договор на русском написан,
И, конечно же, правды ради,
Собственноручно был он подписан.
Пальцы болели у казначеев,
Уставши отсчитывать воинам злато,
Когда ж отплывали, Олег затеял
Щит свой прибить на воротах Царьграда.

9. Княжение Игоря

Прокняжил Олег победоносно
Тридцать три года, гроза печенегов,
После укуса змеи смертоносного,
Игорь стал править вместо Олега.
Киевским князем теперь у престола
Игорь, княгинею Ольга стала,
Ей захотелось улучшить стольный
Они дворец построить мечтали,
Чтоб был подобен главному греков,
Но мастера им в том отказали,
Сославшись на то, что казны не достанет,
Построить дворец им другой обещали,
Достойный их званья, великим предстанет.
Ученые греки работали славно,
В церкви Христовой молились исправно,
Там, где могилу Аскольда нашли,
Церковь святого Ильи возвели.
Время прошло, радость настала,
Дворец стоит в Киеве, каких не бывало.
С медною кровлей, с цветными стеклами,
Словно жар-птица сиял дворец окнами.
Между тем древляне возроптали,
Дань свою Киеву платить перестали.
Богатыми были, но жили дико,
Кожу имели, но лапти из лыка
 Все же носить предпочитали.
Носили одежду без всякого шика,
В жены девиц из племен умыкал,
Падаль спокойно, как пищу, едали.
С голыми шеями бабы ходили,
Простоволосыми женщины были.
Юношей с девушками убивали,
Жертвы богам своим воздавали.
Данью куницы черные были,
Князю Олегу древляне платили.
Игоря князя они не признали,
Сборщикам  подати не подавали.
Игоря воином не считали
И, не таясь, его оскорбляли.
Князь Игорь решил древлян наказать,
Повел на древлян князь свою рать.
Среди воевод был совсем молодой,
Свенельд его имя, боец удалой,
Лез наперед чрез опасность любую,
Видно, имел он натуру лихую.
Древлян победили и принародно
Забрали всю дань легко и свободно.
Игорь победою горд был и рад,
Охота пришла сходить на Царьград.
Только удача ему изменила,
Зря он пошел туда малою силой,
Думал, что с греками справится быстро,
Но по другому на деле-то вышло.
Ведь кораблей только горстка была,
Греки спалили все судна дотла.
Еле до дому с дружиной добрался
Без славы, но рад, что живым он остался.
В другой раз варягов позвал из-за моря,
Да печенежскую конницу вскоре
 Нанял князь Игорь и снова в Царьград
Путь свой направил второй раз подряд.
Чтоб разорения избежать,
Греки решили мир подписать.
Игоря радость и дома ждала,
Сына жена ему родила.
Сына назвали они Святославом,
Мальчиком Игорь гордился по праву.

10. Вдовица

Стал тяготиться Игорь трудами.
Возраст свое брал, знаете сами.
Дань собирать посылал он Свинельда
И разозлил дружину донельзя.
«Скучно с тобой. Мы уже засиделись,
Вон у Свенельда все приоделись.
Веди воевать, мы себе все добудем,
А то уже стыдно смотреть в глаза людям!»
С дружиною ссориться не хотелось,
Душа к ней, как к детищу, притерпелась.
Решил на древлян повести свою рать,
Раз захотелось ей воевать.
Зима миновала. Свенельд уж вернулся,
С оброком из волости он обернулся,
А Игоря нет, и вестей нет о нем,
Княгиня в тревоге и ночью, и днем.
Послать ли на поиски? Ехать самой?
Как хочется мужа вернуть ей домой.
Однажды с рассветом древляне пришли,
Об Игоре горькую весть принесли,
Сказали, что Игорь был ими убит,
Он грабил древлян, как заядлый бандит.
Сначала древляне отдали без брани
Шкуры звериные, белок для дани,
Игорь князь выбрал у них все до дна,
Дань ему дали древляне сполна.
«Игорь уехать уже собирался,
Да жадность попутала, снова остался.
С малым числом решил он прибыть,
Чтобы с дружиной добро не делить.
Жадностью нас он сумел разозлить,
Вот и решили его мы убить».
«Как вы убили его, расскажите
Начистоту, душу мне не томите».
«Мы к двум деревьям его привязали,
За алчность, конечно, его наказали,
Пригнули деревья, виною он сам,
Древа отпустили, а он пополам.
Горе твое мы все понимаем,
В мужья князя Мала тебе предлагаем.
Он храбр и удачлив! Зачем горевать,
Когда ты женою могла б ему стать?»
«Где это случилось?» - спросила она.
«В Коростене нашем и казнь вся прошла».
За Ольгою бабы запричитали,
Скулили да плакали и стонали.
Хранила долго княгиня молчание,
Сердце терзало древлян признание.
Месть клокотала у Ольги в груди:
«Отмщение будет за все впереди»,
Думала Ольга, но голосом твердым
Заговорила по-княжески гордо:
«Нравится ваше мне предложение,
Я, как сватам, окажу вам почтение.
Ну а сейчас к лодкам вашим ступайте,
Распоряжений моих ожидайте,
Кушанье вам туда принесут,
Слуги моих приказаний ждут.
Люди мои за вами придут,
В лодках с почтением вас понесут,
Чтоб видели все, что я замуж иду,
А вас, как сватов дорогих, я чту».

