ЛИЦАМ, НЕ ДОСТИГШИМ 18-ти ЛЕТ, ЧИТАТЬ СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ!
" Гарун бежал быстрее лани,
Быстрей, чем заяц от орла;"
М.Ю. Лермонтов
Широко размахивая руками и тяжело дыша, Антон мчался по направлению к побережью.
С лёгкостью пумы он перепрыгивал через дырявые, гниющие, изъеденные зеленоватым грибком лодки, и в мозгу его салютом вспыхнула мысль "Море!"
Сзади, на расстоянии метров триста, задыхалась остервенением и злобой погоня.
Хотя солнце едва опустилось за горизонт и его багровые отсветы достаточно освещали жидкую растительность острова, каждый из преследователей, числом около пятидесяти, размахивал факелом.
Антон понимал, что факелы они взяли не для освещения, а для жестокой расправы.
Он бежал абсолютно голый, ветер с моря приятно холодил разгорячённую голову, развевая длинные кудри и тонизируя натруженные ноги.
Его изрезанные в кровь ступни под анестезией адреналина не чувствовали боли: коряги, острые камешки, битые стёкла - всё это не имело значения перед наступающей ему на пятки озверевшей толпой.
Сердце рвалось из груди Антона, но он ощутил его бешеный ритм, лишь когда добежал до причалившей к берегу лодке и остановился.
Два рыбака, сидевшие в лодке, молодой - худощавый, светловолосый, с хитрым, бегающим взглядом, и пожилой - широкоплечий, с широким красным лицом, пшеничными усами и с круглыми глазами, уставились на задыхавшегося голого мужчину и вопросительно молчали.
Антон перехватил их завистливые взгляды, прикрыл ладонями промежность и крикнул:
" За мной гонится банда подонков! Отвезите меня на большую землю!"
" Ты кто?" - буркнул в усы старший.
"Писатель."
Рыбаки переглянулись и рассмеялись.
" Вам забава! - в отчаянии крикнул Антон. - А меня сейчас порвут!"
Преследователи уже перепрыгивали через лодки , улюлюкая и повизгивая от азарта.
Их факелы, словно огненные геенны, судорожными прыжками приближались в жертве.
" А рассказ расскажешь?" - спросил старший.
" Да я вам, братцы, тысячу и один рассказ расскажу! - простонал Антон. - Увезите меня только побыстрее!"
"Садись," - кивнул старший, и Антон, словно лев, по команде дрессировщика прыжком очутился на корме.
Рыбаки взялись за вёсла, развернули лодку и начали грести.
Погоня с разбегу врезалась в море, заиграв в воздухе изумрудом брызг. Вслед лодке полетели факелы и шипели проклятиями, окунаясь в воду метрах в трёх от кормы.
Некоторые из преследователей бросились догонять вплавь, но ледяная вода остудила их пылающие ненавистью мозги, и они повернули к берегу.
Когда звуки погони стихли, а преследователи превратились в тёмные точки, старший сделал знак и, и рыбаки перестали грести.
Старший достал из под скамейки свёрнутый брезент и кинул Антону.
"Срамоту прикрой, - пробормотал он. - Да и прохладно. "
Антон и в самом деле, остыв от погони, начал трястись и постукивать зубами.
Он жадно закутался в брезент и, принюхавшись, поморщился.
" Мы туда и рыбу иной раз заворачиваем, - старший кивнул. - Ничего потерпишь. Вот хлебни этого."
Антон взял протянутую ему флягу и решительно приложился. Через несколько мгновений Антон ощутил в желудке сладкое убаюкивающее тепло.
" Закуси," - старший, тоже приложившись к фляге, вытащил из пакета кусок рыбы и протянул беглецу. Антон откусил и, почти не жуя съел угощение.
" Прям во рту тает, - сказал он.
