Пластическая операция

         

 -  Ольга  Георгиевна,  не передумали? – спросил Юрий Сергеевич.
 -  Нет, нет, я готова – бодро ответила Ольга.
 - Отлично. Вот вам  информированное согласие, ознакомьтесь, и будем оформлять историю болезни. Анализы у вас хорошие. 
 Она бегло прочитала текст, где подробно описывались все возможные осложнения, вплоть до летального исхода, и  подписала бумагу. Медсестра проводила ее в палату.
 Через полчаса  в палату пришел хирург Юрий Сергеевич с дорогим цифровым фотоаппаратом.
- Сейчас сфотографируем, а через два месяца сравним.
 Он приблизил свое спокойное  лицо к ней и нарисовал фломастером  контур новых век. Ольга  подумала - вот таким должен быть пластический хирург: гармоничный  до совершенства – высокий, стройный, красивый и душистый. Казалось, что на нем не темно-зеленая медицинская спецодежда, а дорогой костюм и шелковая рубашка с золотыми запонками.
- Не волнуйтесь, Ольга Георгиевна, все будет хорошо. Сейчас  промедольчик сделаем, чтобы страшновато не было и в операционную.
- Нет, нет, промедол не надо, - запротестовала она, - что-нибудь полегче.  Про себя подумала, – Будешь на столе лежать, как последняя дура  и болтать всякую ересь.
 Пришла постовая медсестра, сделала баралгин, а через несколько минут повели в операционную.  Страха почему- то  не было. Его не было даже тогда, когда она легла на  узкий холодный операционный стол. А вот когда упаковали, оставив одни глаза, и навели бестеневую лампу, вот тогда сердце,  забилось, взметнулось в испуге  к самому горлу, пытаясь выпрыгнуть - без меня, без меня, сама затеяла все это, сама и расхлебывай. Но отступать было поздно, она его стала уговаривать  – не бойся так, не бойся, все будет хорошо. И сердце послушно вернулось на место.
 - Ольга  Георгиевна, сейчас сделаем лидокаин, будет немного больно.
 Она почувствовала прикосновение легких прохладных  пальцев и тонкий укол. Вся операция заняла минут тридцать, были неприятные моменты, но терпеть можно.
Сестра проводила ее в палату, положила  на веки лед.
- Часок подержите  и можно домой, - проинформировала она и ушла.
Не смотря на холод, Ольга чувствовала, как нарастает отек. Хорошо, что она догадалась взять с собой темные очки, а то по улице идти в таком виде – только людей пугать.
Ольга благополучно добралась до дома и  хотела сразу позвонить подругам, но не смогла - нервное напряжение все-таки  сказалось – разболелась голова, поднялось давление. Она выпила таблетки и легла, но сна не было, так какое- то забытье – охранная реакция организма – заснешь  крепко, да и повредишь разрезанные веки.   Утром Ольга  с трудом приоткрыла отечные веки и со страхом подошла к зеркалу. Было чему испугаться - сквозь узкие щелки глаз она увидела  очковые гематомы. Но настроение было хорошее. Сварив себе крепкий кофе в турке, Ольга в бордовой шелковой ночнушке села у окна. Окно кухни  выходило во двор, где среди белого клевера росли высокие фиолетовые флоксы, стояло колесо от  телеги и старинный самовар.  Неожиданно появился сосед Гриша. Несколько секунд он испуганно смотрел на Ольгу. Легкий утренний ветерок пробежал по его редким седым волосам. Всегда болтливый, сейчас он молчал,  потеряв дар своей и без того  сильно ограниченной речи.
- Гриш, ты чего хотел - то,  - окликнула его Ольга.
- Я потом, потом, - махнул он рукой и быстро ретировался.
- Надо же, какой тактичный, даже не спросил что со мной, - удивилась Ольга.-    Ладно, пора звонить подругам,  интересно, как отреагируют.
 Первой позвонила Гале. Галя работала главным бухгалтером в мелкой фирме, но воображала себя крупным специалистом. Ольга же считала, что бухгалтер это не профессия , это диагноз.
- Я себе глазки сделала, - радостно сообщила она.
- Как это? – не поняла подруга.
- Операцию, блефаропластику, ну я же тебе говорила, это когда жировые грыжи удаляют на верхних и нижних веках.  Я пока  верхние сделала, а то нависают на глаза, как у Тартилы, - объяснила Ольга.
Техника операции мало  интересовала Галю , а вот зачем? Это большой вопрос, и Галя, с едва уловимым раздражением в голосе, его задала.
   - Зачем? Тебе, что делать больше нечего?
- Да уж не такая я занятая, чтобы  для себя любимой десять дней не найти на такое мероприятие. Вот отпуск взяла, буду  раны залечивать.