11. Отмщение

Нарядно одетые шли послы рядом,
Смотрела им в спины тяжелым взглядом .
Как только ушли, запылали дрова,
Солома в летних печах затрещала,
За дело взялись рьяно все повара,
Пеклось все и парилось, масло шкворчало.
Из погребов несли яства такие
И добавляли, открыв кладовые,
Слюнки у всякого бы потекли,
Мед прямо в бочках, заправские щи,
Квас и вино, начиненных ягнят,
Яйца и масло, все чем богат
Княжеский двор был, отдали «сватам»,
Пир описать слов не хватит и нам.
Такого раздолья древляне не знали,
Они животы от еды надорвали,
Но остановиться никак не могли,
Все ели да пили и изнемогли.
Ковры в лодки князевы им подавали,
«Сваты» очень важно на них возлежали.
Служанки мух от них отгоняли,
Подушки проворные руки взбивали.
Солнце садилось, всходило не раз.
«Славно княгиня чествует нас!»
Ну а на выгоне яму рыли,
Там, где у Ольги пастбища были.
И у копателей спины ныли,
Сотни заступов землю крошили.
Холм возвышался из свежей земли,
А люди копали да землю несли.
«Довольно ль, княгиня?» «Глубже копайте!
И на лопаты вовсю налегайте.
Нам уж «сватов» пора принимать,
Им надоело, наверное ждать!
Я же сдержу данное слово,
Ждут моего древляне зова!»
Вот уж послы от княгини идут,
Древлян с почтеньем к княгине зовут.
Пьяным «сватам» принесли они весть:
Ольга зовет на великую честь!
Пешком ли пойдете? Коней ли подать?
Но гости не могут на ноги встать.
«Несите нас в лодках, как Ольга просила.
Князь ваш убит, мы сваты князя Мала!»
«Придется нести, у вас нынче сила,
К тому же, княгиня так приказала!»
Подняли лодки слуги на плечи,
Казалось, путь славы для древлян вечен.
Работу люди свою побросали,
Такого зрелища еще не видали.
«Смотрите, как нас  киевляне несут,
Почести всюду нам воздают!»
Ломаются всем на потеху древляне,
Но молча несут к яме их киевляне.
И в бездну летят в своих лодках «сваты»,
Падение жуткое с высоты,
В холодной глубокой яме они,
Тела изувечены, стонут рты.
Но вот наклоняется Ольга над ямой:
«Не надо ль рассолу, скажите прямо?»
«Трезвы без рассола.» «Довольны ли честью?»
«За смерть мужа платишь нам лютой ты местью!»
Тут Ольга взмахнула своею рукой,
И заживо всех погребли под землей»
Из-под земли неслись стоны и вопли,
Скоро все стихло и хрипы заглохли.
Больше могила не шевелилась,
Души от тел уже отделились.
Тут же коров на могилу согнали,
Живо коровы все утоптали.
Ольга  к древлянам послов послала
Сказать, что готова выйти за Мала.
Едет навстречу к нему она,
Только могилу мужа сперва
В Коростене надо ей посетить,
Нужно побольше меда сварить.
Тризну по мужу справить должна,
Древляне поверили Ольге сполна.
Вооружась, как на битву, древляне
Вышли Ольгу встретить к поляне.
Княгиня со свитой была небольшой,
Древляне оттаяли тут же душой.
«Где те послы, что к тебе посылали?»-
Ольгу встречающие вопрошали.
«За мной они едут с дружиной моей,
Охотятся вместе да ловят зверей.
Могилу мне Игоря покажите
И до нее меня проводите».
К могиле вели кривыми тропами,
Низко сгибались все под ветвями.
Сыростью темная чаща дышала,
Что-то в болотах вздыхало, стонало,
В этих местах колдуны проживали
Те, что людей в волков превращали.
Бывало, что мрак расступался пред ними,
Следы от колес проявлялись в размыве.
Поле открылось. На нем росло жито,
Просо виднелось да льном все покрыто.
Скот на полянах травушку ел,
За выпасом каждым сторож глядел.
За частоколами крыши виднелись,
У смотровых окон бабы глядели,
Рубахи холщовы, с шитьем рукава,
Но Ольгу тропинка в лес снова вела.
Ветки хлестали по головам,
Били коней по усталым бокам.