"Ещё бы! - ответил старший. - Я сёмгу солю по батиному рецепту. Из поколения в поколение передаём. Вон, - он кивнул на паренька, уминавшего ломоть рыбы.- Ему только доверю. Так то вот. "
" Эх, закурить бы, - вздохнул Антон.
" Отчего же и не покурить," - ответил старший и угостил Антона папиросой. Оба они задымили, а младший прогнусавил: "А историю?"
Притушив окурки и сложив их в консервную банку, старший взялся за весло и молвил: " Ну что ж, мил человек, пожалуй, давай и рассказ, чтобы нам веселей с вёслами управляться."
" О чём же вам рассказать?" - спросил Антон.
" Вот о том и поведай, как тебя на этот остров занесло, чем ты там занимался, и в чём провинился."
Антон прочистил горло и начал отрабатывать гостеприимство рыбаков тихим хорошо поставленным голосом:
" Кроме того что я писатель, работаю ещё администратором на литературном сайте, и меня пригласили в город Бескрайнск Новокумыскскую область, недавно объявившую себя суверенным государством, читать лекции.
Обещали неплохой гонорар, бесплатный стол, номер в гостинице, компенсацию за проезд. Ну чего мне было раздумывать? Собрал чемоданчик и поехал.
В поезде почуял неладное: вагон абсолютно пустой. Спрашиваю у проводника, в чём дело? А он в ответ: туда уж давно никто не ездит. "Как так?"- спрашиваю. А он: " Вы что не слышали, какие законы там местная администрация приняла?"
"Нет, - говорю. - Ну и какие?"
" К примеру, закон, запрещающий мастурбацию." Ну я, понятное дело расхохотался и говорю: " Я по этой масти не ходок, я всё больше по женской части."
" А вот то то и оно! - с каким то болезненным восторгом воскликнул проводник. - Также принят закон с женщинами не блудить! Уж коли глаз на женщину положил, то сразу и детскую коляску покупай!"
"Постой, брат, - говорю, - Как это?"
"Чего же здесь непонятного, - его лицо начало потеть и лосниться, а глазки сузились до порезов на гниющей плоти. - Всё очень просто: закон запрещает женщинам принимать предохраняющие таблетки и обязывает предоставлять блаженство мужчинам только в производительные дни, исключая полностью различные ухищрения и приспособления, имеющие целью увильнуть от зачатия, презервативы, резиновые члены и всякие глупости. Аборты строжайше запрещены. Нескольких молодых дур,прервавших беременность, посадили на кол вместе с повитухами на центральной площади - аборты сразу прекратились."
"Ни хрена себе!" - невольно вырвалось у меня.
" А вы часом не из фей будете?" - спросил он.
Я раздражённо ответил: " Я же сказал, я спец по женщинам."
"Ну и слава Богу! - несколько смутившись, выдохнул он. - А то гомосеков мы варим на базарной площади в огромных чанах, причём засовываем их туда парами. Дескать, вместе предавались дьявольским удовольствиям, вместе испытайте и боль."
"Сурово, - я кивнул. - Но в этом есть некая логика."
" И ещё какая! - расцвёл в улыбке проводник. - У нас ведь страшно сократилось население. Рождаемость упала, то есть практически её совсем нет. Наше молодое государство на краю полного истребления, а людям плевать! До принятия новых законов чёрт знает чем занимались: женщины глотали таблетки, чтобы хаотично спать с мужчинами, на рынке спекулянты торговали презервативами, нелегально ввезёнными в страну, случались даже мастурбировавшие подонки, и заметьте, это когда в стране за год не родилось ни одного ребёнка! А тут было ещё лучше: у вполне детородной женщины в машине при досмотре обнаружили огромный чёрный резиновый член. Вы только представьте: страна загибается, а ей игрушки захотелось! "
" Что стало с этой игруньей?" - осторожно спросил я.
" Её заставили при полном собрании народа проглотить эту дрянь. Но член оказался настолько толстым, что застрял у преступницы в горле, и она задохнулась. Так что у нас ни один грешник не избегнет Божьей кары. Если увидите многих безруких, не удивляйтесь: к мастурбаторам у нас никакой пощады."
