Ева 2
Борьба за существование.
Чернота потихоньку рассеивается, заменяясь серой мглой. В сумраке ощущаю какое – то движение, вялую суету, перетекание клочков тумана и хоровод крохотных огоньков. Сознание медленно возвращается ко мне, заставляя вздрагивать всем телом. Так, значит, не удалось избежать трагедии. Или удара судьбы. Даже не знаю, как это назвать, да не верю я в слухи о судьбе, предназначении и прочее. Ты всегда будешь таким, каковым тебя смастерили родители, заложив модель твоего поведения на весь срок твоей жизни.
Хоровод мыслей, пролетевший в моей голове, окончательно проясняет сознание, я открываю глаза. Первый раз! И сразу разочарование. Да ничего я толком не вижу, просто чередование светлых и темных пятен. К тому – же, мой правый глаз живет самостоятельной жизнью. Он дергается из стороны в сторону, мешая мне, что - либо рассмотреть. Вся правая половина моего тела словно онемела. Видимо я, слишком долго пробыла без воздуха, и случилось то, что случилось. Это когда погибает часть мозга, лишенная кислорода. Ничего. Будем жить дальше.
Не знаю, сколько прошло времени с моего появления на свет, видимо не так много. Что мешает мне нормально дышать, то, что я дышу, уже радует. Ага, понятно. В мой нос продета трубка, пока не знаю зачем, обязательно выясню. Вокруг посветлело, видимо новый день. Что-то мне плохо, с каждой минутой все хуже. Предполагаю, что та штука, которая заставляла меня дышать, была не очень чистой, или воздух в комнате, в горло попали микробы. Там они размножились, и дышать мне все трудней.
Приходят врачи, начинается суета, чувствую боль от уколов. Медленно погружаюсь в никуда. Я снова брожу в темноте, ищу свою бабочку – свечу. Мне грустно. Как-то не очень удачно началась моя жизнь. Маму я еще не видела, родилась неудачно. Быть или не быть, вот в чем вопрос. В смысле жить.
Иногда, когда мир немного возвращается, мне удается что-то услышать. Слышу шум мотора, меня везут в город. Понимаю, местные не справляются, хотят снять с себя ответственность. Забавно, что вместе со мной в город едет одна из врачей, беременная, Она не хочет рожать у себя на работе, что совершенно не удивительно.
Пока я путешествовала по миру сумерек прошла неделя. За это время произошло много событий. Сначала все ополчились на маму. Орали на нее, мама плакала. Больше всего их злило что, мама наблюдалась в городе в частной клинике. Пытались доказать, что нет никакой врачебной ошибки, а мама больна всякими нехорошими болезнями, вела плохой образ жизни. Но после того как выяснилось; мама не курит, не пьёт, да и болезней у неё нет, немного умерили свой пыл. Мне тоже досталось. Меня кололи иглами. Брали кровь на анализ, изучали с помощью всяких приборов, сделали пункцию спинного мозга. Спасибо тому человеку, что придумал обезболивающее.
Пока я лежала в состоянии искусственной комы, слух обо мне дошел до города. Мчс был готов прислать за мной вертолет, потом решили везти на машине. Это был бы мой первый полет на вертолете. Видать не судьба.
Мы лихо промчались через весь город. Включенная мигающие огни и сирена расчищали нам путь в потоке машин, сзади не отставая от нас, мчались на своей машине мама и папа. И вот мы в больнице.
Меня разместили в большой светлой комнате, положили в странную прозрачную штуку. Там было тепло, легко дышать. Я вздохнула с облегчением. Прозрачная трубка в моем носу, как выяснилось, оказалась для того чтобы кормить меня. Неудобство было о том, что эта трубка не давала мне глотать, слюна накапливалась во рту и стекала в уголках губ. Правда ночью, когда слюны поменьше, я понемногу учусь ее сглатывать, и у меня получается.
Кормят часто, по многу, мне кажется, что уровень молока достигает горла. Главная задача для персонала – увеличить мой вес.
Возле меня много людей. Все начинается заново. Анализы, приборы, изучение моей истории болезни. Здесь, в этой больнице мне хорошо, персонал внимательный, много молодых врачей - практикантов от медицины. Они не испорчены возрастом, гонором и цинизмом, поэтому вежливы, внимательны.
Сегодня, произошло важное событие. Я увидела свою маму и папу. Реальность превзошла все мои ожидания. Одно плохо, зрение у меня еще не важное. Папа и мама стояли, смотрели на меня, радостью, счастьем светились их лица.