12. Плач Ольги

Вот и поляна, насыпан бугор,
Там под ним Игорь, как вечный укор.
Ольга с коня боевого сошла
И на могильный бугор тот взошла,
Он уж травою успел прорасти,
Цветы полевые стали цвести.
Плакала долго княгиня на нем,
Все причитала о друге своем:
«Свет мой, соколик, откликнись, родной!
Поговори со своею женой!
Тело твое, родной, растерзали,
Муками лютыми разорвали!
Вечно сокрыты теперь твои оченьки,
Нет у жены твоей жить больше моченьки.
Я ж твоя женка, вдова горемычная,
Жизнь теперь черная и непривычная.
Ласковый мой! Ты покинул меня,
Если б ты знал, как люблю я тебя!
Горькая я без тебя сирота,
Вянет без ласки твоей красота.
Кто же заступится за меня,
Если, любимый, нет рядом тебя!»
Устали древляне от Ольгина плача.
«Теперь заживешь с князем Малом иначе,
Он тебя быстро, княгиня, утешит
И уж найдет, чем тебя распотешить!»
Ольга все плакала, древляне ждали,
Они уж порядком оголодали.
Так и набросились все на еду,
Ели и пили, не чуя беду.
Отроки Ольгины мед подносили,
Вороги пьянствовали и бузили,
Жены бесстыжие Ольгу толкали,
Петь и смеяться ее заставляли.
Древляне силою меряться стали,
Перепились да друг друга ругали,
Ноги держать их уже не могли,
Тут же на травы древляне легли.
Под подбородком плат туже связала
И во весь рост у могилы стала.
«Рубите!»-жестко своим приказала,
За смерть любимого люто карала.
Дружинники лихо рубили мечами,
Катились с бугра головы сами.
До ночи головы отсекали,
Руки воинов жутко устали.
Кровавая сеча уже завершилась,
Земля кровью грешников обагрилась.
Месяц взирал на тела убиенных,
Алыми брызгами окровавленных.
Ярко светил, как фонарь, над могилой,
Месть совершилась с ужасною силой.

13. Княжение Ольги

Осень прошла, пролетела зима,
Ольга от горя все так же черна.
За мужа отмстила, но нет ей покоя,
Душа неспокойна, все ноет и ноет.
Тысячи жизней она погубила,
Но из самой словно вышла вся сила.
Месть у язычников – главное дело,
Вера язычников мстить ей велела.
По мужу любимому все убивалась,
В муках по мужу вся исстрадалась.
Бродит ночами, как призрак, по дому,
Гложет тоска да кручина-истома.
Люто княгиня врагам отомстила,
Смертью невинных отяготила
Душу свою, не найдя утешения,
Мучили совести угрызения…
Осень и зиму  ружья ковали
Да молодежь воевать обучали,
Ольга с башни ученья смотрела,
Время пришло и кольчугу надела.
Тронулось войско, железом бряцая.
Ольга верхом, на коне восседая,
Едет меж воинов, рядышком сын,
Был он у Ольги только один.
Сыну всего лишь четыре годочка,
Впервые пострижен, сам едет верхом,
Ведь Святослав должен без проволочки
В память отца стать хорошим бойцом.
От просеки в сторону тропка вела,
Корнями, как змеями, вся проросла.
Ольга на тропку решила свернуть
И по ней въехала в самую глубь
Леса глухого, где рос древний дуб,
Черен как уголь, уродлив и груб,
А на ветвях, еле видные глазу,
Листочки зеленые не для показу,
Чернее угля зияло дупло,
Формою напоминало яйцо
С гладкими ровненькими краями,
Словно обточенное мастерами.
С веток дуба ленты свисали,
Мониста различные дуб украшали,
Тряпки цветные на древе висели,
Приезжие тщательно дуб осмотрели.
Вкруг дуба полянка ковром разлеглась,
Ограда из кольев над ней поднялась,
Чтоб к дубу никто прикоснуться не мог,
Иди, знай по лесу, в нем много дорог.
«Эй, дедушка!» - гости позвали его,
Кто был здесь хозяином. Нет никого.
Никто из ограды на зов их не вышел,
Ушел старик борти смотреть и не слышал.
С почтением дубу они поклонились
И вешать дары на него примостились.
Богатую ткань подарила княгиня,
А Святослав - шерстяной поясок,
Кто-то браслет свой на ветку накинул,
Кто-то нарядный и яркий шнурок.
Вот уж древлянская рать им навстречу,
Ольга копье Святославу дала:
«Бой начинай!» Святослав не перечил,
Но рукоять так была тяжела,
Между ушами коня пролетело
Это копье и упало у ног,
Хоть никого то копье не задело,
Но воевода Асмуд был строг:
«Князь уже начал.  Готовимся к бою!»
И киевляне рванули вперед,
Прикрывшись щитами, копье пред собою,
Князь малолетний на битву зовет!
Древляне бросились рати навстречу,
Съехались близко, валили с седла,
Мечами рубились – жестокая сеча,
И рукопашная бойня была.
А Святослав под крепкой охраной
С княгинею Ольгою на холме,
Дух боевой проявился рано,
От возбужденья князь прыгал в седле.
Войско обучено Ольгино было,
Опыта много у воевод,
Князево войско в бою победило,
Это был добрый ратный поход.
Войско древлян обратилось в бегство,
Заперлись многие в городах,
Ольга несла непокорным бедствие,
Огнем выжигала! Пепел да прах…
Кто образумился и отпирался,
Тех она миловала и прощала,
А непокорных старшин убивала,
Кое-кого в плен забирала,
Прочим велела охотой заняться,
Сеять да бортничать, и гнать смолу,
Дань ей платить и во всем покоряться,
Ей и любому ее послу.
Чтоб непокорств как при Игоре не было,
С войском всю землю свою обошла,
И послушанья себе от всех требовала,
Страху на подданных навела,
Мощь показала и строгость власти,
Установила порядки свои,
Суд вершила над всякой напастью,
Жалобы только княгине несли,
Их княгиня сама разбирала
И выносила потом приговор,
Погосты с охраной она учреждала,
Чтоб денно и нощно вели дозор,
Гати в болотах она приказала
Сделать, да просекам дать простор,
Расширив, где надо. И срок указала.
Для сбора дани назначила двор.
Слово княгини последним было
И соблюдаться строго должно,
Непослушания не выносила,
За непокорство карала зло.
Всюду порядок она навела,
Даже на дальних границах земли,
До рек Луги и Мсты дошла,
И меры ее плоды принесли.
Где беспризорно жители жили,
Княжеской данью всех обложили.
С дозором покончить совсем не спешила,
В дороге охотиться Ольга любила,
Но вскоре на Киев поворотила,
Пора отдохнуть, новых сил поднабраться
Да воспитанием сына заняться.
Печи натоплены. Кот на лежанке.
Пряжу вдоль стен дружно бабы прядут.
Подвиги Ольгины славят баяны,
На гуслях играют да песни поют.
«Ай да княгиня! В крови затопила
На мужнем кургане его палачей,
Наглых древлян их же кровью умыла
Мудростью княжеской женской своей.
Думали дурни отдать ее Малу,
Верили, станет женою его,
Она же ногой на башку его стала,
От Мала давно уже нет ничего!
Могилы его не сыскать, коль захочешь,
А Ольга на княжьем престоле своем,
Лишь с князем Олегом сравнить ее хочешь,
Стала княгиня надежным щитом.
Олег отомстил неразумным хазарам!
Чей щит был прибит на царьградских вратах?
По суше его корабли, как подарок,
Победу несли на своих парусах.
Но даже победа Олега померкла
Пред мудростью Ольги и силой ее,
Пред нами ее остроумия Перлы –
Расправа за мужа, как честь для нее».
Так пели певцы, прославляя княгиню,
За месяцем месяц летели года,
Про войны былые, как про святыню,
Частенько, рассказывал старый Гуда.