" Но как вы их выявляете?"
" К примеру, если молодой мужчина не общается с женщиной или мужчиной, не имеет никаких домашних животных или скота и при этом не посещает периодически Зачарованный Остров, то дело ясное, он грешит, подлец!"
"Зачарованный остров?"
" Ну да, - проводник наморщил лоб и почесал красный облупившийся носик, - некие хитрые личности, нашли лазейку в законе и организовали клуб, так называемой ресипросальной мастурбации. По сути наглое преступление, но формально закон не нарушается. Тут ведь какая штука: в статье строго обозначено, что мастурбацией называется осознанное деяние, направленное на самоудовлетворение сексуальных потребностей, а они, мерзавцы, собираются группами и ублажают друг друга, и получается , что фундаментальный критерий "самоудовлетворение" вылетает со свистом. Правительство, конечно, работает над внесением поправок, но дело затягивают лоббисты, ведь среди тайных завсегдатаев клуба имеются и члены элиты. Единственное чего могло добиться патриотическое крыло, так это при помощи налоговиков и полиции выдавить это чёртов клуб на Зачарованный остров, расположенный в километрах двух от Бескрайнска. Пришлось даже организовать "стихийный" погром этого клуба возмущённым народом. Но хотя они и перебрались туда, всё равно продолжают свою разлагающую деятельность. Многие люди стали ездить туда и предаваться дьявольским развлечениям, а рождаемость не повышается. Там уже образовалась целая община, поселившаяся в здании Дворца Культуры, которая проповедует ресипросальную мастурбацию и собирает вокруг себя сторонников."
" На кой чёрт читать лекции по авангардной литературе в стране, где у всех уехала крыша?" - вырвалось у меня.
"А вы думаете, что вас пригласили читать лекции по литературе?" - елейным голосом произнёс проводник.
" Во всяком случае это подразумевалось, я ведь, в конце концов, писатель и литературовед."
"Я думаю,..." - начал проводник и замялся.
"Что?"
"Ничего, - проводник посмотрел в окно и радостно объявил: - Прибыли в Бескрайнск. Просьба пассажирам заранее приготовить багаж и не забывать свои вещи."
Он пошёл по вагону, останавливаясь у каждого отсека и повторяя последнюю фразу, хотя в них ровно никого не было.
Поезд остановился. Я взял чемоданчик и вышел на перрон.
Меня сразу поразило, что дома в Бескрайнске располагались по степени увеличения высоты от вокзала и далее. Таким образом, что стоя на перроне я ощущал себя на арене огромного пустого амфитеатра. Зрители отсутствовали, потому что оптическая иллюзия создавалась за счёт покатых крыш.
Я услышал сзади себя стук каблуков по плитке, которой был вымощен перрон и обернулся.
Группа из пяти мужчин приблизилась ко мне и остановилась. Четверо из них, одетые в серые костюмы, как на подбор низкорослые и невзрачные, тщились произвести впечатление блестящего, посредством сверкающих глаз, зубов, оскаленных в улыбке, и ботинок.
В стоявшем посередине группы высоком мужчине я узнал проводника, облачённого на этот раз в чёрный с блёстками костюм, ослепительной белизны рубашку и красный галстук.
"Здравствуйте, добро пожаловать в Бескрайнск! - сказал проводник не прежним низким придушенным голосом, а сочным басом. - Вы Антон Сизов?"
Я кивнул, пытаясь угадать, проводник ли этот тип или его брат близнец.
" Я глава администрации нашей столицы и президент Новокумысского края рад приветствовать вас, человека, владеющего словом, которым вы можете повлиять на некоторых из заблудших наших душ. - он схватил мою руку и потряс её. - Поторопимся, пароход вот вот отойдёт."
