Внимание: поэма содержит сцены насилия и жестокости. Читать не всем.
Это ли сказание или быль?
Может подгоняющая пыль.
Но в своей поэме я напишу,
В драме стихотворной разложу.
Подобное прилепляет подобное,
Похоть приобретает вожделенное.
Не в ладах мира, с отклонением
Психики, любил маньяк трупы.
Не то что любить, а как бы трюхать.
Злобно на мертвых девок дрочить.
Затаскивая живых к себе домой,
Насиловать и издеваться был настрой.
Находить глупых, и признаваться,
Влюбленными движениями целоваться.
Он был пропитан в чувственной лжи,
Как живут лишь конченные бомжи.
Кирпичные дома
Расположились подле стана.
Возле реки средь гор,
Возложился крутой склон.
Высоко на горе,
Там таится злейший маньяк.
При наступающей заре,
Из друга становиться он враг.
Его ровное правильными чертами лицо,
Завладевало отблеском ярким девиц.
Наследство, дарованное от родителей,
Для их многих девичьих любителей.
Ночью находился с жертвой в постели,
Страстно предаваясь скотской наивностью.
Утром любил уродовать тело и унижать.
Смотреть на изуродованных, и в клетки сажать.
Представлялся он как насыщенный ресурсами,
Что он несчастен и затрагивал взор.
Смотрел на них, и излучал присутствием добро.
Просыпался, убивал и денежки считал.
Превосходству не было равных.
Хоть и исчезало много с города.
Никто не знал, в каком направлении,
Находились потерянные в заточении.
Город, тонущий во мраке,
В беспределе коварных цепей.
Любящие истину заблудились,
Ищущие зло там возродились.
Цепляя посетителей в клубах,
Он уводил в дом наживиться.
Раз в неделю совершал инциденты.
С каждой наступал кровавый момент.
Имея садистские склонности,
Убивал жертву в обреченности.
Душил он целлофановыми пакетами,
Кнутами, и большими железными цепями.
Он умел ловко брать и предъявлять страсть.
Дом как дом, но в нем потайной был ход.
За камнем преграможден был тайный вход,
Где мучились ставшие заложницами.
У него были клетки для живых,
Держал в тесноте как животных.
После изнасилований в клетку,
Щадя, оставлял там на заметку.
Железные прутья наручников
Придавали изящество вкусу.
Обездвижимые девы голыми свисали,
Пропитанные кровью
Изуродованные груди кувыркались.
Маньяк орудовал разными способами:
Была еще и наркота, которой спаивал.
Зараженные гадостью не понимали,
Как на удочке заразы он их водил.
Сластолюбив делающий злое.
Наизнанку вывернет сыскное.
Кишки приведенных девушек,
Свисали на трубах в полной мере.
Напиваясь в подвале до безумия,
Просачивалась пена возле рта.
В этот момент злодеяния
Вновь готов был совершать.
Он выбирал чаще некрасивых,
Не награжденных природой.
Чтоб не было осложнений,
Искания их убеждений.
Такова была и сущность той,
За которой он совершил ошибку.
Дав любвеобильную нитку,
Потянул с предвестником ненастья.
Мэри была не очень красивой,
За ней мало кто уплетался.
Казалась лишь спелой сливой,
В глазах у садиста - маньяка.
Подойдя к ней, разговорился,
Открывая рот, язык резвился.
Выплескивая наружу ложь,
От напряжения обхватила дрожь.
У нее имелись денежки,
Ну а он лишь притворялся.
Пылающие хволвой словки
Он при встрече размножал.
Работала она руководителем,
Организационным пастырем, учредителем.
Но ей никто не признавался так,
То, «Как она сильно нравилась!».
Но все же был один повеса,
Тайными знаками страсть проявлял.
На кресле из рабочего навеса,
Письма ей с анонимом отправлял.
Намерился сделать шаг навстречу
Влечениям, обуявшим так плоть.
Прекратить биться об стену,
И идти вперед, сделав глубокий вдох.
Он шел по пятам, но не решаясь
Сказать ей прямиком. Как заметил,
Что за него уже высказал другой.
Тот ухоженно одетый незнакомец.
Они сели в машину, и отъехали.
Он поспешил выстроиться рядом.
Машина мчалась по полосе прямой.
И вскоре углубились в чашу леса.
Слежка ревнивого ухожора,
Незаметно чрез заросли деревьев.
Он ехал по свежим следам,
По проселочным, крутым утесам.
- «Они скрылись дома».
Оповестил дальний взор.
Осторожно возле сгиба.
Он, забравшись, туда пошел.
Было явно – уединились.
Подавленность обхватила.
Ревность в виски пробилась.
Грусть в печали обдавала.
Они страстно в поцелуях обнялись.
На верху ступенек крыльца,
По которому поднялись.
Губы в губы обменялись.
Они за дверью дома скрылись.
Он начал обходить кругом.