14. Мать

Двенадцать исполнилось Ольгину сыну,
Любил уж с девицами князь баловать,
Возраст любви полным ходом нахлынул,
Стал Святослав у Малуши бывать.
С братом Добрыней Малушу пленили
Еще во младенчестве, вот и росли
Средь Ольгиной челяди, в милости жили,
Крест свой смиренно пленный несли.
«Повременил бы, сынок, хоть годочек!
Усики даже не подросли!»
Асмуд вступался: «Природа раз хочет,
Крылья ты молодцу не смоли!»
«Зачем на Малушу, сынок, воззрился?
Девка – чернавка, свиней пасет!
Любая рада тебе покориться,
Кликни только, на зов придет!
Девок красивых у нас немало,
Возьми себе другую в награду».
«Мне лишь с Малушею сладко стало,-
Другой не хочу! Другой мне не надо!»
«Уж и Добрыня в родню норовит.
Перстень завел со смарагдом. Дерзит!»
Пыталась Ольга его урезонить,
Но кто молодого князя сломит?!
Но все ж из свинарника перевела
Малушу, служанкою в дом взяла.
Но после советников позвала
Свенельда и Асмуда и завела
С ними да с древним своим Гудой
Беседу, что князь Святослав молодой
Вырос. Самое время князя женить,
И порешили, что так тому быть,
Чтобы невеста достойной была,
Чтобы родством им честь принесла.
«Да непривычны мы к чести, увы,
Сын мой чернавку выбрал! Так вы
Дайте совет, где ж невеста нам есть,
Что принесет роду Рюриков честь!
Оттон-император нрава какого?
Крепко ль сидит на престоле и слово
О дочках скажите, коль есть таковые,
Есть ли за ними поместья какие?»
Асмуд откликнулся: «Вроде, по слухам,
Оттон богат». «Крепок телом и духом.-
Вмешался Свенельд, - Воин сильный и знатный,
По свету всему прошел путь он свой ратный!»
Асмуд продолжил: «Вдов. Книголюб. Грамоту знает!»
Свенельд подхватил: «В кости славно играет!»
«С владыками Греции надо родниться»-
Молвил Гуда. «Больно греки любят гордиться!-
Ольга сказала. Гуда не сдавался:
«Ведь Константин в багрянице рождался!
Истинные базилевсы они,
У греков в роду взять невесту должны!»
Асмуд вздохнул: «Чести нам маловато,
Люди наши в том виноваты.
Мне говорили, что Оттон монаха
Из города Трира нам посылал,
Всех проповедников слали на плаху,
Монах Адальберг еле-еле сбежал.
Дары отобрали, послов перебили,
Монах Адальберг еле ноги унес,
Когда ж о народе нашем спросили,
Сказал: «До спасенья народ не дорос!»
Так что народ наш вполне изуверски
Их проповедников веры отверг.
Архиепископом Магдебургским
Стал теперь монах Адальберг.»
«Зря отпустили мы Адальберга,-
Сквозь зубы промолвил  Свенельд воевода,-
У Оттона выкуп взяли  теперь бы,
Была бы выгода нам и народу».