После очередного кормления, чувствую, мир вокруг меня завертелся в огненной карусели – я снова погружаюсь в состояние искусственной комы. Врачи посчитали, что так у меня больше шансов выжить.
Сколько новой информации, есть о чем подумать. А чем же еще заниматься, когда лежишь в коме. Где-то там далеко, во внешнем мире работают приборы, подающие мне свежий воздух, другие приборы следят за температурой и пульсом. Ласковые руки в положенное время переворачивают меня, меняют (пардон) памперсы. Кстати о памперсах – величайшее изобретение, столь противоречиво нужное, вместе, с тем экологически вредное и неоправданно дорогое.
Столь же противоречив и мир, в котором живу с недавних пор и я. Мир, где власть и деньги является самым желанным призом в жизни. Где жизнь человека значит меньше жизни тигра или породистой собаки, и на дорогах гибнет в автомобильных авариях людей больше чем за сто лет в войнах средневековья. Слезинка чужого ребенка уже тоже ни кого не волнует, ребенок теперь материальный объект, пункт брачного договора или фрагмент деловой репутации. Самые развитые страны и здесь впереди планеты всей, особенно Европа.
Здесь дети в первую очередь – товар. Создана система добычи и реализации такого товара. Законы созданы, написаны и заточены под эту систему. Любой ребенок, если он кому-то нужен, будет без церемоний изъят из собственной семьи и передан в другие руки. Этакая система, которую можно было бы назвать кидрейдерство по аналогии с её аналогом киднепингом
Кидрейдерство это законный способ забрать и продать ребенка. Конечно, ни кто не станет связываться с местными жителями, сильно хлопотно, а с чужаками – легко. Семья, приехавшая на заработки во многие страны Европы, может стать добычей кидрейдеров. Ребенок громко плачет, упал, получил синяк на лице, и десятки других причин и вот в ваш дом вламываются полицейские. За их спиной стоят тихие вежливые люди, но не надо обольщаться, все кто попал в их руки, назад не возвращаются.
На противоположном конце земли, в Америке, все по-другому. Главный принцип воспитания – это лидерство. Стань самым, самым. Сильным, ловким, смелым. Не гляди под ноги, если кого затопчешь – не беда. Иначе не выжить, а грязную работу пусть делают те – кто внизу. А еще можно усыновить пару детишек из стран второго мира, кстати, их можно заставить поработать.
Далее Африка, страны полны контрастов. Жизнь детей может быть счастливой в одной стране и плохой в другой. Правда в этих странах редко кто станет кидаться тортами, здесь уважают пищу как источник жизни.
Это что получается? Половина родителей не любят своих детей? Думаю, на планете слишком много людей, ценность каждого отдельно взятого ребенка быстро падает, а чужого вообще ноль.
Сумрак немного рассеивается, я прихожу в сознание. Ого! Прошло пару недель. Нет, ложная тревога. Видимо проверяли – не поспела ли я, - лежу как овощ на грядке. Снова радужный туман перед глазами и я опять там в сумраке. Как это ни грустно, снова остаюсь наедине со своими мыслями.
Насколько я успела изучить происходящее в больницах, меня особо не радует. С одной стороны великолепные клиники в огромных городах, оснащенные по последнему слову техники, укомплектованные отличными специалистами. С другой стороны – сельские и поселковые больницы. Вроде той, в которой я родилась. Оборудование прошлого века, если что новенькое, так к нему надо еще специалиста найти. Врачи тоже прошлого века, четко следующие канонам того периода. Чрезвычайно развито кумовство. Попробуйте устроиться на работу, если вы чужой. Любая должность имеющая вес и приличный заработок, вам точно не светит. Даже лечить вас будут разными способами. Либо со всем вниманием и дорогими лекарствами, или просто лечить.
Снова пробуждение. Опять промелькнуло почти две недели моей жизни. Но, ситуация уже другая. Кончается мой срок пребывания в этой клинике. Надо решать, что со мной делать. С первых дней моей жизни на мою маму и папу идет массированная атака, давление. Им говорят, что мой мозг разрушен, двигаться я не смогу, есть сама тоже. В общем, полный овощ. Никаких шансов. И поэтому меня надо оставить в больнице. Спасибо родителям, после первой паники и ужаса, они справились, твердо решили меня не отдавать. Они получили в Загсе мой первый документ – свидетельство о рождении, теперь я гражданин страны.
Моя мама уже снова в городе, вызвали, надо её научить ухаживать за мной, привыкнуть к моему положению. На все это у нас десять дней.
