Любите ли вы ноябрь?

Елена Коровкина
Вы любите ноябрь?

Так и хочется эту фразу задать вот так вот: « Любите ли Вы ноябрь так, как люблю его я?»
Но не получается сложить такую фразу: я ноябрь никогда не любила.
Написала и задумалась, а действительно ли – никогда?

Попробовала вспомнить, что такое был ноябрь для меня в детстве?

И с удивлением поняла, что там далеко-далеко у меня не было нелюбимых месяцев года.

Каждый из них был чем-то хорош.

Конечно, тут можно сразу вспомнить незабвенное: « У природы нет плохой погоды…» Или еще какую заезженную фразу.
Но, действительно – в детстве мне было безразлично, какое время года и какой месяц на дворе.

Потому, что в любое время года во дворе – было здорово!

Там было столько друзей, столько игр, каждый день приключения.
Ежедневное открытие Мира – необыкновенно по своей сути.
Мы были очень дружны – дворовые дети.

Этот дух дворовой чести сохранился во мне навсегда: двое дерутся – третий не лезь; нельзя одному есть яблоко – нужно поделиться; книжка – чтобы читали все по очереди; на билеты в кино – собираем деньги по всем карманам.

Их, таких вот дворовых заповедей было не очень много.

Но они были общим Законом. И законом – справедливым.
Вот это вот обязательное ощущение справедливости в отношениях осталось во мне на всю жизнь.

У меня были большие деревянные санки, высокие, на которых было удобно и безопасно спускать с самых крутых горок. Мы, дети, катались на них все по очереди. И в этой очереди и я зимой приплясывала, когда морозец начинал пощипывать пальцы ног.

Было стыдно в одиночку съесть яблоко. Оно пускалось по кругу, каждый откусывал и передавал другу. К тебе возвращался, как правило, почти огрызок. И слопать в одиночку такой редкостный тогда фрукт как апельсин – вообще было неприлично.
Я хорошо помню, как впервые попробовала ананас.

Мне было что-то около восьми лет. Наши родители все праздники – дни рождения, новый год всегда праздновали вместе с детьми. Нас ненадолго сажали за стол, потом мы отправлялись дружной компанией играть, но мы всегда были вместе: родители и дети.

И вот на чьих-то именинах на столе появился совершенно необыкновенный фрукт – ананас.

Мы пришли на него смотреть всей дворовой компанией.

Ананас лежал на блюде, шершавый, желто-коричневый, порезанный на тоненькие дольки.

Мы очень долго терпели.

Потом уговорили родителей дать нам по кусочку этого самого необыкновенного, прямо из Африки, чуда.

Родители наши тоже не очень знали, как этот самый ананас надо резать и как его едят. Чтобы ничего не пропало – их ананаса не вырезали жесткой сердцевины. Вот она нам и досталась.

Я запомнила жесткость мякоти очень надолго.

Только уже очень взрослой меня смогли уговорить уже мои дети  попробовать еще раз ананас.
Как же я удивилась его вкусу! Оказывается – это не кислая жесткая мочалка!

Сейчас это вспоминается с улыбкой. Улыбкой доброй.

Ноябрь – был временем каникул. Первых каникул, первого ледка на лужах. Это ледок был прозрачным-прозрачным. Ты наступал на него, он с легким хрустом ломался и появлялась из лужи почти черная вода.

Замерзала по утрам трава.
Становилась пластмассово хрупкой, с сединой. Днем она оттаивала, цвет был еще зеленый, но трава была уже мертвой.

Начинали стучаться в окна синички, поползни.

Друг перед дружкой мы хвастались, какие кормушки для синичек сделали.
Иногда в эти кормушки наведывались свиристели, снегири.
Но быстро исчезали. А синички тенькали до самой весны, как солнечные зайчики с зеленоватыми щечками. Веселые птицы-синицы!

Обо всем этом я думала, глядя в окно на ноябрьский день. Он был тусклым, тоскливым, нудным.

Когда я потеряла эту ежедневную радость от нового дня?
Почему? Зачем?

Может быть,  в суете я совсем забыла о том, что главное в жизни – пустая беготня или теньканье синичек? Или хруст первого ледка на лужах с вмерзшим в эту лужу желтым кленовым листом?

Я что-то забыла очень важное.

Сама же говорила: «Я ненавижу ноябрь! Самый гнусный месяц в году!»

Господи! Да как же можно Мир, который вокруг тебя – ненавидеть? Что это со мной? Заболела?

Ноябрь – месяц предпокоя.

Небольшого отдыха перед тем, как в декабре глубоко под снегом шевельнется после Рождества первое семечко будущей травы.

И родится новый год.

И все будут счастливы.