15. Беседа со священником Григорием

В раздумии Ольга сидела одна,
Священника-грека к себе призвала
Из церкви святого пророка Ильи,
Беседу о вере они завели.
«Ты хочешь, священник Григорий, уверить,
Что мертвою лежа в могиле своей,
Истлев до скелета, должна я поверить,
Что буду у Бога на небе живей?»
Грек сухопарый в длинный одеждах
Чистую тонкую руку поднял,
Между собою и Ольгой прилежно
В воздухе крест рукой начертал,
«Если примешь крещенье, конечно,»-
Слова княгини он подтвердил,-
Уверовать в Бога должна бесконечно».
«Поверить в такое… Нет моих сил».
«Вера сильнее, чем разум, княгиня,
Примешь крещение, вера придет!
Ты в темноте пребываешь доныне,
После крещения Свет снизойдет!
Только в купель погрузиться успеешь,
Все переменится разом вокруг,
Ты непонятное уразумеешь,
Душу очистит тебе Святой дух!
Лики с икон устремят к тебе очи,
Над естеством будет Божий покров,
Длани святых над тобой дни и ночи,
Каждый явиться на помощь готов.
Этим заступничеством  укрыться
Сможешь, княгиня, в любой беде,
Будут они о тебе молиться,
Все управляя в твоей судьбе.
Меж государей всех христианских
Станешь ты равновеликой тогда,
Равночестной душой христианской,
Чтоб в жизни и смерти быть с Богом всегда.
Жизнь на земле завершив, вознесешься
В Божий чертог и предстанешь пред Ним!
Если ты к вере в Христа повернешься,
Станешь совсем человеком другим!
Кстати, невзгоды, глад, непогода,
Вражьи набеги, большой урожай,
Благополучье твое и народа
Только от Бога зависят, ты знай!
Если несчастье преследует часто,
То наказание нам за грехи,
Если живем мы спокойно, прекрасно,
Богу угодны поступки твои».
«Нет ли ошибки тут? – Ольга спросила-
Знаю, Перун поливает поля!»
«Нет! -ей ответил священник с силой, -
Без милости Божьей погибла б земля!
Перун – сатанинский идол, кощунство,
Поганая нечисть, дрянной истукан.
Из княжеских уст звучит, как безумство,
Что воду дает деревянный болван!
И даже из княжеских уст не желаю
Подобную скверну выслушивать я
И всею душой Христа прославляю!
Верить в чурбана дальше нельзя!
Слышала ль разве живое дыхание
Или единое слово одно?
Сделай себе честно признание,
Этот Перун всего лишь бревно!
Нечисть пора с пъедестала сбросить
И поклоняться ей перестать,
Душа ведь о помощи истинной просит,
Только Господь может помощь подать!
Вочеловечился Бог наш однажды,
Жил с нами вместе на грешной земле,
От муки адской за нас он страждал,
За наши грехи был распят на кресте.
Жил среди нас Сам Господь, как меж равных,
Пищу с нами вкушал, учил,
Десять законов оставил нам главных,
Потом все десять в одну вместил.
«Любите друг друга!»- всех призывал Он,
Вынес все муки, умер, воскрес,
Жизнь и бессмертие нам даровал Он,
Видит Христос наг с горних небес!
Ты согрешила частицу деяний
Господа, идолу приписав,
 Так принеси же теперь покаяние,
Тихо молитву за мною сказав:
«Боже! Милостив буди мне грешной»,-
Тихо княгиня за ним повторила.
И на душе вдруг покой нездешний
Умиротворением ощутила.
«К старости стала я неприглядной,
Тело обрюзгло, но я с ним  свыклась ,
Нельзя ли к Всевышнему безоглядно
С телом прийти, чтоб душа не мыкалась?»
«Это, голубка моя, невозможно,
Но обещаю, что в день наш судный,
Скелет твой снова оденется кожей,
Плотью живой, не понять рассудку!»
«Юной ли буду ,  старухой ли страшной?»
«Юною будешь, княгиня, прекрасной!
Чудом из тления встанем нетленными,
Заново будем мы сотворенными!»
«Когда же восстанут все люди из тления?»
«Дождемся всеобщего воскресения.
Явится Господь Суд вершить над нами,
С ним ангелы с огненными мечами,
Судить Он будет живых и мертвых,
Границы времени будут стерты».
Священник сказал со знанием дела,
Но Ольга прервать его захотела.
«Хазары свою веру хвалят,
Не менее крепко они ее славят!»
Грустно священник на то усмехнулся,
«В Константинополь езжай!» - встрепенулся,
« Коль славу Христову  увидеть хочешь,
И, если к хазарам потом захочешь,
То я отступлюсь от тебя навсегда,
И к Истине ты не придешь никогда!»
С почтением в ноги ей поклонился,
В церковь святого Ильи удалился.