Меня вывели из состояния комы, отключили от приборов и перевели в палату к маме. Теперь мы рядом, я рада. Медсестры, объясняют маме как за мной ухаживать, кормить и переодевать. В палате мы не одни, там еще два ребенка с мамами. Странно, почему дети плачут не в одно время. Кормят в одно время, спят в одно, и вдруг кто нибудь принимается громко плакать, пытаясь разбудить всех. И телефоны. Могут запищать в любое время, и тогда владелица выходит в коридор и там разговаривает. А так как она не палате, то разговаривает громко, теперь её слышат сразу несколько палат. Теперь могут проснуться сразу десяток малышей.
Одна из мам, все время кашляет – уж не больная ли, только этого нам еще не хватало. Как бы ни начали колоть антибиотики. И так вместе с молоком постоянно дают лекарства. Они призваны, ни допустить у меня судороги и припадки. (К слову сказать, у меня их и нет.)
Удивительно, как люди цепко держатся за какую нибудь идею или слово. Взять, например мой диагноз. Никто даже не сомневается в его правильности. Лекарство, единожды назначенное, уже никто не отменит – а вдруг что нибудь. Может это цеховая солидарность, а скорее всего никто не хочет брать на себя ответственность за чужую жизнь. Могут в суд подать.
Все. У меня праздник. Я еду домой. Перед этим была долгая беседа с врачом, сочувствие, и инструкции. Врачи, уверенные в том, что я не могу сглатывать слюну, маму заставили купить дорогущий слюноотсос. Категорически запретили кормить иначе, чем через трубку. Прописали новое лекарство, тоже дорогое. Интересно кто нибудь из них читал список побочных эффектов этого лекарства. Чего здесь только нет, а главное это полный тормоз моего развития в физическом и умственном смысле. А так, как неизвестно, что у меня в голове, на всякий случай пить лекарство надо.
Мы уже дома. Жизнь продолжается, ничего не изменилось, я, как и прежде, лежу. Хотя изменения есть. Первое, удалось избавиться от этой ненавистной трубки в носу, теперь думаю, что на всю жизнь останется страх прикосновения к моему лицу.
Случилось это так, прошел уже почти месяц с того момента, когда меня привезли домой. Трубка все больше загрязняется, ведь по ней проходит молоко. Хотя бы раз в два три дня надо вытаскивать её, мыть и обратно вставлять. Это крайне неприятная процедура. Сопротивляюсь, как могу, уворачиваюсь, плачу, пытаюсь вырвать её из носа руками. Ничего не получается. Взрослые такие сильные. Тут к счастью, моя трубка совсем плохая, мама с папой обходят все аптеки. Трубок нет в продаже. В нашем поселке они не кому не нужны.
Мама и папа решают кормить меня без всяких трубок, с помощью бутылочки и ложечки. И все. Я ем как нормальный ребенок. У меня совершенно не развиты все эти глотательные – жевательные мышцы. Первый раз я сумела съесть всего тридцать грамм, и это при норме двести грамм за одно кормление. Как же тяжело было сделать первый глоток, и мне это удалось. Я так устала.
Что касается слюноотсоса, мне он вообще не понадобился. Надеюсь, мама сумеет его продать, и вернуть деньги.
День бежит за днем, я потихоньку расту. Слишком потихоньку, меня держит (дик). Я так называю два лекарства, которые принимаю. Д.. и К.. . А вместе получается дик. Они сладкие, ужасно противные, теперь у меня фобия на все сладкое. Со временем доза их уменьшается.
Мне шесть месяцев. Я не развита на возраст шесть месяцев. У меня еще нет зубов, плохой аппетит, нет этакой детской круглости. Это все дик. А без него, я вхожу в гипертонус, это такое сильное возбуждение всего тела. Меня непроизвольно выгибает, руки и ноги живут своей жизнью, и трудно сосредоточится. Даже выспаться, толком не получается.
Придется искать разумное решение этой проблемы. Искать другое лекарство, или принимать меньшее количество.
Время движется незаметно, но быстро. Мне сегодня год. Один год. Дата странная, если задуматься. Можно подвести итоги. Из положительных итогов – я жива. Из отрицательных: достаточно сильно повреждено здоровье. Потребуется длительное лечение. Это, наверное, дорого. Я сильно боюсь, вдруг мама перестанет любить меня – такую!?
В нашей крохотном селе есть четыре ребенка подобных мне. Мир куда ты катишься?
ноябрь 13 2013 год.