- Ну,  залечивай, потом посмотрим, - ехидно  ответила Галя и положила трубку.
- Сейчас начнет всех обзванивать, будут кости перемывать. Ну и пусть. Следующей позвонила Свете, по прозвищу Сильва - очень уж она в молодости любила блестящие платья. Прямо с утречка и в любое время года. Ей бы в оперетте петь, а пришлось всю жизнь на оборонном заводе монтажницей вкалывать. Хотела на инженершу выучиться, но рано замуж выскочила, и постепенно весь блеск куда-то пропал.
 - Свет, я себе веки подтянула, - бодро начала Ольга.   
- Ой, совсем уж на старости лет обалдела, что природой дано, то пусть и будет. Мне бы твои проблемы.
- А какие у тебя проблемы? – наивно спросила Ольга
- Сама знаешь, как в аду киплю – и работа, и дом, и стирка, и готовка – все на мне.
Ольга знала, что ее единственная избалованная дочка уселась ей на шею со всем семейством и нахально пьет материнскую кровушку.  Муж  давно ушел к одинокой бездетной женщине и не вникает в проблемы прежней семьи.
- Переведи всех на самообслуживание и отдыхай.  Они же у тебя не в глубокой коме пребывают, и не парализованные.
- Да ну тебя с твоей медициной, мне их жалко. Хорошо ты одна.  Как нибудь забегу посмотрю, пока, - торопливо закончила она разговор
…Хорошо ты одна. Молодец, подколола. Это все равно, что в доме повешенного про веревку талдычить. Ольга хотела обидится, но, вспомнив Светкину расплывчатую фигуру и размытое лицо, передумала.
Больше звонить не хотелось. - Без меня все узнают,  но хоть бы кто спросил, больно ли мне было, может надо чего, хлебушка или молочка из магазина принести, подруги называются – беззлобно подумала Ольга, - озадачила всех, пусть теперь думают почему и зачем, и какой мотив.
 Пятьдесят четыре года, чем ни мотив. Просто для жизни, может быть и нет, а для женской - грустный мотив, почти Шопен. Посмотреть вокруг и послушать - ужас, как на передовой. Болезни косят направо и налево - у кого рак, у кого инсульт, у кого инфаркт, и  смерть выглядывает неотвратимая, для кого-то  внезапная, для кого-то  долгая и мучительная. 
Ольга  вспомнила, как отреагировали коллеги на работе, когда она первый раз постриглась в дорогом салоне за большие деньги, ну а главное у хорошего мастера. Оглядев ее  придирчиво-равнодушными взглядами,  - сказали - ну какая разница, везде одинаково стригут. Из чего она сделала вывод, что стрижка хорошая.
Осталось позвонить Коле.
 - Здравствуй,  милый. Ты знаешь, ко мне неожиданно приехала тетя, мы не сможем увидеться в ближайшее время,  - легко соврала она.
 - Жалко, а она надолго?
 - Сказала, что на неделю, не обижайся, я не могу ее оставить одну, неудобно. Это та, что в Питере живет.
С Колей они  познакомилась три года назад, когда она  возвращалась от тети. Так случилось, что они  оказались в одном купе и, как-то сразу зацепились взглядом друг за друга.  Привыкнув к своему хроническому одиночеству, Ольга с неловкостью  принимала  заботу незнакомого мужчины -  он сходил за постельным бельем, застелил ее полку, принес из  ресторана  вкусной еды и бутылку мартини, не забыл и апельсиновый сок. Они проговорили всю ночь, и тут проявилось еще одно его редкостное  качество – он умел не только интересно рассказывать, но и внимательно слушать. Расставаясь, он записал ее телефон, но Ольга не верила, что  позвонит. Он позвонил через день и с тех пор они начали встречаться. Он умел в редкие часы свиданий так соединить их безнадежно разделенный мир, что она чувствовала себя главной женщиной в его жизни. Наверное поэтому, она очень быстро перестала его стесняться, без стыда раздевалась и любила, когда он мыл ее под теплым душем.
Через неделю сняли швы и синяки, пройдя все стадии цветения, окончательно рассосались.  Ольга позвонила Коле.
-Я свободна и я соскучилась, приезжай, - нетерпеливо сказала она.
- Очень хорошо.  Ты не против, если мы поедем ко мне на дачу?   -  предложил он.
Еще бы она была против?  Да это было самое лучшее о чем она могла мечтать и чего желать. К даче они подъехали к вечеру. Она любила его уютный деревянный домик и ухоженный сад.
- Ты пока посиди, подыши свежим воздухом, а я поесть приготовлю, - заботливо сказал он.