16. На Царьград

Корабли все снарядили,
На Царьград они поплыли,
А вокруг простор морской,
Ветер, балуясь с волной,
Паруса вздувал порывом,
В волнах радуг переливы,
Красота да благодать,
А вокруг морская гладь.
Ветер в море переменчив,
В настроении изменчив,
Словно бы с высот упал
И в безвестности пропал,
Снова весла выручали,
А гребцы все налегали,
Труд на море был велик,
Да матрос к нему привык.
Ветер снова появлялся,
Море вздыбив, в драку рвался,
Бугрил волны он горами,
Корабли взлетали сами
На вершины вод-утесов,
А потом, как щепки сбросив,
Волны судна вниз кидали ,
Вновь на гребень поднимали.
Барыням бывало худо,
Повалило много люда,
Кто стонал, а кто блевал,
Кто без памяти лежал.
А княгиня лишь смеялась
И стихии не боялась.
Гром и молнии терзали,
Огнем небо прорезали,
Тучи черные летали,
Безысходностью пугали.
Крестным знаменьем Григорий
Осенял восток и запад,
Север, юг, а дождь все плакал,
И ревел зверюгой ветер,
Но внезапно стих, и светел
Горизонт вдали открылся,
Ветер спал, не шевелился,
Воцарился мир повсюду,
Полегчало всему люду.
Зверь морской угомонился
И в ручного превратился,
Корабли уж не терзает,
Тихо волнами ласкает.
Нежно плещется водица,
Словно бы за все винится,
А вокруг морская гладь,
Нигде суши не видать.
Плыли морем корабли,
Очертания земли
Месемврийским  маяком,
Как спасенья огоньком
Осветили суднам путь,
Приглашая отдохнуть.

17. На чужбине

Паруса спустили разом,
По княгинину приказу
Все на веслах подошли
К острову чужой земли,
Где Месемврия стояла.
Ночь была, кругом все спало,
Начеку лишь был дозор,
Сверху слышен разговор,
Оклик: «Кто? Зачем? Куда? »,-.
Чтобы прояснить картину.
«Княгиня Ольга к Константину!»
Якорь бросить разрешили,
Стоянку утром оплатили.
В город витязей послали,
Чтоб припасов подкупить,
Мечи с себя все поснимали,
Безоружным надо быть,
Что согласно договору,
И не тратя разговору,
Лишь кольчуги понадели,
Спрятали ножи при теле,
Это так, на всякий случай,
При оружии быть лучше.
Ольга с палубы глядела
 На крепость башни маяка,
На хижины в ее пределах,
Часть нижняя в домах глуха
И, словно крепость, неприступна.
Слышны на бреге голоса,
А рядом с Ольгой неотступно
Старик Гуда, про чудеса
Рассказывал ей, развлекая,
Боярыни вокруг нее
Сидели, старику внимая,
Да думали все про свое.
Дружина здесь была, вельможи,
Послы от Святослава тоже.
В тюках отборные меха,
Чтоб торговать наверняка.
Тяжелым был походный гуж,
Да были слуги для всех нужд.
Горяч и томен был Босфор,
Над ним небес синих шатер,
А на холмах лежал Царьград,
Вокруг сады да виноград.
Белели колоннады, арки,
Сияли пышно купола,
Роскошно все было, по-царски.
Но радость Ольгу обошла.
Ей ждать приема приказали,
Остановились все дела,
Неделю за неделей ждали,
Княгиня уж изнемогла,
Священник же Григорий рядом
К терпению все призывал,
И обещал за то награду,
В Христовой вере просвещал.
«Не к Малу прибыла, к владыке,
Что православным миром правит.
Вглядись с мольбой в святые лики,
Господь все Сам тогда управит!»
Сомненья Ольгу одолели,
Но наставлял священник снова.
Все от загара потемнели,
От солнца знойного чужого.
Не помогали притиранья,
От солнца мази не спасали,
Хоть прилагались все старанья,
Лица и руки загорали.
И от восхода до заката
Все в ожиданье изнывали,
Скорлупки-лодки воровато
К судам ночами подплывали.
То перекупщики от греков
Беспошлинный товар скупали,
По лестницам, что из веревок,
Купцы на борт их поднимали,
В подпалубные помещения
Вели показывать меха,
И не было конца восторгам
Да цокания языка,
Что больно дорого просили,
К согласью все же приходили
И, обмотав живот мехами,
Прекраснейшими соболями,
Как воры, озираясь плыли,
Меха с собою увозили.
И иноземные купцы
Являлись к Ольге с толмачами,
Защиты у нее просили,
Коль торговать придется с нами,
Коль в Киев торговать приедут
И, заручившись княжьими словами,
На берег ехали с победой.
Не раз уж солнышко вставало,
Флотилия же русских ждала
Благоприятного конца,
С вестями добрыми гонца.