Мы сели в стоявший неподалёку лимузин и двинулись по перрону к выходу из амфитеатра, а покинув его своды, оказались на морской пристани, где пыхтел фултонских времён пароход.
Когда мы остановились у трапа, "проводник" шепнул мне в ухо: "Далее вы, голубчик, без меня. Президент не может посещать осквернённое место."
"Скажите..." - тоже едва слышно начал я.
" Да, да, - он прервал меня с нетерпением и лёгким раздражением, - я совмещаю должность кондуктора. А разве смотреть за страной не тоже самое, только в больших масштабах? Я должен был лично убедиться, что лекцию о вреде мастурбации будет читать человек компетентный и надёжный."
Я застыл в изумлении и наконец выдавил: " Но я намерен читать лекции по литературе..."
" Здесь менее всего имеет значение, голубчик, что вы намерены делать, - слегка повысив тон и грозно шевеля кустистыми бровями, молвил "проводник". - Ибо здесь я решаю, кто и что намерен делать. Моя прерогатива закреплена конституцией, и не исполнение сурово карается. Видите безрукого матроса? Всего лишь один неприличный жест, и, как видите, страсть пародировать и насмехаться над властью дорого обошлась ему."
" Как же он исполняет должность матроса?" удивился я.
" Превосходно, - он легонько подтолкнул меня, - видите, вас ждут."
Я взошёл по трапу на борт, пароход дёрнулся, задрожал и, залившись кашлем, отчалил от пристани.
Я расположился на палубе в шезлонге, предоставленном мне безруким матросом, и устремил взор в сторону пристани. Четверо в серых костюмах махали руками, я помахал им в ответ и тут же ощутил затылком чьё то дыхание. Обернувшись, я увидел стоявшего у меня за спиной проводника, или президента, и от неожиданности выскочил из шезлонга и застыл, уставившись на него. Одет теперь он был в белую полотняную рубаху навыпуск, широкие клетчатые штаны и чёрные блестящие штиблеты со сверкающими шпорами и заклёпками.
На голове у него лихо взгромоздилась соломенная широкополая шляпа.
Он уселся в освободившийся шезлонг, поднял валявшуюся под ним газету и принялся лениво просматривать.
Я отошёл от него, опёрся о бортовой поручень и уставился на бурлящую и ускользающую из под взгляда пену. Мне пришло в голову, что этот тип, начитавшийся Кафки, пытается меня мистифицировать. "Он возомнил, что может с лёгкостью вешать мне лапшу на уши и упиваться своей способностью воздействовать на меня? Нет, мелкий пакостник, чихать я хотел на твоё доморощенное кафкианство, и тебе не удастся шокировать меня своим бездарным балаганом!"
Я решил не обращать на него более никакого внимания, достал из кармана пачку сигарет и закурил. "Но какого чёрта ему тащиться на это остров?" - невольно копошилось у меня в голове. "Не буду больше думать об этом говнюке!" - урезонивал я себя, но мысли с непостижимым упорством возвращались к наглому клоуну, читавшему газету у меня за спиной. Я скосил на него взгляд и увидел, что рядом с ним стоит второй шезлонг, а между ними - столик с бутылкой вина и фруктами.
"Довольно дуться!- широко улыбаясь, воскликнул "президент", - Присядьте, попробуйте вина. Расслабьтесь."
Ну что тут скажешь? Он император этого захолустья, и кривляется как хочет.
Глупо было упрямиться. Я сел рядом, он откинул газету, наполнил бокалы, и один подал мне. Я пригубил и вернул на столик. Всем своим видом я пытался показать, что хотя обстоятельства принуждают меня общаться с ним, всё же моих симпатий ему не завоевать. Он насмешливо поглядывал на меня, словно бы говоря, "подожди, ещё не то у меня для тебя приготовлено."
И всё таки молчать казалось как то уж совсем глупо, и с внутренним отвращением я произнёс:
" Экзотически выглядите. Очень свободный стиль для..." - я замешкался, выбирая между проводником и президентом.