- А вино у нас есть?
- Ну конечно, моя дорогая, твое любимое.
 Он, как всегда,  купил ее любимое мартини и апельсиновый сок.
 Смеркалось. Ужинать сели в домике, зажгли свечу и открыли ставни. Он разлил вино и добавил немного сока, совсем чуть-чуть, чтобы не заглушить горьковатый вкус полыни. Она пила и чувствовала, как первая волна опьянения тепло разлилась по всему телу, а   вторая волна  легонько толкнула в голову и от этого окружающие предметы потеряли резкость. Ольга  придвинулась к Николаю и обняла его, он взял ее на руки и отнес на кровать. Казалось, что они одни во всем мире и только бесконечные фантастические звезды в раскрытом окне, и огоньки далекой деревни, а надо всем этим его стон и ее счастливые слезы…
   Ближе к рассвету началась гроза. Ольга  боялась ночной грозы, а все наверное потому, что в далеком беззаботном детстве,  бабушка, при первых глухих еще раскатах грома, всегда  будила их с сестрой и  старшим братом. Девчонок одевала, повязывала на головы белые платки и   не разрешала брать на руки испуганную кошку – чтобы притяжения не было, а сама  истово  крестилась при каждой вспышке  молнии и ударе грома.  Брат же в это время дико хохотал и падал на пол, изображая убиенного молнией. Может быть, так он прятал свой испуг перед страшной ночной стихией?
  Сейчас Ольге  было не страшно, но она все равно крепко прижалась к Коле,  а он целовал ее лицо, освещаемое  вспышками молний.
Гроза была сильная, но  закончилась быстро, за окном посветлело.  Далеко в деревне запели первые петухи.
- Ну что, кофейку выпьем и на озеро? Я с собой лодку взял, только грести ты будешь, - весело предложил Николай.
 - Я же не умею, - испугалась Ольга.
- Я научу – уверенно сказал он
  Было раннее утро, над озером плыл  туман, через который едва  проглядывались одинокие силуэты рыбаков.  Николай  достал из багажника насос, надувную лодку,  быстро и ловко ее накачал, затем спустил на воду и вернулся за Ольгой.
- Не бойся, давай руку, я же с тобой,  - сказал он, заметив на ее лице растерянность.
Николай  усадил ее на скамейку в лодке, поправил сползшую бретельку купальника и дал в руки весла. Сначала у нее ничего не получалось, они все время кружили на одном месте, но благодаря его ангельскому терпению они вскоре  продвинулись на середину озера. Солнце поднялось из тягучего тумана.
- Я устала, - пожаловалась Ольга.
-  Для первого раза достаточно, молодец,  - похвалил он,  сам сел на весла и погреб  ловко и сильно.
 Ольга всегда удивлялась его чувству времени, он никогда не смотрел на часы, когда они были вместе, но никогда никуда не опаздывал.  В самом начале их знакомства, где - то на втором или третьем свидании она спросила – А ты где сейчас? - Я сейчас с тобой. И по тому, как он ответил, она поняла, что не надо задавать таких глупых женских вопросов, да и вообще никаких. Не надо беспокоиться о его алиби, он все решит сам. Про жену и про детей тоже никогда не спрашивала, но через подруг знала много. Один раз  тайно Ольга  видела жену, она ей понравилась- симпатичная, крепко сбитая. Ее не портил даже двойной подбородок, а наоборот, придавал  силу и уверенность в завтрашнем дне. После этого она спросила у Николая  - А, что ты во мне нашел? – Тебя и нашел,  - коротко ответил он.
  Покатавшись часок, они вернулись к берегу.
- Давай поплаваем,- предложил Николай
- Давай, только ты не смотри, каким я стилем буду плавать,- попросила Ольга.
Плавать она научилась недавно, поэтому Коля  подстраховывал, готовый в любой момент подхватить на руки.
 Взявшись за руки,  они вышли из воды.
  - Ой, а ноги- то какие, все в песке., воскликнула Ольга.
-   Я сейчас принесу воды и вымою,- сказал он, усаживая ее на сухое полотенце.
Он осторожно смывал речной песок с ее гладко выбритых голеней и со стоп, перевитых послеоперационными швами. Только с ним она о них забывала, как  забывала и свою тяжелую полиомиелитную болезнь, неизвестно почему поразившую ее с детства.
Чтобы скрыть привычные перед разлукой слезы,  она уткнулась в его седеющую породистую голову. И тут ей  показалось, что над их головами с легким звоном что - то  пролетело.
- Ты слышал? – спросила она.
 - Да, - улыбаясь, ответил он.
 -Что это было?
- Это счастье.
- Но оно улетело.
- Оно вернется…