18. Гость

Купец из русских самый видный,
Панкрат Годинович солидный,
В гости к княгине заезжал,
Григорью руку целовал,
Благословения просил,
Что тот на торг благословил.
Беседу Ольга с ним вела:
«Чужие любишь ты края?»
«Торгую всюду я, княгиня,
И для купца чужих нет ныне,
Где золотник открыл тугой,
Тот край тебе уж не чужой!»
«Какой же выгоднее торг?»-
Вела княгиня разговор.
«Невольников, тебе открою,
Лишь подкорми, продашь их втрое
Дороже, чем купил их сам,
Вот выгода, скажу я вам».
«Скажи мне, ты христианин?»
«Купец лишь с верой господин.
Кто же поверит тут безверным,
Товары в долг беру без меры,
Клянусь быть честным на кресте,
Да с Богом мне везет везде!»

19. Затянувшееся ожидание

Уж пролетело красно лето,
От Константина нет ответа,
Княгиню гордость донимает:
«Какой-то грек не принимает
Меня, великую княгиню,
Смотри, Гуда, мы здесь доныне,
А саракины приезжали,
Почет им сразу оказали,
Для них и времечко нашлось!»
Заполонила сердце злость.
«Отчаливай!»- вскричал Гуда.
«Ты сына Рюрика вдова,
А с Константином мы огнем
В бою беседу поведем!
Сюда с войсками мы вернемся
И с Константином разберемся!»
«Молчи! Не солоно хлебавши
Отсюда не уеду я!
А все же, чем же саракины
Им лучше кажутся меня?
Что христиане они разве?»
«Нет, - ей Григорий отвечал,-
Но император предпочтенье
За то пред нами им отдал,
Что чтут невидимого Бога
И верят, что  един Господь,
За то, дано им знаний много,
Они не облекают в плоть
Железа, дерева болванов,
Чтоб поклоняться истуканам,
Что свойственно народам диким.
Кто же сочтет народ великим,
Коль поклоняется чурбанам,
Своим безмозглым истуканам!»

20. Прием

Но тут гонцы к ним заявились,
Поклоны, речи сладки лились,
Вели себя, словно не знали,
Что их все лето здесь прождали.
Гонцы любезно известили,
Что во дворец всех пригласили,
Девятого их сентября
Ждет император у себя.
Несли носилки с балдахином
К дворцу владыки Константина,
Грек Феоктист проводником
Рядом с носилками бегом
Показывал княгине путь
И вкладывал лишь только суть
В рассказы о Царьграде он,
«По воле Божьей возведен
Константинопль,»-говорил,-
«Царю святому знак в том был,
Что правил шесть веков назад,
Чтоб был здесь самый знатный град.
Во сне копьем границу вел,
А перед ним незримо шел,
Кто волю Божью указал
И град воздвигнуть приказал.
Из городов от всей земли
Все лучшее сюда везли:
Статуи, мрамор, мудрецов,
Сокровища из всех дворцов,
Поэтов лучших привозили,
Да архитекторов учили,
Чтоб столь великое пространство
Застроить в роскоши убранства.
Юстиниан Великий правил
И много пышности добавил,
А император Константин
Водопровод да не один
Велел во граде провести,
Чтобы потери не нести,
Коль враг осаду нам устроит
И водный путь нам перекроет.
Здесь бани и для черни есть,
Оказана народу честь.
Вон там ты видишь ипподром,
Там холм и форум есть на нем,
Он в триумфальных арках даже,
Премудрость Божию покажем,
Строчил ей бойко Феоктист,-
Вот храм Софийский, присмотрись,
И Божьей милости дивись,
Века он будет здесь стоять,
Его не смогут разломать,
Камень скреплен смесью свинца,
Железно скован обручами,
А купол, милостью Творца,
Из пемзы сделан, кирпичи
С Родоса в город навезли,
Легче в пять раз обыкновенных ,
Оттенков необыкновенных
Добились в облицовке здесь,
В ней отовсюду мрамор есть.
Босфорский – белый с черным мрамор,
Из Мавритании нам желтый завезли,
Пурпурный с розовым с Фригии самой,
С каритской тоже мрамор есть земли.
Работников, поверьте, десять тысяч
Софийский храм прилежно воздвигало,
Им жалованье каждый день платили
Серебряной монетой, что немало!»

