2.ПОЕХАЛИ.
-Дмитриев, Лыжин, Гулько,-
старший лейтенант, стараясь перекричать толпу, читал список. Пацаны хватали свои пожитки и, кривляясь, кучковались у дверей.
-Жучков, Баранов.
Андрюха, услышав свою фамилию, вздрогнул, но с места не двинулся.
-Баранов!-
громче выкрикнул старший лейтенант.
-Куда делся этот разгильдяй?-
повернулся он к стоящему рядом сержанту и продолжил список:
-Воскобойников, Маслов.
Дошла очередь и до меня. Мы с Андрюхой облегчённо вздохнули:
-Хоть раз в жизни повезло.
Действительно повезло. Даже не пришлось ничего придумывать. Мы совершенно случайно попали в одну команду.
Перед посадкой в вагон обыск производили особо тщательно. Все двери сразу же закрыли на ключ. Но не успел поезд тронуться, как выяснилось, что водки у всех хоть залейся. За окном поплыл перрон Московского вокзала. Прощай Ленинград! И сразу же началась повальная пьянка. Два заполоханных сержанта повозмущались для порядка, а потом, махнув рукой,присоединились к обществу. Старшего лейтенанта до самой Москвы никто не видел. Появился он утром уже на перроне Ленинградского вокзала и попытался нас построить и пересчитать. Чувствовало общество себя мерзко. Обнаруженный аппарат с газированной водой был выпит моментально.
Потом долго ехали на пригородной электричке. Куда-то шли. Нас останавливали, пересчитывали, и опять мы шли. Наконец, за спиной закрылись ворота с красными звёздами. Закончился наш поход в большом спортивном зале, набитом народом. Вдоль стен лежали гимнастические маты, на которых в самых фантастических позах отдыхали такие же обормоты. Зал взорвался восторженным рёвом, приветствуя нас. Мы с Андрюхой устроились у окна и, засунув под голову нехитрые свои пожитки, тут же уснули.
Потянулись долгие бестолковые дни. Какой только речи вокруг не слышалось. От мягкого украинского говорка до уж совсем непонятного восточного квакания. Периодически прибывали новые партии людей. Потом появлялись офицеры, их здесь называли покупателями, и, проверяя списки, забирали народ и уводили куда-то. Несколько раз доходила очередь и до нас. Но, как только покупатели узнавали, что мы из Ленинграда, махали руками:
-Этих бандитов не надо.
Мы уже стали томиться теперешним своим положением, как однажды после обеда кто-то грубо пнул меня сапогом. Проснувшись, я тут же разбудил Андрюху.
-Лежит на полу солдат ПВО.
Не пулей убит, утомили его,-
Над нами стоял огромного роста капитан с пушками в петлицах:
-Этих двоих я беру.
Он передал две папки, по-видимому, с нашими документами, стоящему рядом сержанту.
-Встать! Пошли со мной,-
рявкнул тот.
-Куда теперь?-
стали подниматься мы с Андрюхой.
-В баню,-
ухмыльнулся сержант.
Баней оказался маленький одноэтажный домик. В раздевалке сняли размеры с наших ног, как выяснилось, чтобы подобрать сапоги. Потом, раздевшись до гола, мы вошли в моечное отделение и остолбенели. Противоположной стены не было! На фоне открывшегося вида на улицу перемазанные солдаты, шлёпая мастерками раствор, клали кирпичи, очевидно, возводя эту самую стену. Из пяти ржавых душевых рожков работал только один. Под жиденькой струйкой холодной воды копошились какие-то обнажённые тела.
-Чего вылупились?-
со злостью прихлопнув очередной кирпич, набросился на нас один из солдатов-каменщиков.
-А как же?-
жалобно было начал Андрюха.
-Ты что сюда мыться пришёл? Помочи голову и выметайся,-
отрезал солдат.
Вернувшись в раздевалку, мы напялили на себя выданные хэбэшки. Я долго не мог управиться с портянками, которые в жизни никогда не носил. На улице, кое-как построившись и взвалив на плечи вещмешки, набитые всяким солдатским скарбом, мы поплелись за артиллерийским капитаном.
Опять была пригородная электричка, потом другая. Голова шла кругом.
-Загорск,-
прочитал я вокзальную вывеску, когда нас запихивали в автобус:
-Что-то знакомое.
-Церковь здесь или монастырь,-
пробурчал Андрюха, устраиваясь на заднем сиденье.