" Самый подобающий вид для писателя, " - с холодной усмешкой парировал он.
"Писателя?" - я пристально посмотрел в глаза окончательно заигравшегося "проводника", в них мерцала наглая уверенность крысы, которая чувствует, что её боятся.
" Да, - спокойным тоном ответил он, - теперь я писатель! Вы думали, я позволю вам читать лекции совершенно бесконтрольно?"
" И весь маскарад ради этого?" - бросил я с презрением и отвернулся.
" Не только."
"Что вы имеете в виду?"
" Я ведь тоже мужчина," - вздохнул он.
"То есть вы пользуетесь услугами, которые сами же стремитесь запретить?"
" Знакомы с Платоновой тройкой? Тогда чего удивляетесь? Ага, смотрите, вот и остров."
Я поднял взгляд в указанном им направлении и увидел серую полосу побережья, следующую за ней череду жидкого леса вперемежку с кустарником, над которыми возвышалось жёлтого цвета здание.
" Его так окрасили, - оживлённо заговорил "писатель", - потому что, изначально это был Дворец культуры, где обитали художники, музыканты, писатели и прочее отребье. Потом к ним подселились "ресипросальные мастурбаторы", к которым вся эта шваль охотно присоединилась. Со всего края сюда устремились паломники, и если бы мы не приняли жесточайших мер, то остров бы кишел извращенцами."
Пароход причалил, матрос, орудуя культяпками, скинул сходни, и "писатель", взглянув на часы, встал и сказал : - Надо спешить, лекция назначена на восемь.
Мы сошли на берег и, минуя рядами уложенные лодки с многочисленными пробоинами, направились прямиком к зданию. Оно оказалось добротным пятиэтажным кирпичным строением. Вокруг него на скамейках разношёрстная публика играла в домино, шахматы, карты, на некоторых скамейках сидели полуголые и полупьяные женщины в объятиях небритых и пьяных мужчин.
Мы вошли в здание и проследовали в актовый зал, расположенный на первом этаже.
Когда мы оказались в душном переполненном помещении, "проводник-президент", уцепив меня за рукав, потащил прямиком на сцену, возвышавшуюся на помосте.
Он подошёл к микрофону, постучал ногтем и, прочистив горло, сказал:
" Добрый вечер! Господа литераторы и остальные деятели искусства, сегодня известный писатель и публицист Антон Сизов прочитает нам лекцию о вреде мастурбации! Поприветствуем его, друзья!"
"Президент" отошёл от микрофона и, обнажив фарфоровые зубы, усердно захлопал в ладоши.
Из зала донеслись жидкие разрозненные аплодисменты.
" Конечно, они не очень рады, - шепнул мне "президент", - но вы не тушуйтесь. Задайте им перцу!"
Я вышел к микрофону и начал лекцию, синопсис, которой я набросал "в уме" на ходу.
Зал реагировал недружелюбно, кто то пробовал свистеть, некоторые испускали неприличные выкрики, у меня над головой пролетел розовый фаллос, пущенный одной из женщин. Снаряд, перевязанный ленточкой с надписью "Свободу мастурбации" долго пружинил, ударяясь мягко в сцену, но как ни уворачивался от окруживших его дружинников с чёрными повязками на рукавах, в конце концов был пойман.
Нарушителей удаляли из зала, надевая им на голову чёрные мешки.
Конечно, я халтурил. Такие темы не осилить экспромтом, тут надо перелопатить тонны литературы и научных трудов. Вредна ли мастурбация, я и сам не знаю, а как убедить людей в том, во что сам не веришь. Я, конечно, старался перевести это в гендерное русло и делать акцент на восхитительной женской красоте, таинстве их очарования и прочих сентиментальных соплях.
И эта тактика имела некоторый успех, и пару раз меня даже удостоили аплодисментами, и в общем только на этом аспекте я с трудом "вытянул" лекцию.