Искать стекло, мерить в углу тугом,
Подавленном чаянии открытия.
Отверстие в стене
Знобило заглянуть в щелку.
Там, барахтаясь на петле,
Держал трос обнаженную девку.
Ошарашенный он отошел.
Решил позвонить в полицию.
Как некстати дождь пошел.
Намочил местонахождение.
В участке звонок дал напряжение.
Выхватили из закрытой двери снаряжение.
Возгласом сирены взбесившейся машины,
Помчались под освещающим фонарем улицы.
За стол он девку в страсти пригласил.
Напитком вкусным за столом подсуетил.
Помутилась на подсыпленном растворе.
С головой находилась в строгой ссоре.
Пользуясь этим моментом, страстно
Прижал. В объятия, скользкие и липкие.
Незаметно пошли впереди открытых клеток,
Оказавшись на мягкой кровати, в постели.
Освободился от одежки телом.
Татуировка большая расползлась.
Для нее это было блестящим шиком,
Лицезреть, как рисунок извивался.
Китайские значки на шее,
Воздымались меченым трофеем.
Ну а внизу на груди скорпион,
Показывал как безумно зол.
Срывал с ее роскошную одежду,
В безумстве звериных инстинктов.
Алчущие развратные глаза,
Увидели, как природой она дана.
Он начал душить руками ее шею.
Ее обдало это беспечным кайфом.
Доставлял удовольствие обзор.
В инстинктах своих он озверел.
Тот ревнивец проскользнул через стекло.
Услышав шум, маньяк опустил схватку.
Нацепил на себя рубаху; - Я скоро, жди.
И пакет цилофановый взял как удавку.
В зыбкой тьме ревнивец клетки различал,
Покуда шел по кривому коридору дальше.
Раб домыслов коварных уже вид разжигал,
Встав спиной около жертвы злобой раньше.
Опустил на голову целлофан плоский.
Тот перед осадой не устоял жесткой.
Маньяк рвал воздух, плотно прижав.
Размякнув на притоке, тот разлегся весь.
Полицейские, приехав на горный склон, увидали,
Что дом длинный и большой в своих размерах.
В разные стороны приказом разбежались,
Исследуя стороны в высвобождении инцидентах.
Из – за уличной двери послышался свисток.
Нацеленный прицелом он немного взмок.
- Поднимите руки и ждите железные бусы,
Пока я приближусь медленно, одев браслеты.
Полицейский судорожно подошел,
Видя месиво, лежащее на полу.
Когда одну руку безумцу застегнул,
Тот с маху кулаком по лицу замахнул.
Распростершись по полу от сотрясения,
Все же держал он цепь, чтоб не ускользнул.
Слабость в удержании извлекло потеря сил.
Трое с улицы в дом навалились, слыша шум.
Тот под прикрытием мертвого копа, как брони,
Оттаскивал себя назад, и выхватив из кобуры,
Он огнестрельно от приставучих ментов извивался.
Вдруг одна пуля задела лоб, растеклась в дыре кровь.
Окружена и защищена,
Налетом полицейского крыла.
Патруль оцепил домик.
Маньяк уже убит.
Наполнили полицейские домик.
- Все в порядке, не беспокойтесь!
Маньяк непосредственно снят.
В слезах своих Вы успокойтесь.
Накрывши ее одеялом.
Полицейские укрыли ее наготу.
Она еще плавала в дурмане,
В обхватившей нутро печали.
Незаметно заснув на кушетке,
Пришла в чувства в ином месте.
Полицейский средь нее стоял.
Трактат об успокоении бубнил.
Его начальства возглас:
- Оставайтесь здесь,
Придал ей мужество,
Как он вышел в коридор.
В много этажном доме,
Она заперла дверь снаружи.
Полицейские заметили.
На дверь тут же навалились.
Героиновая зависимость влечения,
Оказалась на пределе падения.
Она жаждала еще того,
Кто дал такой превосходный кайф.
Впиться губами, и отнятие,
От возлюбленного,
Таило незаживающее проклятие.
Обхватило внутренностей желание.
Открыть было легко втроем,
Вот форточка была раскрыта.
Подбежавши кубарем,
Увидели с высоты внизу ее.
Она ушла туда, где жаждала
Найти опять жестокого самца.
Опять в тот далекий дом,
Скрывающийся за вершиной гор.
Призрак Мэри ищет любовь
Маньяка, который потерялся.
Средь равнины в доме свет,
Бывает, загорится ночью.
Явления ищущей страсть,
Не хватающую с тех пор,
Как страстный влюбленный,
Убил настоящее будущее.
Заблудшая овца.
В честь нее
Названа вершина,
Опустошающая мерзостью
Долина.
Мэри - призрак заблуждения.
Сковывающего мучения.
- Где же ты, любимый?
Мэри, Мэри…
Призрак, мечущийся
В догадках.
Вдребезги разбившийся
О дозы героина.