Бомж
Вечерело. Павел вышел из дома и направился в парк, где его уже ожидали друзья. Линялые джинсы, короткая куртка и вихрь соломенных волос – обычный среднестатистический подросток провинциального городка.
- Салют, Паха, пошли к пруду, нас там уже заждались. Сегодня Рулик проставляется.
- Здорово, Ряха, а почему не на нашем месте? На счет Руса я знаю, у него вчера папаша объявился, бобосов подкинул.
- Вот, бывают же у людей предки: ни тебе наставлений, ни претензий, да еще бабок до кучи дают.
- Ха, у тебя хоть какой-то отец есть, а у меня вообще нет. Мать рассказывала, что когда мне пять лет было, то он ушел из дома и не вернулся.
- Ну, что, на пруд?
- А что там с нашим местом?
- Да, там бомжара один расположился.
- И? Сейчас выясним, - Пашка, отодвинув друга, направился к их любимым скамейкам возле Чертового колеса.
- Пах, не трогай его, пусть себе лежит. Нас ребята ждут, пошли, - худенький и щупленький Андрейка явно не хотел возвращаться к дурно пахнущему существу.
- Подождут.
Приблизившись к скамейкам, стоявшим чуть ли не впритык друг к другу, они увидели заросшего мужичка с неопределенного цвета волосами, облаченного в замызганное подобие одежды. Подложив руку под щеку и чуть поджав ноги, он сладко спал на газетном листе. Рядом валялась бутылочка от настойки боярышника. Пашка подобрал в ворохе преющего разноцветного ковра из листьев железный прут, чудом оказавшийся под рукой, и ткнул им в мужчину. Реакции не последовало. Подойдя поближе и зажав пальцами нос, он еще раз больно ударил того по пятой точке:
- Эй, вали отсюда, слышишь?
Мужчина оставался неподвижен. Пашка аккуратно просунул палку внутрь штанины и, задрав ее, оголил часть ноги. Замахнувшись, он уже почти собрался опустить ее на живую плоть, как вдруг застыл на месте.
- Ты что? – Андрей, испугавшись неожиданной реакции друга, стал трясти того за плечо, - пошли отсюда. Вдруг он уже того, жмурик?
Не слушая друга, Пашка резко отбросил палку в сторону и задрал себе левую штанину. Там, чуть ниже икры, красовалось родимое пятно в виде сердца. Точно такое же было и у бомжа.
- Ого! Слушай, а может это и есть твой пропавший батя? – ошарашенно переводя свой взгляд с одной ноги на другую, Андрей продолжил, - таких совпадений не бывает, уж очень метка редкая.
- Не знаю, мать молчит, как рыба. Правда, баба Ася на днях случайно проговорилась, мол, по стопам отца иду, но после косого взгляда моей мамаши тут же осеклась.
- А давай у него карманы проверим, может, документы какие-нибудь найдем?
- Вряд ли, - помотал головой Пашка и, обойдя скамейку, брезгливо приоткрыл веки мужчины.
Какое-то мелкое насекомое быстро пробежало по серому, как у Пашки, зрачку. Не отрывая глаз, он смотрел на рассеченную мочку уха и, вдруг, неожиданно вспомнил, как будучи четырехлетним малышом, пытался постричь спящему отцу волосы. Он сейчас не помнил ни его лицо, ни цвет волос: все, чем ему запомнился тот день, это море крови и истошный вопль матери «алкаш проклятый».
- Папа, - непривычно, кусая от боли свои губы, он схватил обеими руками одутловатое лицо бомжа и начал нежно гладить его по кишащим насекомыми волосам, - прости меня, папка. Слышишь? Прости!
Бомжа похоронили на следующий день, на городском кладбище. Теперь, каждое свободное воскресенье, Пашка пропадал там, возле свежевыструганного креста на свежей могиле. Он садился рядом с холмиком и сбивчиво рассказывал отцу про свое житье. Мать, чувствуя за собой вину, не стала препятствовать этим поездкам
(9.11.13)