По её окончании ко мне подошёл довольный "президент" и, пожав руку, поблагодарил и вручил конверт. " В обиде не будете," - с улыбкой произнёс он.
" Я, пожалуй, отправлюсь в обратный путь, если моя миссия выполнена," - с трудом скрывая радость, произнёс я.
"Ну что вы, - он скривил губы в усмешке, - это лишь официальная часть, а далее у нас по программе чтения в литературном кружке. Споры, обсуждения, критика и тому подобное. Да и пароход уплыл до утра, потому что команде запрещено оставаться у острова долее пятнадцати минут."
"Ну что же, - подумал я, - до утра, так до утра."
"Президент" привёл меня в полукруглую комнату около тридцати квадратных метров, по окружности которой располагались многочисленные ниши, скрытые за бархатными занавесями.
За столом тоже округлой формы, стоявшем посередине, сидело десятка два мужчин и женщин. Они внимательно слушали читавшего рукопись мужчину с клиновидной бородкой, которая подрагивала как обрезанный хвостик возбуждённого пуделя.
Мы тихонько сели за стол и принялись слушать.
Когда чтец закончил, все захлопали, и со всех концов понеслись бурные комплименты.
Следом за ним свои произведения читали все по очереди, и после каждого выступления на автора сыпался золотой дождь похвал и восторженных всхлипов.
" А что скажет наш иностранный гость? - спросил меня один из литераторов. - Что то вы всё отмалчиваетесь."
"Да, да! - подхватила одна девица, уже не в первый раз закидывая на меня сеть своего прицельного взгляда. В её лукавых зеленоватых глазах я уловил отблески огонька, загоревшегося у неё гораздо ниже. - Да, да! - повторила она, сверля меня похотливым взглядом. - Как вам наше творчество?"
Потными пальцами я ощупывал конверт, шуршащий у меня в кармане и хотел было произнести одну из своих домашних заготовок, которые имеются под рукой на такой случай, но друг на меня что то нашло, и я сказал: " Всё то что я сейчас слышал, на самом деле полная чепуха, бессмыслица и хренотень!"
Президент наступил мне на ногу и незаметно толкнул меня локтем в бок, но меня разобрало и я продолжал: - Всё что я только что слышал, может поразить меня только абсолютной бездарностью, серостью и плоскостью. К литературе всё это имеет такое же отношение, какое резиновый член, которым в меня бросили во время лекции, к настоящему природному мужскому достоинству!"
Со всех сторон на меня нацелились металлические взгляды, у многих литераторов начала судорожно подёргиваться нижняя губа, и им пришлось её поджать.
Президент развернулся, хлопнул меня по плечу, окинул присутствующих весёлым взглядом и воскликнул: - Ну это у него амплуа такое. Он бунтарь, и его стиль всегда противоречить. Если бы вы ругали произведения, то он бы сейчас бил себя в грудь и кричал, что все они гениальные! Ничего личного, друзья, просто пиар!
Все засмеялись, лица оживились, и девица, впивавшаяся в меня взглядом, захлопала в ладоши и погрозила мне пальчиком, сказав: - Озорник!
Президент щёлкнул пальцем и заиграла музыка. Присутствующие вставали из за стола и, разбиваясь на пары, ныряли за портьеры. Исчез и "президент", влекомый грудастой блондинкой, на ходу расстёгивавшей ему штаны. Ко мне подошла зеленоглазая нимфа, тряхнула своими длинными каштанового цвета волосами и, взяв меня за руку, повела в свободную нишу. Мы оказались в уютном, хотя и маленьком помещении, которое фактически представляло собой широченную, кровать со свисающим с потолка золотистым шнурком.