21. В Софийском храме. Крещение

Когда же внутрь вошли, то с непривычки,
Глаза зажмурили от мощи света,
А блики от свечей, как Божьи птички,
Порхали всюду и терялись где-то.
И пение так нежно раздавалось,
Хотя певцов не видно было рядом,
Оно как будто сверху к ним спускалось,
Где же поют, искала Ольга взглядом.
Согласно голоса звучали в храме,
Поток могучий голосов прекрасных
Торжествен был, казалось рядом с вами,
Но поиски певцов были напрасны.
И вся наполнилась духовным светом,
И растревожилась чудесным пением,
А с высоты небес, над нею где-то,
Свершалось Божие в судьбе знамение.
Княгиню русскую торжественно и с честью
Сам император принял во дворце,
И стал отцом княгине русской крестным,
Почтив всю Русь в княгинином лице.
Сам Патриарх крестил княгиню Ольгу,
И многие из свиты окрестились,
И светом очищения Всевышним
Они душою все переродились.
Сердца смягчились чистым  покаяньем,
Евангелием люди просветились,
На Бога в христианском уповании
Надеясь, восвояси возвратились.

22. Дома

Вернувшись в Киев, Ольга строит храмы
И свет Христовой веры зажигает.
Да на Руси в церквушках первых самых
Христа со всей любовью прославляет.
Из тьмы язычества вела Русь за собою,
В живого Бога веровать звала
И всею православною душою
Крест веры по стране своей несла.
Сторонку посетив свою родную,
Увидела на берегу реки Великой
Картину дивную она такую:
Лучей трех свет в сиянье чудных бликов.
На месте том велела крест поставить
И, что стоять здесь храму, предсказала,
Святую Троицу  где будут славить,
Что город тут построят, предрекала.
Пророчество сбылось: был храм построен,
А вкруг него немалый вырос город,
То было сказано о граде Пскове,
Что верою Христовой вечно молод.
На Ольгу глядя, многие крестились,
Но горько ей, что сын не принял веры,
Лишь тем с бедой своей она мирилась,
Что не было от сына изуверам
Запрета принимать Христову веру.
На попечении княгини  внуки были:
Олег с Владимиром и Ярополк,
Из-за отца их тоже не крестили,
Но в православии те знали толк.
Воспитывала их по-христиански,
И это принесло свои плоды,
Облагородила весь род славянский,
И даром не прошли ее труды.
Внук Ярополк был милостивым, кротким,
Он всей душою христиан любил
И проявлял всегда о них заботу,
Сам не крещен, но к ним благоволил.
Владимир князь позднее сам крестился,
В Христову веру весь народ крестил,
И род славянский верой просветился,
Свет Истины Русь нашу озарил.
Судил народ между собою:
«Раз Ольга веру приняла
И с просветленною душою
Ее по жизни пронесла,
Знать, суждено ее народу
Ту веру, как свою принять,
И даровать душе свободу
Да православным людом стать.
Испив Христовых Таинств чашу,
Путь веры Ольга избрала.
Мудра была княгиня наша
И  путь свой к Господу нашла.
И  летописцы славили княгиню
За то, что праву веру приняла,
Из Греции нам привезла святыню,
Лампаду веры на Руси зажгла.
Остаток жизни провела в молитве,
Заботилась о бедных и больных,
Вся жизнь ее была сплошною битвой:
За весь народ, за близких и родных.

23. Успение

За восемьдесят минуло княгине,
Когда Господь призвал ее к Себе,
И почитает православный люд доныне,
Княгиню, что была в его судьбе.
Сжимали крест Господень белы руки,
Готовы душу ангелы нести,
Рыдал о ней не только сын и внуки,
Великий плач стоял по всей Руси.
По-христиански Ольгу хоронили,
И летопись свидетельствует нам.
Что мощи Ольгины нетленны были,
Воздал Господь княгине по делам.
Она омыла покаяньем душу,
Народ свой к светлой вере привела,
И Господу была во всем послушна,
Постом с молитвой к святости пришла.
Равноапостольною Ольга стала,
Давно прославлена она в веках,
Душа ее немало пострадала,
Теперь же о Руси на небесах
Предстательствует русская княгиня
И неустанно молится о ней,
Для православного ведь Родина – святыня,
И каждый православный предан ей!
Равноапостольная и святая Ольга!
Любимого Христа за Русь моли,
Чтобы очистилась она настолько,
Чтоб враг не одолел святой земли!

Январь 2007