Девица в мгновение ока обнажила своё стройное, упругое, налитое молодостью и энергией тело и стащила с меня одежду. Рука её нырнула ко мне в промежность, и я почувствовал как встрепенулся и ожил её обитатель, радостно приветствуя прикосновение тонких белых пальчиков с раскрашенными ногтями. Свободной рукой девица взяла меня за шею и раздвинув свои ноги направила мою голову промеж них, не успел я понять что к чему, как уже ощутил губами её мягкую влажную плоть. Мой солдат стоял уже навытяжку и готов был лопнуть от преданности своей царице. Он мне скомандовал "целуй", и я не мог не подчиниться.
Я припал губами к её плоти, и ноги её так сильно сдавили мою голову, что где то в шее в районе атланта хрустнуло. " Однако, - пронеслось у меня в голове, - она меня задушит."
Я с трудом освободился и хотел переменить положение, но она взяла мою руку и сунула в очаг своей взбесившейся плоти.
Ноги её мощно сомкнулись, словно челюсти капкана, и мне ничего не оставалось как поиграть указательным пальцем с её секелем. В тоже самое время мой воин оказался зажатым между её ядрёными сиськами и ощутил блаженство, сравнимое лишь с пребыванием у Христа за пазухой или в материнской утробе. Кончать в сиськи было не в моих правилах, и я терпел.
Делать это стало гораздо труднее, когда она начала ловко орудовать языком и впустила моего подлеца в рот. Он был готов взорваться от восторга, и мне пришлось сильно укусить себя за губу чтобы охладить немного его пыл.
Наконец мне удалось освободить свою руку и разбухший до умопомрачительных размеров член, и я сказал ему: "Не стыдно этакому гренадеру заниматься подобной ерундой?"
" А что же мне делать?" - краснея спросил он. " А вот что!" - ответил я и, мощно поменяв положение, раздвинул ноги девицы и мой гренадер сходу вошёл в неё и сразу приступил к работе.
Девица пыталась меня скинуть и что то судорожно бормотала, но моему трудяге было плевать на это! Девица дотянулась рукой до шнура и дёрнула. Сверху донёсся оглушительный вой сирены.
Занавесь заколыхалась и отдёрнулась, в образовавшейся щели появились физиономии "президента" и ещё нескольких литераторов.
От неожиданности я кончил. Девица истошно завопила: "Он нарушил правила!"
Литераторы сорвали портьеру и, схватив меня за ноги, выволокли наружу.
Наверху продолжала визжать сирена, и в комнату сбегались люди, вооружённые горящими факелами. Они окружили меня и принялись тыкать в моё тело. Некоторое время я уворачивался, но кто то сумел попасть мне взад, и во мне вскипела ярость.
С диким рёвом я бросился на обидчиков, прорвал кольцо, вырвался из комнаты и помчался по коридору к выходу из здания. Толпа грохотала пятками по деревянному полу, преследуя меня.
Оказавшись на улице, я бросился в сторону, с которой дул свежий морской ветер. Преследователи продолжали погоню, и если бы не вы на своей лодке, страшно подумать, чем бы всё это кончилось. "
Антон закончил свой рассказ и попросил у старшего рыбака покурить.
Тот угостил его папиросой, закурил сам и вздохнул: "Да уж история. - Он поднял взор и устремил его вдаль, - Вот уж и берег."
Докурив, он взялся за весло и сказал: "Переночуешь у нас в хибаре, ну а завтра проводник отвезёт тебя обратно. Да и не боись, вещи он тебе все отдаст, одежду, мобильный, гонорар твой, всё в целости..."
"Да откуда же вы знаете?" - воскликнул Антон.
" А ты и в правду думаешь, что мы там на берегу случайно оказались? - старший прищурился на Антона. - Эх ты, а ещё писатель! Думаешь, ты первый лекции там читал? Скольких мы уже отвозили! - он повернул голову к молодому и прикрикнул: - Замечтался? Греби давай! До крови запорю, коли ты на этот остров когда-нибудь сунешься."
Парень налёг на вёсла, кидая на Антона мечтательные и завистливые взгляды.
Лодка медленно приближалась к берегу.....